Устами младенца. Соцгород – 2 - Светлана Геннадьевна Леонтьева Страница 9

не читал книг, то он бы играл в оркестре. В огромном космическом зале. И если бы у человека не было связок и голоса. Он бы говорил музыкой, излагал свои мысли, клался, божился, плакал, падал в ноги. Ну, хочешь, я паду тебе под ноги, хочешь подол платья целовать стану? Хочешь просто так ни за что? Ибо стою на вершине, на красной горке, на Голгофе своей. Но не ты меня распнёшь, не ты! Тебя для этого надо сначала пойти в Мекку, снова озолотиться талантом. Ибо просто склад в рифму, да притопы твои – это не музыка. Это просто стихоплетство по инерции. И мёд Одина надо добыть заново, свой мёд, хватит брать мой да причмокивать! А зачем все, что мною продумано-прочувствованно-спето, ты переделал, а? Хотел сделать больнее мне. А накось выкуси, я ж знаю, эти глупые замашки капризного дитяти. Что ножкой притоптывает: моё, моё, моё! Мне, мне, мне! Вот из этих моё-мне возникли погребальные звуки. Это пришло горе, хоронить пора настала, хотя впрочем, гробик пуст, хоронить пустоту ещё никому не доводилось. Пришли молодые, они более дерзкие, они рэп читают, оперетку твою не слушают. А вот на панихиду пришли все! Ибо это – ритуал. Куда же от него деваться? Существует в психиатрии особый отдел музыкотерапии. С помощью нее можно воздействовать даже на расшатанное здоровье человека. У тебя плохое здоровье, лечим с помощью музыки! У тебя кора головного мозга воспалилась – пожалуйста, репчик прочитаю! Музыка частично, а порой и полностью, передает слушателям настроение исполнителя. Ее нужно выбирать, так как существует позитивная музыка, а бывает и содержащая в себе много агрессии. Музыка способна очищать наш рассудок, также может наполнять яростью, тревогой, и, о, глупостью. Отчего бы нет? Поэтому Пульхерия написала брошюру о музыкотерапии. О музыко-лечении. О музыко-расслаблении. И музыко-очищении.

Пенье птиц можно сочетать с эмоциями. И Пульхерия каждое утро ходила записывать на диктофон птичье пенье, чириканье, карканье, попискивание…

Музыка доносилась даже из-под земли. Особенно, это было чётко у дома номер тринадцать по улице Чернышевского. Говорят, там был бой когда-то. И много наших полегло, но не пропустили они врага, все полегли. И с тех пор слышится музыка оттуда. Музыка вечности. Поэтому Пульхерия ходила сюда, чтобы подкормить их своей памятью.

– И ещё, и ещё, – сетовала Пульхерия Григорию, – меня обвиняют за хорошую память. За цепкий ум и быструю реакцию. Я – азартный человек…

– Повторяю, любимая! – голос у Григория стал строже. – Пусть все обвинения будут на совести обвинителей. Ты тоже можешь сказать, что этот «Один хороший знакомый» похож на бомжа, одевается, как попало, безвкусно, вся одежда на нём висит, как на пугало огородном. Стрижётся, как будто только что из психушки сбежал и, вообще, похож на дурака. У нас такая же во дворе бегала, всё иголки да булавки собирала. Но ты же не опускаешься до таких слов. Ты слишком интеллигентна, Пулька!

– Ой, Гриша, а ты мне только что в любви объяснился!

Это была настоящая любовь. Пульхерия поглаживала тонкими пальцами руки Григория. Лунный свет, как сок лунной сонаты тёк сквозь простынь, сквозь воздух. Сквозь солнце.

– Я ушёл от жены…мы можем жить в квартире моей мамы…мы можем быть вместе…мы можем!

И музыка текла и текла сквозь. О, этот неистовый как коршун Бах нависающий над миром!

И даже смешно, о, как можно это утверждать, что статьи Пульхерии публиковали за подарки! За эти ничтожные коробки конфет и чинарик коньяка. Иди, попробуй опубликуйся за стопку водки и кусок конфеты! А может, за червяка земляного публиковали, за яйцо добытое из гнезда перепёлки, за кукушкин лён, за букет полевых ромах? Чего уж там. Ври дальше. А тебя за что публикуют? За написанную льстивую рецензию, сляпанный кое-как отзыв? За штамповку, агитку, за грубо сделанную аннотацию. Всё это гробик для пустоты. А тут ещё Чайка откуда ни возьмись – голодная птица явилась, видимо, тоже червяка хочет съесть да водой из грязной лужи запить? И всё это подделка под искусство, под чувство.

Да, чувство было, картина рисовалась. Но, увы, увы…художник утратил – нет не руки, не кисти растерял, не краски, даже не мольберт, а нечто большее – внутреннее, исконное, поистёрся, поисписался. Вот об этом песнь моя. Лишь одна сухая мастеровитость да желание рифмовать, зуд в пальцах. Но на этом далеко не уедешь. Все рифмуют, у всех зуд. У всех чешется. И слово «ручки» – это авторучки. Запомни, жираф мой! Если захочу, тоже найду кучу неточностей, не состыковок, повторов, банальностей, затрапезных, заезженных фраз. И дело не в повторе, а в том, что путь у всех разный. Не у всех сразу получается вскочить на олимп, не всем открывается! Но если открылось, так и закрыться может тоже. «Всё, лавочка заперта! Стучи, не стучи, хоть лоб разбей, жирафью шею сломай. Нетути!»

Могу дать совет! Музыку послушай…

Так размышляла Пульхерия над своей новой «оздоровительной темой»! Это истина. Это любовь. А любовь в правде! И это так просто! Это смена взглядов на противоположный, но это как раз и есть основание. И, как известно, что, по мнению главного философа, мы – типичное дитя тяжелых времен, когда надо самому всего добиваться. И это как бывает у учеников, Боже, Боже я видела учителя, и он мне улыбался! Любовь ученицы к учителю всегда главная и большая. Но вдруг учитель становится тебе равным, он начинает ревновать и передёргивать то, что раньше приветствовал и улыбался. И тут приходит на помощь учение о Душе. Что это такое вообще? Ибо известно, что есть Душечка- Человек-душа, Мелкая Душоночка. Если первая питается добром, вторая дарит и раздаривает, то Мелкая душоночка отчего-то всё превращает в низкое. И существует круг, который замыкается, выход из него кончается реальным сдвигом, шизою и кажущимся состоянием возвеличивания, превосходства одного над другим. Как тогда попасть в рай? Надо вырастить Душу, надо избавиться от тягости, дабы не перейти в душоночку, а если ты человек-душа, реализуйся!

Бессознательный ужас, который возникал в душе Пульхерия, когда она поняла: учитель отказался и предал. У неё было несколько человек, кого она считала учителями. Вся жизнь – учитель. И оказалось, что учителя стареют, их головы седеют.

Возлюби не любившего тебя – вот высший смысл!

Ибо любившего любить – это просто и осознанно.

Но, к сожалению, Пульхерия в один прекрасный момент поняла: Она окончательно разлюбила Григория. Это произошло также буднично, в осенний дождливый день. «Может, я вообще не умею любить