Судмедэксперт - Мария-Виктория Купер Страница 9

— Вы Шуруба Тира? — спросил Валя, но дед смотрел мне в глаза и проигнорировал его вопрос.

— И без тебя знаю, что это смерть моя. Болтал много за жизнь. Слишком много. Вот и поплатился. А ты чем поплатился за свои разговорчики? — дед прищурил глаза, вытащил из кармана сигарету и закурил.

Я молчал. Валька молчал. А Шуруба стоял, курил и смотрел мне в глаза. Клубы белого вонючего дыма окутывали нас и душили, словно змеи.

— Поставь ты уже эту чёртову калитку! — выругался дед и выбросил окурок за забор.

— Я к вам за помощью. Со мной что-то странное происходит. — сказал я, не отводя взгляда от его серых глаз.

— Тебе уже ничем не поможешь. Ты сам сделал выбор, сам помог им. Теперь до конца дней будешь в этом вариться. — раздражённо пробасил Шуруба и наконец обратился к Вальке.

— Баба эта не тебе предназначена. Иди своей дорогой. Беги, забывай. А через месяц судьбу свою встретишь. — дед взялся за новую сигарету.

— А ты, парень, пойдём со мной. Поговорить хочу лично. — сказал мне дед и зашёл в дом, дымя как паровоз.

Я замешкался.

— Иди, быстро. — толкнул меня Боров в спину. — Иди! Я в машине подожду.

Пришлось идти. В сенях было сыро. Доски пола “гуляли” под моими ногами. В нос ударил противный запах кошек и гнилья. Толкнул отсыревшую дверь и вошёл в комнату.

Огромная печь с кучей вещей занимала добрую половину пространства. Голые бревенчатые стены, маленький диван с незаправленной постелью. Во всю стену висел огромный красный флаг СССР, густо покрытый пылью и паутиной. За флагом светилось окно — туман рассеялся, пробивался утренний свет. Комната окрасилась в красные тёплые тона.

— Ну чего встал. За стол сядь. — проворчал Шуруба, готовя чай.

— Туда? — спросил я, с отвращением смотря на маленький грязный деревянный стол, заваленный сигаретным пеплом и крошками.

— Ещё стол нашёл? Садись, не боись. — пробасил дед и налил мне чай в подозрительно чистый стакан. Запахло мятой и смородиной.

— Не помогу я тебе с проклятьем этим. Уже старый и слабый. И язва эта рот разъела так, что…

— У меня есть знакомый онколог, он может помочь, осмотреть. — начал я, но дед резко перебил.

— Мне немного осталось. Не хочу ничего. — Шуруба снова закурил. Дым от сигареты, плотный и вонючий, стал красноватым в свете окна. Он сел напротив меня.

— Подумайте. Я оставлю адрес больницы и фамилию врача. Скажите, что от судмедэксперта Носкова…

— Хватит, я сказал! — рявкнул дед и стукнул по столу ладонью. Странный огонёк сверкнул в его глазах. Он снова уставился на меня.

Я притих и не шевелился. Было ощущение, что меня фотографируют на длинной выдержке. Я боялся смазать картинку лишним неловким движением.

— От твоей морды за версту смердит покойниками.

— Что? Я давно на работе не был. — сказал я, пытаясь принюхаться к одежде. Но пахло лишь табаком.

— Ты слышишь мёртвых, говоришь с ними, даёшь им надежду и покой. Зачем ты исполняешь их просьбы? Это не дар, а проклятие. — Шуруба стёр кровь, выступившую из язвы на губе. — Тебе подкинули, но ты уже за него расплатился. Что ты принёс в жертву?

Я начал судорожно вспоминать, но так ничего и не понял.

— Что-то ты туго соображаешь. Вижу, ты только из больнички.

Мне стало до одурения неприятно. Будто он вытягивал из меня волокна и нервы, копался в мыслях, чувствах.

— Желчный пузырь вырезали. Я чуть не умер. Пузырь лопнул и начался… — ответил, сильно морщась.

— Вот то и принёс в жертву, что вырезали из тебя. — резко сказал Шуруба.

— От этой способности можно избавиться?

— Нет. Уже поздно. Один выход — принять и никогда не трогать мёртвых. Тогда они не будут трогать тебя. — его голос становился всё тягучее, слова сливались, дикция ухудшилась. Я с трудом его понимал.

— Как это? Я же судмедэксперт. Трогать мёртвых — это долг мой, профессия, призвание. — я начал возмущаться.

— Уходи с работы, не трогай покойников. — дед замер, закрыл глаза и добавил. — Чувствую, что тебя боль ждёт, потеря большая. После на истину выйдешь и судьбу обретёшь. Всё. Проваливай. — чётко сказал Шуруба и указал пальцем на грязную разбухшую дверь.

В полном расстройстве я добрёл до машины и уселся вперёд. Друг поймал какое-то хрипящее радио и в такт стучал пальцами по торпеде.

— Ну что он тебе сказал? — бодро спросил Валька. Но я видел, что он ужасно расстроенный, разбитый, раздавленный.

— Ничего толкового. Сказал с работы уходить. Что беда какая-то надвигается, а потом всё нормально станет.

— Что-то я другое себе представлял. Какой-то дед странный. Я бы сказал, что у него психопатия. Но это на первый взгляд.

— А ещё у него рак губы, агрессивный, язвенный. — задумчиво ответил я. — Он всю правду мне сказал. Этого никто не знал. Никто.

— Ты про Настю слышал? Она не моя, оказывается. Вот это я и сам чувствовал, что что-то не то…

— Валь, поехали отсюда. Я устал до ужаса. Сил нет никаких.

Боров завёл машину и медленно покатил к трассе, аккуратно объезжая грязь и глубокие выбоины.

***

После Шурубы мне стало легче, будто тягучую печаль отодвинули от меня. За две недели сидения дома я активно восстанавливался, прочитал три книги и хорошо позанимался ивритом. Научился ухаживать за цветами. Пару раз я хотел поговорить с Раисой вживую, признаться о своих чувствах, но мы так и не встретились. Она мне написала, что ещё не успела уехать из-за работы. У нее остались какие-то незаконченные проекты, какие-то богатые клиенты, что-то в этом роде. Я не выяснял подробности. Было до чёртиков страшно показаться каким-то навязчивым и прилипчивым.

Бахтияр на связь не выходил. Раиса про нахождения Бахтияра молчала. Тогда я позвонил Сиговой, но и у нее телефон был недоступен. Было неприятно, но терпимо.

Прошёл мой больничный. Первый день на работе дался очень тяжело. Я отвык от ароматов секционки. Чтобы хоть как-то выдержать, пришлось на виски и под нос мазать жирный слой вьетнамской звёздочки и надевать три маски.

Брат до сих пор на звонки и СМС не отвечал. Раиса перестала брать трубки и через раз отвечала на звонки. Только одна Настя вела себя так, будто ничего не произошло: что-то рассказывала, шутила, улыбалась. И мне самому было очень хорошо рядом с ней.

Первого мужчину мы вскрывали около часа. Инсульт мозга, типичная картина. Как только я притронулся к нему, в ушах зазвучал тяжёлый голос:

— Положи мне в карман нитроглицерин. Как я без таблеток буду?

Я молчал и делал разрезы, отслаивая кожу головы.

— Я