Александр Стеклянников - Предназначение Страница 7

- Меня пугает твой размах, Саах.

Саах засмеялся глухим, глубоким смехом. Эли почудилось, что смех этот шел из непостижимой глубины какого-то другого пространства за Саахом, откуда-то изнутри (!) вещей, и в то же время извне.., не из другого мира, нет,.. но и не из этого, это уж точно.

- Не тебя пугает, а маленького Эли, то, что ты называешь размахом. А ты сам спокоен, как лев. Но я тебя разочарую. "Это" слишком близко к земле, к простоте обычных вещей физического мира, чтобы быть страшным. Настолько близко, что этого никто не ощущает. Но дыра пробита, идет инвазия светом, и ты бессилен воспротивиться своей радости, даже если умрешь от так любимого тобой страха. Тебя осторожно и настойчиво за шиворот возвратят обратно; и будут возвращать, пока тот, кого возвращают, не выучит урок и не исчезнет, как отдельный предмет мира, родившись как нерождаемый хозяин материального алмаза духа, плотного, пластичного, вездесущего, вневремен-... О, хватит слов, я хочу еще кофе, Эли. Угости меня, будь добр. И прибавь громкость, эта песня изумительна, тут он взял. Взял. Да...

Они слушали музыку. Светало. Износа больше не было. Нечто пылало, и когда оно было, то становилось Саахом Всего. Он шел по полю. Ветер развевал волосы, схваченные пеньковой тесьмой. Никакие волосы, никакой Он в никаком мире.

x x x

Саах поднялся по лестнице под самую крышу, толкнул дверь, ввалился в свою каморку.

- Саах, - Лира вскочила, маленькая и бойкая, сверкая янтарными глазами:

- Вот, это Эли, она... - Лира заговорила тихо, - ей нужна помощь. Страждущая душа... - и громче, - Эли, это Саах...

Темный глубокий взгляд серо-голубых глаз скользнул по Сааху, задержался на его переносице, степенно-оценивающе окутал прозрачной тишиной и неспеша углубился в его существо. Саах ждал. Он не мог встречать Эли раньше; он бы это запомнил - такие люди величайшая редкость. Но что-то знакомое излучала эта незнакомка. Сродство? Скорее, притяжение силы... О чем было с ней говорить?.. И такие глаза!.. Тут слова были пылью. Молча, втроем, они сидели на ковре и пили чай с пышками: маленькая Лира, большой Саах и что-то спокойно-огромное по имени Эли. "Ничего необычного". Так сказал бы любой. Но это была не Эли, Саах это видел. Встречаются люди с темной, прозрачной бездной в глазах, но тут было что-то еще, вне его компетенции; он растерялся.

Наступил вечер, сулящий прогулки под звездным небом, в тишине поля, в вибрирующей чистоте. Эли согласилась.

- Ну, вы идите, а я домой. - Лира быстро оделась и убежала.

Они шли молча, приминая вянущие осенние травы, не оставляя следов. "Что ты можешь, Саах. Свет твой - враг твой, когда ты в нем один." - сааховы мысли текли привычной колеей. Он шел в ногу с медленно плывущей в тишине Эли, которой не было.

- ... ты попробуй обратиться вверх, свет примет тебя. - Саах все пытался что-то изменить.

- Кто, "ты"? Кого "тебя"? Пустота; о, снова "это". Лжешь. Я тоже лгу; надеваю маски, потому что без них я причиняю людям боль. Но маска, это ложь. Может быть, так. Он снова выходит, но что он может!.. Говорит. А потом серое... Вид нескончаемой массы серости...

- Кто "он"?

- Ум...

Саах был маленьким наблюдателем тайного процесса, происходящего за кулисами человеческой личности Эли; скорее, даже, крохотной части процесса. Он ничего не понимал, совсем ничего.

- Кто из вас, ты или Лира, решил сделать из меня Спасителя? - Саах бросил это энергично, ударился о ничто, отлетел, задумался.

- ... Спасителя... Кто... Сделать... Да. Конечно, это было глупо.

- Что?

- Делать из тебя спасителя. Разве их делают? Конвейер... - медленно шевелилось ничто, до жути восторженно.

- Нельзя. Это слабость! Нельзя быть такой слабой. - Саах откровенно лгал, пытаясь изменить "не то" "не тем".

- Нельзя... Слабость и сила... Опять лжешь. Глупо... Это состояние, я в нем растворена. Опять, как будто обволакивает. И вид печальной тишины тревожит сердце... - Она заплакала. Саах семенил рядом и молчал. Она была больше его, гораздо больше.

- Почему ты решила, что тебе нужна помощь? Ты сама кому угодно поможешь, - Саах остановился, рассыпал слова по ветру, - многие стремятся к такому состоянию, как у тебя...

Она фыркнула искрометно, мощно развернулась, широко пошла, Саах поспешил следом.

- Да, я сразу поняла, когда увидела тебя, что ты не сильный человек, что ты не сможешь помочь мне.

Саах взвился на дыбы, она смотрела мимо искристым взглядом, вездесущая, большая.

- Ты так разбираешься в людях? Ха! Тоже мне! Ты хоть знаешь, что такое сила? А, Эли?

Она молча смотрела вдаль, туда, где не задают вопросов, оставив маленького Сааха с его вопросительными знаками, границами, эгоизмом и тишиной в одном из вселенских мирков, пусть даже очень большом и красивом.

- Эли, а может быть тебе нужен не сильный, а светлый человек? Силы в тебе самой достаточно.

- Да.., светлый... - она возвращалась, вынужденная что-то отвечать; ее невозможно было обидеть, задеть, опровергнуть. Ее не было.

- В тебе, Эли... ощущение: темная прозрачная бездна. Такое бывает, когда ум безмолвствует, но существо не обращено к свету...

Они плыли в этой темной протяженности, в которой, как в вате, вязли мысли и чувства. Хотя поле, оно было вот, здесь, живое, сознательное; даже, как никогда ранее, сознательное и доброе... Тянулся процесс бесконечной темной пустоты.

- Да, я человек-волк. Мне часто снится, как я душу собак. Это значит, душить друзей. Я говорю, что я такая, но... Пиши прогнозы, парень. Они все здесь, в этом городе, пишут письма гусиными перьями о невозможности творить. О, снова "это". Обволакивает; пусто и темно...

- Ты это смакуешь? Нель...

- Не строй фантом. Еще один теоретик, как вы мне надоели. Почему всякий желает приписать мне манию величия? Чисто механически. - Она достала платок, и шумно высморкалась. Усмехнулась.

Они гуляли до четырех утра. Саах перестал что-либо понимать, он сегодня увидел, узрел ясно и отчетливо, что совсем не знает людей. Он изучил лишь грань какой-то сложнейшей фигуры и решил, что теперь он - знаток действительности... Нечто пребывало поверх всех фигур и действительностей; даже Эли этого не знала, а он тем более. Они подошли к ее дому.

- Вот, еще один ищущий, заблудший, купившийся на собственное невежество, скольких таких, как ты, я уже повстречал на своем пути! - Саах попытался заставить ее взглянуть на себя хотя бы под таким углом зрения.

- Вот, еще один теоретик, еще один правый среди многих правых... Все правы. Чисто механически, я сейчас не то говорю, да? - Она глядела слишком лучисто, это не было тяжело или мучительно. Она улыбалась. Приятно, знакомо и в тоже время ново, как будто смотрел очень близкий друг. Но никого не было. Смотрело что-то. И свет там все-таки был. Где, "там"? В чем? Исчезло чье-то лицо с серо-голубыми глазами, растворились дома вокруг, ушло небо, разбежались звезды. А Оно, Эли, осталось, отсутствующее и улыбающееся, потом усмехнулось и отпустило его. Он задергался, кинулся туда, сюда. Глянул вверх, успокоился и уплыл...

Стоять было больно. Саах напрягся, стиснул зубы... Стоп. Есть зубы, значит есть тело, значит, он отождествлен... Саах пронесся лабиринтами улиц, прозрачными коробками зданий; глядя сверху, обозначил точку соприкосновения, раскрыл глаза в ночном баре, сидя за столиком. Ткнул пару раз вилкой в салат, пригубил лимонад... Чужой город, снова его, саахов, чужой город. Один из многих городов. Возникло в мыслях незнакомое, загадочное, теплое слово "Эли". Странно, откуда? Это было то, что уже жило в нем. Почему "уже"? Почему такое знакомое и близкое? Неважно. Это были просто ощущения, они не нуждались в определениях. Он снова исчез, уйдя в себя...

Что ж, он мог здесь остаться. "...Снова его, саахов, чужой город..." так, кажется, это было. Пусть будут друзья. Да, у него здесь должны быть друзья. Определенно... Саах перечислил их имена, вышел из кафе, огляделся, запоминая местность и расположение домов, чтобы не заблудиться при вторичном посещении, улыбнулся нелепой вывеске - кафе "Пенкраф" - и скрылся в переулке.

Видимо ль где-либо,

Чтобы болела душа?!

Это планета Земля,

Здесь начинают с нуля...

Глава 4.

Искрилось все: небо, солнце, облака. Крыши домов, их фасады, фланги и тылы. Блещущая нежность захлестывала неподвижно сидящего Сааха; медленно разворачивалась перед его взором драма жизни, единая и неделимая в совокупности множества судеб всех мыслимых и немыслимых существ. Он созерцал, будучи монолитным и безмолвным взглядом, пробивающим время в своем стремительном продвижении... Куда? В своем бескрайнем молчании, как тайном разговоре с самим собой, пребывающим через века и века в будущем и через века и века в прошлом... Какая глупая иллюзия! Время и Пространство давно перестали быть для него символом реальности, но лишь завесой, прозрачной линзой, или, скорее, призмой, разлагающей Единство на мириады миров и времен... Он созерцал; был маленький Саах, приросший к стулу за столиком в маленьком кафе, где любил бывать его друг Свет. Он сидел рядом с Саахом, пил вино и монотонно пережевывал вслух свои мысли. Понимал ли он сам, что говорил?.. Протяни руку, и ты коснешься самого доброго, нежного и бесконечного во всем мире. Никуда ехать и лететь не надо. Но мир, он слепо соткал себе сети, запутался в них, потерял нить своего бытия и злобно философствовал на все лады о его, мира, судьбах. Мудрено ли не стать несчастным. Кусочек этого мира сидел перед Саахом... Свет, его давний друг... Кусочком этого мира (парадокс) был и сам Саах. Можно ли, будучи всем сразу, одновременно быть частью этого всего?.. "Мне по сердцу эта картина." - думал Саах.