Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 94

- Ну и силища! Мужчине не уступите!

- Ежели мужчина стоящий – уступит, – ввернула Фёкла.

- Ох и язычок у вас. Это хорошо. Я тоже люблю шутки. Но сперва о деле... С планом справитесь?

- Вы разве не знаете, что у нас хлеб выбило?

- Знаю. Но, во-первых, я в этом не виноват, а во-вторых, выбило не весь хлеб...

- Нам-то ведь тоже надо!

- В первую очередь государству! Потом вам... И потом, товарищи, у вас есть председатель. С него и спрашивайте. А я уполномоченный...

- Все с председателя спрашивают... Видно, председатель всех безответней... – Агнея болезненно переживала упрёки, хотя бы и косвенно направленные на брата; его ещё не бранили вслух, но недовольство, копившееся годами, нет-нет да и прорывалось наружу: жить впроголодь всем надоело. И этот год не обещал быть сытым.

С согласия Сазонова в первые дни уборки Гордей начислил по сто граммов на трудодень. Но это было ничтожно мало. И теперь вопрос стоял так: выполнять план или делить оставшийся хлеб между колхозниками.

«Уменьшим план», – обещал Сазонов, но пока что помалкивал, а зерно шло на элеватор. Из района раздавались тревожные, потом угрожающие звонки. Чаще других звонил Камчук, приславший уполномоченным Раева.

- Что положено – сдадите. Больше того государство не потребует, – говорил Раев.

- Все о государстве пекутся, – сказала Афанасея. – А мы разве не государство?

- Мы, выходит, пасынки, – с горечью сказала Агнея.

- Чепуха! – не очень искренне рассердился Раев. – Хлебороба без хлеба никто не оставит. Будьте уверены. И если что – звоните мне... Я приму меры...

Он уехал, внеся смуту неопределённостью своих ответов. Значит, район не запрещает выдавать хлеб? Кто же виноват в том, что его не выдают? Председатель? А он на район ссылается, на градобой...

- Приятный мужичок! – сказал Панкратов.

- Мягко стелет! – желчно усмехнулась Агнея.

Раев в это время накачивал Ямина.

- Медленно сдаёте! Очень медленно!

- Сазонов сулил план уменьшить.

- Он чересчур много взял на себя. И, где нужно, получит за это соответствующее внушение...

- С народом-то как быть? Не с голоду же ему помирать...

- Хлеб должен быть сдан любой ценой. И он будет сдан. Этому никто не помешает...

- Ясно-понятно! Я тоже мешать не стану. А ежели колхозникам маленько подкину, дак это на пользу...

- Опять бодаешься, Ямин? Видно, зря тебя отпустил... С таким характером на воле долго не пробудешь...

- Каюсь, товарищ Раев, виноват в том, что людей жалко! Ежели за это можно посадить – сади. Другой вины за собой не знаю...

- С меня тоже требуют, дурень! А я всего только человек, – обессиленно сказал Раев и, не простившись, вышел.

Узнав от Агнеи о разговоре на току, Гордей на свой страх и риск приказал начислить колхозникам ещё по сто граммов.

На следующий день его вызвал Камчук.

Глава 46

Отголубели по-детски чистые да погожие дни. Завзбуривала осень. С утра до вечера сыпали дожди. Уймётся проливной – начнёт бусить, будто через мелкое сито, нудная изморось. По улицам – лывы, в которых плещутся горластые, разжиревшие гуси, ещё не подозревающие, что догуливают последние денёчки.

- Ранний гость до обеда, с обеда – до утра, – макая оладьей в сметану, говорил Панфило. – В поле, слава богу, управились.

- Град за нас управился! – сердито буркнула Фёкла. – Вчерась бабы на Ямина криком кричали, хлеб требовали...

- То ли ишо будет! От бога отступился, вот и воздаётся ему сторицей...

- Ты хоть при мне своего бога не тереби...

- Оладушки сгорят! К печке стала, дак поглядывай! Моя покойница у шестка, бывало, юлой вертелась...

- Надоел ты мне со своей покойницей! Скоро ли сам к ей отправишься?

- А это не видала? Думаешь, моё хозяйство тебе достанется? Не рассчитывай! Помирать стану – всё сожгу! И тебя в огонь брошу. На свою голову смерти молишь, лапушка!..

Стукнула калитка.

На высокое крыльцо поднимался Ямин.

- Хлеб да соль!

- Присаживайся к столу, Гордей Максимыч! – придвинул табуретку хозяин.

- Не откажи, отведай оладушек! – расстилалась Фёкла.