Ма(нь)як - Ирина Желтова Страница 7

— Вы уничтожаете своего единственного вокалиста! — пытался кричать, а в действительности едва слышно бормотал Дмитрий. — Вы не сможете доиграть этот концерт без меня! — и в тот же миг его подняло на гребне волны и с безумной силой бросило в направлении маяка.

Еще несколько сантиметров, и от удара о каменную глыбу маяка его череп брызнул бы множеством кровавых осколков, но адские щупальца шторма верно рассчитали бросок, и снова подхватили своего бога и раба в одном лице, давая ему несколько секунд, чтобы отдышаться и укачивая в своей зловещей колыбели. Казалось, сам Анубис покинул свои подземные владения, чтобы посетить последний концерт «Гарроты» — пусть и не в полном составе.

Волны накрывали его с головой, небо прорезано было сотнями тонких белых нитей, гром ежесекундно разрывал тишину на части, а ее лохмотья и обрывки уносило в океан. Казалось, Сет обрушил на крошечный маяк весь свой гнев. Очередная молния разделила черную громаду туч напополам, и, наконец, они сдались и водопадом хлынули вниз. Копившаяся в них неделями влага в несколько секунд заполнила все пространство между тучами и океаном, отгородив маяк непроглядной стеной ливня. Дмитрий потерял счет времени и уже не держался за края круга, понимая, что живым с этого адского концерта ему не выбраться. Дождь ревел и аплодировал ему едва ли не громче волн, призывая продолжать, и тот из последних сил выкрикнул:

— А сейчас я исполню новую песню, которую написал прямо здесь, на маяке! Но я хочу, чтобы он тоже его услышал!

Дмитрия снова швырнуло к маяку. Огромные заледеневшие капли дождя царапали ему лицо, ноги окончательно свело от холода, а язык почти совсем не слушался. Он прижался спиной к скользкому основанию своего единственного пристанища и запел.

Эта песня родилась в его голове совсем недавно, и если бы он был на материке, он бы обязательно записал ее с «Гарротой» и сам бы сыграл партию на фортепиано, но здесь, в царстве Сета и Анубиса у него был только собственный уже изрядно постаревший голос да рокот бури. Песня была посвящена гибели подводной лодки «Курск» и длилась вместе с инструментальной партией — если бы таковая была сыграна — около двадцати минут. Дмитрий слышал у себя в голове каждую ноту, каждое соло, каждый перебор струн и удар по тарелкам. Он вдруг почувствовал, что еще может управлять своим голосом, как двадцать лет назад, когда верхними нотами поднимал стадионы. Шторм придал ему сил. Он оттолкнулся от маяка и заскользил по гребню волны, глотая вперемешку то морскую, то дождевую воду и пел, пел, срываясь то на крик, то на хрип. И это было великолепно. Он пел о людях, ждавших помощи, но уже не верящих, что она придет. Он пел о слезах, заполнивших собою целый океан. И он рыдал, понимая, что его уже ничто не спасет. Веревка, крепившая круг к перилам, оборвалась еще в первые минуты шторма, и теперь сам круг уже ничего не значил, надо было положиться на волю ветра.

— Мечты погибают, но мечтатели живут! — выкрикнул Дмитрий последнюю строчку и потерял сознание.

Бесчисленные ледяные и мокрые пальцы его поклонников подхватили его и понесли, пытаясь привести в чувство, но у смотрителя на это больше не оставалось сил. Он провалился в вязкое забытье, где он снова стоял на сцене, вокруг ревели фанаты, а над ним все колыхался инфернальный морской цветок. Вдруг в самом центре расцветшего бутона Дмитрию почудилось какое-то шевеление. Он присмотрелся и увидел мелькнувшее там синее перо, что-то неуловимо напомнившее ему. Он где-то уже видел такое, но никак не мог вспомнить где и когда. Дмитрий рванул поближе к цветку, но путь ему преградила толпа обезумевших фанатов, и он продирался сквозь нее, ощущая, как чужие враждебные и влюбленные пальцы рвут его плоть. Но впереди по-прежнему маячило синее перо, и он шел, расталкивая толпу, и она, наконец, расступилась. Цветок тяжело колыхнулся, перо рвануло вверх и оказалось воткнутым в волосы цвета шторма. Маячник пытался рассмотреть их обладательницу, но чудовищные тени от лепестков покрыли весь ее стан, и она лишь протянула ему руку, помогая взобраться наверх. Прикосновение ее ладони было подобно удару током. Дмитрий ахнул и…пришел в себя.

Шторм отступил на некоторое время, не сдав, впрочем, до конца своих позиций. Небо было относительно чистым, но все того же свинцового цвета, однако, ветер утих, и дождь прекратился.

— Быстрее! Плыви сюда! — кто-то крикнул издалека, и Дмитрий попытался поднять голову, чтобы определить направление.

Он покоился на волнах всего в нескольких метрах от маяка, но руки и ноги его так окоченели, что он не мог пошевелиться.

— Ну же! Скорее! — снова раздался чей-то возбужденный крик.

Дмитрий прищурился и увидел, что на площадке маяка кто-то стоит. Это никак не мог быть пилот — он не смог бы посадить машину на затопленном островке. Но и лодки поблизости не наблюдалось.

— Перо, — пробормотал он и закрыл глаза.

— Дмитрий! — голос казался знакомым.

Он открыл глаза и снова прищурился. Нет, наверное, все-таки зрение обманывает его. Темная фигура на площадке больше всего напоминала старого маячника, которого похоронили уже год назад. «Ну вот, от слабости уже начались галлюцинации. Мне недолго осталось, пожалуй…»

— Ты там умереть надумал что ли?! — закричал старик. — А установку кто в порядок приводить будет? Шторм разбил стекла в башне и повредил ее! Ну-ка быстро прекратил распускать сопли и ко мне! Плавать что ль разучился?

— Я не могу… — едва слышно пробормотал Дмитрий. — Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой… Я умираю…

— Я тебе умру! Не починишь установку, на днях в маяк врежется корабль. Шторм-то с часу на час возобновится и продлится еще долго! Давай, Митя, греби что есть мочи. На борту корабль ядерные боеголовки везет. Если они рванут от удара, мало не покажется ни нам, ни Японии с Кореей!

Дмитрий закрыл глаза и попытался пошевелить руками. Плащ и круг стесняли его движения, и он медленно стянул с себя все, что мог, ощутив вдруг прилив странной легкости. Казалось, прошел не один час, прежде чем он подплыл к маяку и уперся ладонями в его скользкое основание. Потом он двинулся вправо, нащупывая ступени, ведущие на площадку и, наконец, смог уцепиться за перила и взобраться наверх.

— Как вы вообще здесь оказались? — дрожащим голосом, заикаясь, пролепетал Дмитрий,