Александр Рыжов - Мобберы Страница 10

Украдкой она посматривала на часы: до названного Джимом срока оставались считанные минуты. В час дня случится нечто. Что конкретно? Рита не знала. Она видела флэш-моб один-единственный раз. Тогда творившееся стало для неё полной неожиданностью. Теперь же она знала, что произойдёт нечто, и даже знала когда. Однако эта осведомлённость только будоражила, электризовала, острыми щекочущими разрядами покалывала нервы. Чем ближе минутная стрелка подкрадывалась к цифре «12», тем напряжённее становилось ожидание. Истома, как накидка, у которой вдруг оборвалась пуговка, сползла с плеч, и без неё стало прохладно, несмотря на густой, пластилиново липший к телу свет солнца. Когда осталась минута, ждать стало невмоготу. Рита закрыла книгу и приготовилась к страшному.

Вертя головой, она старалась узнать среди сидевших и гулявших людей коварных мобберов и проникнуть в их планы. Она смотрела во все глаза, но ничего подозрительного не замечала. Люди как люди. Обувь у них была самая обычная, без каких-либо отклонений от нормы. Одежда – тоже. Вели они себя адекватно: читали, разговаривали, бродили возле собора, болтая по мобильным телефонам. И всё-таки Рита не только знала, но и кожей чувствовала, что там, внутри разнородной массы, зреет нечто.

Над ухом громозвучно ахнуло. Рита дёрнулась, будто её проткнули иглой. Оказалось, ничем не примечательный сосед по скамье извлёк откуда-то петарду и устроил салют. Возмущённая, Рита набрала в грудь воздуху, чтобы высказать ему всё, что думала по этому поводу, но раздавшаяся вокруг канонада не дала ей произнести ни слова. На всём пространстве перед собором зардели вспышки ракет и хлопушек. При дневном свете это выглядело бледно, но в силу массовости – достаточно эффектно. Пальба заглушила всё, даже несмолкаемый рев машин на перегруженном Невском. Прохожие замерли, руки с мобильниками опустились, неподалёку остановилось полицейское авто, но из него никто не вышел – видимо, сидевшие в нём пытались осмыслить происходящее.

Рита уже догадалась, что это и есть обещанный моб. Вспыхнувшее вначале раздражение почти мгновенно пропало, она сидела и смотрела на удивительное представление, разыгрывавшееся перед тёмным фасадом «Казанки». Хлопушек оказалось много, мобберы приводили их в действие с отсутствующим видом, будто совершаемое сейчас было занятием обыденным и даже скучным. Рита поймала себя на том, что считает залпы:

– Сорок восемь… пятьдесят пять… шестьдесят три… семьдесят…

– Ну как? – прорвался сквозь стрельбу громкий голос.

Рядом вместо незнакомого парня сидел Вышата. Он был доволен.

– Здоровский моб, правда? Асмуд придумал.

– Семьдесят шесть… Разве сегодня праздник?

– Зачем праздник? – искренне удивился Вышата. – Фейерверки по праздникам – это тривиально. Гораздо интереснее устроить фейерверк в будни, без всякого повода, исключительно ради удовольствия. Если бы сегодня был Новый год, никто бы и внимания на нас не обратил. А сейчас – смотри! – народ прямо зависает.

– Восемьдесят семь… Забавно! Девяносто четыре… сто один… всё?

Канонада стихла. Воздух наполнился шумом двигавшегося транспорта. Мобберы, сделав своё дело, стали незаметно исчезать с импровизированной сцены. Вышата нахмурился и вытащил из кармана ещё одну петарду.

– Сто один? Нехорошее число. Мы же не императора хороним, – и он задорно бабахнул вверх.

В ушах опять зазвенело, в барабанные перепонки ударила тугая волна, но Рита не почувствовала дискомфорта – в голове у неё застряли слова Вышаты.

– Что ты сказал? Какого императора?

– Была такая традиция: когда в России умирал император, пушка Петропавловки стреляла сто один раз. Ты не читала записки Кропоткина?

– Сто один выстрел… – проговорила Рита, и всё стало до смешного просто. – «Импи подскажет». Импи Барбикен – председатель «Пушечного клуба»! Жюль Верн… Какая же я остолопка!

– Ты о чём? – непонимающе заморгал Вышата.

– Идём! – Она вскочила и дёрнула его за плечо. – Здесь есть поблизости интернет-кафе?

– Должно быть…

Она потащила его за собой по Невскому, вглядываясь в вывески на домах. «Сто один, сто один!» – отдавалось в голове.

– Пушка стреляла только по случаю смерти императора? – отрывисто спросила она, лавируя между прохожими.

– Нет, – ответил еле поспевавший за ней Вышата. – Когда в царской семье рождался ребёнок, стреляли тридцать один раз, а на юбилеи…

– Фиг с ними, с юбилеями… Где же это долбаное кафе?

Навстречу попалась группа футбольных фанатов с зенитовскими шарфами. Они шало размахивали руками и обещали порвать ЦСКА, как тузик грелку. Риту это нисколько не трогало: она врезалась в болельщицкую толпу и стала продираться сквозь неё, как сквозь густой ощетинившийся ветками лес. Её цепляли за платье, за волосы, за сумку, толкали, со всех сторон слышались ор и свист. Она ничего не замечала и остановилась лишь тогда, когда кто-то из фанатов крепко сдавил её запястье.

– Пусти!

Фанат, не слушая, выволок её из толпы и пихнул в подворотню. Рядом с ним вырос ещё один. Оба гадко и зловеще улыбались.

– Какого хрена… – начала Рита и увидела, как ещё четверо втолкнули в ту же подворотню растерянного Вышату.

– Так, – деловито сказал один из фанатов, и рука его нырнула в карман.

Риту схватили за локти, она рванулась, но державшие её точно закаменели. В следующий миг остриё длинного ножа проткнуло лёгкую ткань платья и кольнуло живот чуть выше пупка.

Сцен 2-й

Игра в бисер

Соскребите налёт обыденности, который накладывает наша привычка, и всё окажется неправдоподобным. Каждый предмет и каждое событие содержат в себе бесконечные глубины.

В подворотне

Позади, в нескольких метрах, шумел Невский. Рита подумала, что во властвовавшем на проспекте гаме никто не услышит криков о помощи. Ей стало горько и досадно: попасться на крючок к отморозкам среди бела дня, на главной улице города!

Отморозков было шестеро. Рита мысленно дала себе слово, что будет сопротивляться изо всех сил. Уж двоим-троим придуркам хоботы расцарапает точно – мало не покажется… Тот из них, что держал нож, слегка надавил на костяную рукоятку и, заметив на лице жертвы болезненную гримасу, тихо промолвил:

– Врубилась? Теперь гони закладку!

Этого Рита совсем не ожидала. Она была готова к тому, что над ней надругаются, ограбят, убьют…

Попыталась притвориться дурочкой:

– Какую закладку?

Нож слегка продавил кожу.

– Не запирайся, прирежу!

Рита поняла, что запираться и вправду рискованно. Можно было поморочить этих козлов, сказать, что оставила закладку дома, но они ведь не отстанут – поведут под конвоем домой, а отца нет, да и никогда в жизни она не стала бы его подставлять.

Она выдернула из сумочки измочаленную закладку и швырнула в мурло детине с ножом:

– На, забирай!

– Замочу, падаль! – прошипел он, однако нож убрал, смял заветную закладку в кулаке и дал знак своим прихлебателям, чтобы они отпустили Вышату.

Банду в шарфах как ветром выдуло из подворотни. Рита с Вышатой остались одни.

– Это ненастоящие фанаты, – сказал Вышата, разминая руки, которые ему чуть не вывернули из суставов. – Я сам за «Зенит» болею. Скоты…

Рита дышала тяжело, как стайер после изнурительного забега.

– Мне кажется, одну рожу я раньше видела. Того, который стоял рядом с этим… Вчера, когда мы ловили в Неве закладку, он зыркал сверху. Помнишь?

– Я его не узнал. Но если это он, то понятно, откуда они знают про закладку. Наверняка вчерашний рокер, который умыкнул у нас книгу, тоже из их компашки. Серьёзные ребята. Что же, интересно, загадал ваш искусствовед, что они так всполошились?

– Узнаем! Закладка нам уже ни к чему, а эта шпана пускай над ней помучается – со своими двумя извилинами на всю ораву. Пошли!

Отдышавшись, они покинули подворотню. Невский бурлил, фанатский табор бесследно канул в людской винегрет. Тем не менее Рита, влекомая инстинктом самосохранения, теснее прижалась к Вышате и взяла его под руку. Они прошли ещё сотню-другую метров и наткнулись на вожделенное интернет-кафе. Несколькими минутами позднее оба уже сидели перед монитором и Рита, сгорая от нетерпения, открывала нужную страницу.

– Сто один умножить на тридцать один – это будет… это будет три тысячи сто тридцать один. Вводим… нажимаем… Есть!

Тайна княгини Волконской

«Я хочу поведать моим читателям одну занимательную историю, вот уже три года не дающую мне покоя. Если им достало сообразительности проникнуть в этот укромный закуток виртуальной Вселенной, то, возможно, они будут способны продолжить начатое мною и справиться с вопросами, ответы на которые я по своему скудоумию найти не сумел.

Начну с того, что меня давно интересовала судьба русского поэта Дмитрия Веневитинова. Этот дворянский сын, родившийся в 1805 году, подавал огромные надежды и был известен как профессиональный литератор, философ и критик. Он мог бы, по мнению Чернышевского, продвинуть отечественную литературу далеко вперёд, но внезапно скончался, не дожив до двадцати двух лет.