Вячеслав Шишков - Вихрь Страница 7

Н а з а р. Замолчь!

М о т р я. Не бывать тому! Я те башку топором снесу. Я руки на себя наложу. Утоплюсь! Утоплюсь! (Убегает.)

В а н ь к а (за ней). Стой! Ты где топиться-то будешь? Страсть люблю смотреть, как бабенки мыряют.

Н а з а р (тоже выходит). Вот она жисть-то. Проклятущая жизнь пошла.

К а т е р и н а. Юзеф, голубчик... Спасибо, что пришел. Вот видишь, какой содом у нас. А тут батюшка придет. Петля.

Ю з е ф (подсаживаясь). Вижу, понимаю. (Опасливо смотрит на кровать.)

К а т е р и н а. Ничего. Он на ухо тугой.

Ю з е ф. Решай. Все приготовил.

К а т е р и н а. Что ж приготовил-то?

Ю з е ф. Паспорт, деньги, место. Одежда есть.

К а т е р и н а. А сердце свое приготовил? А жизнь?

Ю з е ф. Все обдумал. Скажи согласье - и в поход. Забудь все, что прошло. Начинай жить снова. Ты, Катерина, молодая. Скажи согласье, торопись.

К а т е р и н а. Все готово у тебя. Вот хорошо рассудил. Умно. А у меня? Нешто сердце мое готово? Этак жизнь переломить. Ведь не лучина...

Ю з е ф. Жизнь один раз дается. Надо делать лучше.

К а т е р и н а. Горшок трещину даст, и то не замажешь, - наипаче сердце. До самой смерти станешь в тоске ходить. Юзефушка, соколик...

Ю з е ф. Катерина, отрада! Катерина! Ну, оглянись кругом, размысли. Твоя жизнь - могила.

К а т е р и н а. Боюсь! Юзефушка, боюсь. Просто, как в тумане вся. А на сердце лед. Холодно как. Зябко как. Юзеф, соколик. Ой, темно, темно кругом.

Ю з е ф. Решайся, будет свет. Кроволитье кончится - ко мне уйдем, в мою отчизну. Голубка, Катерина.

К а т е р и н а. Непривычно мне по чужим землям бегать. Уж как не то, докончу век свой здесь. Как родину брошу? Каждый кустышек, каждая птаха знакома мне.

Ю з е ф. Эх, Катерина! Затем ли я тебя выучил грамоте? Читал книги, вразумлял? Скажи, сердце мое, скажи.

К а т е р и н а. Закваска старая осталась. Высоко вознес ты меня, а крыльев не дал. Чуть нет тебя - и оборвусь. Ой, не смущай ты меня, молодец хороший, Юзефушка.

Ю з е ф. Не дам упасть. (Бьет себя в грудь.) Честь порукой!

К а т е р и н а. Я простая, полудурок. Бросишь.

Ю з е ф. Разве пристало человеку играть чужой жизнью?

К а т е р и н а. Боюсь, Юзефушка, боюсь. Вросла я в землю, как камень при дороге.

Ю з е ф. Может матерью будешь. Может дитя родишь. Катерина!

К а т е р и н а. Это мой крест, Юзеф.

Ю з е ф. А свекор?

К а т е р и н а. Пусть другим моим крестом будет.

Ю з е ф. А со мной тебе будет счастье, радость.

К а т е р и н а. Нет! Видно Богу нужно, чтоб пострадала я. Не лишай меня участи моей.

Ю з е ф. Эх, Катерина! Жизнь коротка. Страдать да страдать. Не есть в том резон. Жизнь - радость!

К а т е р и н а. Да, может и радость, когда в радости родишься, в радости взростешь! А ежели за свое счастье сгубишь душу, не жди добра.

Ю з е ф (неожиданно встает). Прощай, Катерина...

К а т е р и н а (бросаясь ему в ноги). Ой, не уходи! Не кидай. Как я без тебя? Ты - защита. Потерпи чуть-чуть. Может, сердце и на другое повернет. Потерпи. Тяжко будет - кликну. Постучусь к тебе. Ох, если б знато, что его нет в живых!

Ю з е ф. Подымись, Катерина, встань. (Подымает.) Святая, светлая ты вся...

(Входит Ванька-пастух.)

В а н ь к а. Ну, и Мотря! Я ее вот этаким манером боднул в сенцах, а она мне вот этаким манером, кэ-эк запатретит в морду, да бежать.

Ю з е ф. Куда?

В а н ь к а. Это Мотря-то? Прямо. Я за ней, она от меня. Я за ней, не отстаю... Да на кнутище наступил - бряк! - так через башку конешно и перекувылился. Встал - фьють! Нет моей Мотри.

К а т е р и н а. Охота была бежать тебе.

В а н ь к а. Чего это? Бежать-то. Любопытно шибко. Бежит да гайкат, это Мотря-то: "Вот, говорит, серой кислоты на самогонку у фершала сменяю, обопьюсь"... Тут я через башку-то и чебурахнулся, быдто баран. Встал - фьють - нету Мотри.

Н а з а р (входит). Господи ты батюшка. Поглядите-ка что деется. Сейчас со станции в больницу четыре воза калек привезли. Быдто телят зарезанных наложено. Как взглянул я, защемило сердце, а слезы ручьем... ручьем... Детушки наши все... (Плачет прислонившись головой к печке.)

(Входит старуха Дарья, с ней женщина, крестятся, кланяются.)

С т а р у х а. Нет ли у вас Мотри, али Настасьи, солдаток наших?

В а н ь к а. Была Мотря, да вся вышла.

С т а р у х а. Нет никого дома. Хожу, хожу: тоска. Не знаю, куда головушку приклонить. (Садится к сыну.) Сыночек мой, Антонушка! Нету братцев твоих, а моих сынков желанных, загубил супостат лихой! Слезы-то все выплакала. Розума лишилась. Хожу, хожу, нигде спокою нет... Смерть бы!

Ж е н щ и н а. Вот и моего сынка угробили на поганой на войнище. Лучше бы из моей груди сердечушко вынули, легче бы.

Н а з а р. Народу угробят не есть числа. Борони Христос.

(Женщина садится рядом с Дарьей.)

С т а р у х а. Повопить бы нам, Алена... Экая тощища какая лютая.

Н а з а р. Повопите. Что ж. Тоска она тяжельше камня.

С т а р у х а (подшибается рукой и поет жалобно, вопит):

Все орды-то свиховалися,

Короли-то взбунтовалися,

Да о ох, ох-ти мне-е...

Ж е н щ и н а (тоже). Как на полюшке сражоныем

Головами мосты мощены,

Из кровей реки пропущены...

С т а р у х а и ж е н щ и н а (вместе):

Круг сердечушка с ружья палят,

О бока пуля пролятыват,

Над глазами искорь сыплется*1... (Плачут.)

В а н ь к а. А ну вас! Чего вы это...

Ю з е ф. Плачь, матка, плачь... Драгоценны слезы твои, матка старая... И моя матка, там, далеко, далеко, вот так же грустит обо мне... Жива ли? Бедная моя матка. Может быть умерла, может ослепла от слез... (Садится на табуретку и никнет головой.)

(Женщины плачут. К ним подсаживается Катерина.)

В а н ь к а (машет рукой). Ну, распустили мокрую бытность. Не уважаю я!

Н а з а р. Молод еще ты, паренек. Зелен еще умок твой. Не доходят до него страданья людские.

А н т о н. А страдают люди вот как. Весь наш полк, почитай, без ног остался. Пол-армии тогда накрыла мятель. Так под снегом и загибли все. А кто уполз, ноги потерял, сапоги к живой коже пристыли, так и отдирали с мясом... Ну, лучше бы в огонь бросили.

К а т е р и н а. Ой, страсти! _______________

*1 По записям в Олонецком крае. В. Ш.

А н т о н. С нами в атаку два сибиряка ходили, братья. В аккурат медведи. Как в гущу врезались, немцу в брюхо штык, да через себя, словно снопы кидали. Широкую улицу за собой оставили, немец густо шел. После боя опьянели от крови-то, языка лишились, сидят, трясутся, аж жутко глядеть на них.

Н а з а р. А ведь мужики православные. Поди, свои сыновья растут. А на какой разбой судьба толкнула. Злодеями стали.

А н т о н. А как семнадцатый корпус на воздух весь взлетел, на фугасы навели. А как три полка ослепли да отравились душным газом... А как...

Ю з е ф (порывисто встает). Довольно! Хватит! Теперь я скажу.

Н а з а р (оставляя лапти). Сказывай, сказывай, милый, у тебя ум густой.

Ю з е ф. Что есть война? Повальное убийство, лютость. Можно ли убить человека? Нет. Не можно. Закон Божий, закон правды не велит этого. Нельзя. Грех.

Н а з а р. Неотмолимый грех.

Ю з е ф. Верно. Ты знаешь. И я. И он (показывает на Антона). И все. И все шли, все били, кололи, резали, рвали друг другу глотки, вышло? Отчего? Слушай! Нам всем, во всех землях сказали: вот идет ваш враг, он заберет вашу землю. Идите, как это... Ну, как это... убивайте его. Вот мы сошлись, как разбойники. Стали отрывать друг другу головы... Ого! Вот я попал к вам в плен. Что же я враг вам? Что же, злодий?

Г о л о с а. - Что ты! Самый золотой человек.

- Тихий, смирный.

- Самый желанный.

Ю з е ф. Ого! И вы мне не есть враги. Вижу. Как это... Ну, как это... Тихие, работящие.

Г о л о с а. Истина твоя.

Ю з е ф. Кому нужна война? Мне не нужна. Может, тебе нужна, Антон? Или тебе, Назар? Может вам, женщины, война треба?

Г о л о с а. Да будет она проклята! Что ты, сударик.

Ю з е ф. Война треба им, владыкам...

С т а р у х а. Видно, хозяин попускает...

Ю з е ф. Какой хозяин?

Н а з а р. Господь.

Ю з е ф (с пафосом). Глупство! Бог не есть зло. Глупство. А вот. Когда придет час, человек узнает, что он есть человек, не скот, не навоз, не быдло. О-о-о! Тогда... Как это... Ну, как это... Тогда он на весь мир, от моря до моря крикнет: Не хочу войны! Я есть сущий хозяин над всей землей, я, народ! И не с кем мне воевать, потому что я - народ. С кем буду злобствовать, на чью землю зариться, чью отчизну разорять? Ни с кем. Всякий человек, всякий народ брат мне, и всякому я родной, везде мне есть приют и место. Потому что я - народ, и весь народ - такой же, как я!

В а н ь к а (прерывая минутное молчание). Так и есть. Вот, напримерича, быки...

Н а з а р. Постой ты - быки-и... Не твоего ума дело.

Ю з е ф. Поняли ли вы меня?

Г о л о с а. Поняли, поняли. Все верно говоришь.

Ю з е ф. И ты, Иван, понял?

В а н ь к а. Боле половины. Вот скажем, напримерича, быки... Разодрались, скажем, два быка, Афонька с Кузькой, красный да черный, конешно. А я значит, коровий хозяин, самый главный бычий командер. И вот, скажем, разодрались быки...

Н а з а р. Да слышали. Мели скорей.

В а н ь к а. А ты не сбивай, сам собьюсь. Вот, напримерича, допустим, конешно так.