Лагуна - Ава Хоуп Страница 7

Джон начинает смеяться, пока Зандерс закатывает глаза:

– Я не могу быть «Шугар дэдди», кретин. Ведь у меня нет детей.

– Ну, мужик, не у всех «Милф» в порно есть дети, но это не мешает им быть «Милфами», – пожимает плечами Арчи, и все вокруг разражаются хохотом.

Кроме меня, ведь Зандерс прав: мое имя – синоним к слову «душный». Еще лет десять назад я бы с удовольствием поддержал эту беседу, но сейчас просто не понимаю, зачем хвастаться своими похождениями. Это просто секс. Все трахаются.

Да, в пубертатном возрасте я тоже был тем еще кретином и занимался сексом почти так же часто, как ловил волны. Меня все устраивало, ведь я не хотел отношений. Да и о каких серьезных чувствах можно говорить, когда ты подросток?

Но я больше не подросток. И да, я люблю секс, но говорить о нем с тем, кто участия в этом самом сексе не принимает, я не люблю. И не понимаю.

Мой пубертат закончился, когда в двадцать один я вернулся с Уитсандея и встретил Эммелин. Ей не было восемнадцати, а я хотел сделать все правильно, дождаться ее. И определенно не хотел искать ей замену в постели на те полгода, что нужно было подождать.

Мне была нужна лишь она.

Вот только я уехал прежде, чем узнал, каково это – заниматься с ней любовью. А это именно то, что я чувствовал к ней. Я любил ее каждой клеточкой души, а не просто хотел трахнуть ее.

После нашего расставания мне пришлось улететь к старшему брату Дину, чтобы помочь с рестораном в Сиднее. Тогда наша семья была на мели, ресторан увяз в долгах после смерти дедушки. И у меня просто не было другого выхода. Время шло, я был одинок и должен был забыть об Эми и о своих чувствах к ней. Только поэтому я начал спать с клиентками. Денег на то, чтобы водить девиц на свидания или хотя бы просто по гостиницам, у меня не было, а приводить их домой к моему старшему брату Дину с его женой Карен казалось мне чем-то неприемлемым. Поэтому я лишь иногда довольствовался быстрым сексом или минетом в подсобке бара, в котором подрабатывал барменом. Клиентки часто хотели как-то «отблагодарить» меня за то, что я на протяжении пары часов подливал им мартини и слушал о том, как мужья их не удовлетворяют, а я не собирался отказываться, ведь страдал после того, как потерял девушку, в которую был влюблен.

Но всё это слишком быстро сошло на нет. Меня тошнило от жизни настолько, что даже секс не приносил никакого удовольствия. Это вызывало лишь отвращение к самому себе.

Я ненавидел каждый день своей жизни, мечтал вернуться обратно на остров, снова почувствовать океан и увидеть Эми… Но ничего не мог сделать: я был обязан Дину жизнью, а потому не мог вырваться из этой клетки. Поэтому, когда неделю назад у моего отца случился инфаркт и Дин попросил меня прилететь сюда, я свободно выдохнул. Знаю, нельзя так говорить, но мысль о возвращении домой открыла у меня второе дыхание.

Что, если это знак, что мне нужно вернуть себе собственную жизнь? Вернуть Эми? Иначе зачем я здесь?

Безусловно, теперь на меня легла забота о семье и серф-школе, а еще этот тендер, но я никогда не был так счастлив, как сейчас. Теперь я знаю, что Эми все еще одинока, а значит, у меня есть шанс. Хоть она и отрицает то, что это возможно, я был влюблен в нее слишком долго, чтобы вот так просто взять и сделать вид, что прошлой ночи не было. Не знаю, к чему это приведет, правда. Все очень сложно, но она меня не ненавидит. Поэтому я сделаю все для того, чтобы она захотела быть со мной, чтобы узнала, почему тогда я исчез, и чтобы смогла влюбиться в меня.

Мой взгляд находит Эммелин на другой половине острова. Она кажется такой счастливой, когда ее звонкий смех эхом проносится по побережью. Улыбка на ее губах завораживает меня. И я не могу перестать любоваться ею, как бы ни старался.

Сейчас Эми тренирует детей на суше – пытается научить их балансировать на доске. Они смотрят на нее так, словно увидели настоящую русалочку – с неподдельным интересом и восхищением. Ее светлые волосы переливаются золотом в ослепительных солнечных лучах. Теплый ветерок развевает яркие малиновые прядки, отчего ракушки, вплетенные в них, едва слышно звенят. Размахивая руками, она что-то объясняет группе детей, во взглядах которых можно разглядеть восторг.

Я знаю этот взгляд, ведь давным-давно смотрю на нее так же.

Когда Эми поворачивается в нашу сторону, мое сердце пропускает удар, а кожа покрывается мурашками. Интересно, так будет всегда, стоит мне лишь взглянуть на нее?

Завороженно ею любуюсь, и ее лицо озаряет улыбка, едва она замечает меня.

– Кто-нибудь объяснит мне, почему нам улыбается девчонка Ричардсонов? – басит Зандерс.

Черт.

– Не думаю, что она улыбается нам, придурок, – спасает мою задницу Арчи. – Скорее, ее веселит то, что на твоем шотборде перед уточкой «duck» красным баллончиком написано «му».

– Гребаная Вики, – ругается Зандерс, даже не глядя на злополучную надпись, и снова тянется к алкоголю. – Я ведь не изменял ей с этой Клариссой.

– Она Ванесса, бро, – поправляет его Джонни.

– Какая, к черту, разница? Меня она не интересует. И у меня с ней ничего не было.

– В этот раз? – фыркает Арчи. – Или ты про тот случай, когда ты слизывал соль с ее груди и запивал все это текилой на глазах лучшей подруги Вики?

– Я был молод.

– Это было два месяца назад, – скептически добавляю я, и Джон коротко смеется в кулак.

– К черту вас, – выдыхает Зандерс и поднимается на ноги. Он допивает до дна биттер, а затем ставит бутылку на песок. – Пойду ловить волны.

– Ты пьян, – констатирует факт Джон.

– Не завидуй, – усмехается друг и берет свой шотборд.

Джон поворачивается ко мне, и в его взгляде я вижу то же, что чувствую сейчас сам. Мы волнуемся за этого кретина, который совсем слетел с катушек.

Первое правило любого серфера – никогда не пытаться поймать волну, когда ты взбешен. Главное в серфинге – владеть ситуацией. Одно импульсивное неверное движение – и ты врежешься в волну на скорости, а затем не сможешь