Люди с платформы №5 - Клэр Пули Страница 82

Сама я выросла в Ист-Моулси, в доме близ Темзы. Именно в таком здании я и поселила Айону. Облик жилища я описывала по своим воспоминаниям восьмидесятых годов прошлого века, а посему приношу извинения нынешним владельцам, которые, несомненно, расширили и модернизировали его. Мой отец каждый день ездил пригородным поездом на работу, совершая путешествие из Хэмптон-Корта на вокзал Ватерлоо. Став подростком, я по той же линии ездила в школу в Уимблдоне. Помню кучку на редкость отвратительных девиц из другой школы, враждовавшей с нашей. Они всегда насмехались надо мной за то, что в вагоне я читала книги. Воспоминания об этом, вместе с моей подростковой влюбленностью в документальные фильмы Дэвида Аттенборо, вдохновили меня на создание Марты.

Я вынуждена попросить прощения у тех, кто постоянно ездит из Хэмптон-Корта до Ватерлоо. Наверняка вы заметили, что я достаточно вольно обошлась с тем, что Айона назвала бы actualite[26]. Поезда на Хэмптон-Корт обычно отправляются с третьей платформы, но «платформа № 5» как-то сама собой скатилась у меня с языка. К тому же за последнее десятилетие интерьер вагонов претерпел изменение, выразившееся в исчезновении столиков. Представляю, как ужаснулась бы Айона! Куда бы она теперь поместила свою чашку с чаем и бумаги? К счастью, у художественной литературы есть замечательная возможность корректировать реальность, что я и сделала, исправив вопиющую ошибку администрации Юго-Западной железной дороги.

Сейчас я работаю дома, а также сидя в библиотеке или кафе. Я и не подозревала, что буду тосковать по тем дням, когда мне приходилось втискиваться в грязные, отвратительно пахнущие вагоны пригородных поездов. Но разразилась пандемия, и я обнаружила, что вспоминаю те времена с изрядной долей ностальгии. Я начала все чаще задавать себе вопрос: а если бы тогда я нарушила неписаные правила поведения, набралась смелости и заговорила с пассажирами? В какие приключения могли бы вовлечь меня подобные разговоры?

В результате моих раздумий и появилась эта книга.

Теперь несколько слов об именах. Как я узнала, они обладают определенной силой. Детерминизм имен — не выдумка, а реальность. Когда в моей голове начинает вырисовываться новый персонаж, рядом с ним постепенно появляется нужное имя. И как только герой обретает имя, оно определяет его поведение. Наиболее ярко это проявляется в личности Хазард из моего первого романа «Правдивая история».

Имя и фамилия главной героини этой книги имеют для меня особый смысл. Был у меня один замечательный друг, Айвер (необычное имя этот человек получил потому, что являлся потомком викингов), фермер и строитель. Айвер всегда отличался поистине железным здоровьем. Однако несколько лет назад он решил поехать на пару месяцев в Танзанию, чтобы на благотворительной основе помочь с постройкой жилья для нуждающихся. Там у него случился тяжелый сердечный приступ, от которого он и скончался. Его дочь Айона — моя крестница, а его вдова Венди — одна из моих близких подруг. Таким образом, героиня этого романа получила свою фамилию от Айвера, а имя — от его дочери. И как только это произошло, имя и фамилия моментально начали лепить ее характер. От Айвера она унаследовала эксцентричное поведение, joie de vivre и умение одеваться, а от моей крестницы — смелость, ум и необычайную доброту. Я до сих пор каждый день грущу по Айверу и надеюсь, что он каким-нибудь образом узнает о моей Айоне и полюбит ее так же сильно, как я сама люблю этот персонаж.

Я всегда использовала свои литературные способности в качестве психотерапии: как способ понять мир и разобраться в том, что меня тревожит. То же я проделала и с моей удивительной Айоной. Сама я почти двадцать лет проработала в динамичном и суматошном мире рекламы. Поначалу он мне очень нравился: шумный, творческий, слегка необузданный. В тридцать лет меня избрали в совет директоров рекламного холдинга «Дж. Уолтер Томпсон». Я была там младше всех и вдобавок единственной женщиной. Однако не прошло и десяти лет, как оказалось, что я одна из самых старых сотрудников в офисе. А мне было тогда всего тридцать девять. Это сказывалось и на отношении ко мне. Я находилась в расцвете сил, однако на меня смотрели как на «динозавриху». Я вдруг «устарела», «выпала из обоймы».

Меня бесит тот факт, что стареющие мужчины обретают весомость. Они становятся респектабельными, а женщин с какого-то возраста словно бы перестают замечать. Дорогие подруги, этого нельзя допускать. Каждая из нас должна быть в большей степени Айоной. Подобно ей, мы заслуживаем Триумфального Второго Акта нашей жизненной пьесы. Для меня это писательство. Свой первый роман я написала в пятьдесят лет. Каждый день я благодарю своих читателей во всех странах мира за то, что они покупают мои книги и рекомендуют их другим. Вы в самом буквальном смысле способствуете исполнению моей мечты, за что огромное всем спасибо!

Благодарности

Эта книга никогда бы не увидела свет, если бы не по-мощь трех реально существующих удивительных женщин.

Первая из них — мой литературный агент Хейли Стид. Хотя, пожалуй, «агент» — не слишком подходящее слово для описания той роли, которую Хейли играет в моей жизни. Она моя наставница, первая слушательница, психотерапевт, коммерческий директор, чирлидер и подруга в одном лице. Однако Хейли не несет весь груз только на своих плечах. Ее поддерживает потрясающая, просто невероятно мощная команда из Литературного агентства Мадлен Милберн, включая саму несравненную Мадлен, Джайлза Милберна и Элинор Дэвис. Сюда же относится группа по зарубежным авторским правам: Лиана-Луиза Смит, Джорджия Симмондс и Валентина Полмайкл, а также Ханна Лэдде, которая представляет мои интересы в сфере кино и телевидения.

Еще две необыкновенно талантливые женщины, поблагодарить которых я считаю своим долгом, это мои редакторы: Салли Уильямсон из британского издательства «Transworld» и Памела Дормен из американского «Pamela Dorman Books». Я считаю огромной привилегией для себя работать с Салли и Пам, а также с их помощницами Ларой Стивенсон и Мэри Майклс. Автору часто трудно, что называется, разглядеть за деревьями лес. Знаете, как это бывает: вроде бы и чувствуешь, что здесь что-то не так, но никак не можешь понять, что именно, поскольку слишком глубоко погрузился в повествование. Заметив сбой, мои потрясающие редакторы не только всегда смело и