Федор Московцев - Он украл мои сны Страница 10

Мнение мужчин:

– Ревность – это смерть любви, если на свободу мужчины всячески покушаются. Это чувство унижает обоих партнеров. Женщины – дикие собственницы.

На афтепати преподаватель-режиссер так разъяснил своё видение этого вопроса: «Ревность – скорее признак страсти, а не любви. Но всё равно это чувство разрушительно для человека».

Глава 13

По дороге в Волгоград – в поезде Петербург-Москва, а потом в самолёте, Андрей думал о своём волгоградском бизнесе. Рутина отнимала слишком много времени, он вынужден был вникать во все мелочи, без его участия не решался ни один более менее серьезный вопрос; а ему хотелось так отрегулировать механизм, чтобы можно было управлять компанией на расстоянии, и тратить на всё про всё… не более получаса в день. И вместо Волгограда ездить, например, на Кипр. В прошлом году они с Таней провели там незабываемую неделю. Обычно, где бы он ни находился, в каких бы комфортных условиях ни был, с кем бы ни проводил время, даже в лучшие моменты своей жизни чувствовал, что часть его рыщет где-то очень далеко. И в очень редкие моменты – как тогда, на Кипре – ему удавалось собрать все свои части воедино. И сейчас он мечтал снова уехать куда-нибудь с Таней, чтобы оторваться на всю катушку.

Он прибыл в Волгоград в пятницу утром. Переделав в офисе Совинкома, находившемся в кардиоцентре, всю рутину, выехал к Тане. Они встретились возле таверны «Замок на песках». Когда заняли столик, Таня, взяв его руку, долго смотрела на него проникновенным, восхищенным и вместе с тем испытующим взглядом, словно изучая его лицо за то, время, которое она не видела его. Рассмотрела одежду. На нём была шерстяная водолазка, брюки в полоску, спортивные туфли – всё черное и всё от Hugo Boss.

В отличие от Рената, Андрей не ходил на показы мужской одежды, не штудировал журналы мод, и не тратил на одежду большую часть доходов, он надевал то, что находил в шкафу, не тратя на выбор более одной минуты, сочетая то, что нравится лично ему, а не рекламируемым в GQ модельерам и стилистам; а на выбор одежды в магазинах тратил времени аж в десять раз больше – не более десяти минут. Таня находила такую манеру шикарной – effortless chic, шик без усилий. Вкусы Андрея отличались неоспоримым изяществом и красивой утонченностью, делавшими его… особенно желанным. Ренат по сравнению с ним, хотя и одевался недешево, выглядел попроще, нрав его казался слишком тяжеловесным, а вкусы и взгляды – наивно-деревянными.

– Как дела на Экссоне? – спросила она немного отстраненно, когда, сделав заказ официанту, они отложили меню и вновь обратились друг к другу.

Они каждый день созванивались, она знала все подробности его жизни. Он хотел сказать, что не спал всю ночь, выгуливая в ночном клубе прибывших с Москвы клиентов с Северстали вместе со своими компаньонами, но, глядя на её взволнованное и счастливое лицо, передумал, – вспомнил, что обещал прилететь вчера, в четверг, но в последний момент его остановил Владимир Быстров и убедительно попросил составить компанию, и пришлось остаться. И Андрей сказал, что вынужден был поехать через Москву, чтобы передать важные документы в управлении железной дороги (это было похоже на правду, во время транзитных поездок через столицу Владимир часто просил передать документы в управление Московской железной дороги, которое находится на Краснопрудной улице недалеко от площади Трех вокзалов).

– Всё ещё возишься со своими дружками? – сказала она, нахмурившись, читая поступившую от Рената СМС-ку.

– Что значит «с дружками»? – переспросил он, удивляясь перемене выражения её лица и стараясь проникнуть в его значение. – Экссон – мой основной источник доходов.

Она держала в руках трубку, но не набивала ответное сообщение, а смотрела на Андрея странным, блестящим и недружелюбным взглядом. Он вспомнил её неприязненное отношение к компаньонам, возникшее во время прошлогодней совместной поездки в Сочи, во время которой ей довелось увидеть их мужские развлечения, развлечения женатых мужчин – как они кадрят всех подряд девушек, и всё такое. А раз они его друзья, то она сделала вывод, что это и его всегдашняя жизнь.

– Ты знаешь, я не такой, – улыбнулся он обычной своей располагающей улыбкой. – Мы же много раз говорили об этом.

Он стал оправдываться, заговорил о делах, но она перебила его:

– Какие вы мерзкие, мужики! Скажи, неужели тебе не ясно, что девушка этого не может забыть, – говорила она горячась всё более и более и открывая ему причину своего раздражения ровно настолько, чтобы не выдать Рената. – Особенно девушка, которая не знает твоей жизни. Что я знаю? Что я знала? Только то, что ты скажешь мне. А откуда я знаю, может ты меня обманываешь.

– Танюша! Ты мне уже не веришь? Что ещё за…

Подошёл официант, и они прервались на то время, пока он расставлял напитки.

– Верю, стараюсь верить, – сказала она, когда они, чокнувшись, выпили. Она старалась отогнать ревнивые мысли, но ей это плохо удавалось. – Так что ты говорил?

Но он не мог сразу вспомнить, что хотел сказать. Эти припадки ревности, время от времени находившие на неё после той поездки, ужасали его и, как он ни старался скрывать это, охлаждали его к ней, несмотря на то, что он знал причину ревности – любовь к нему. Жена не устраивает таких сцен, и какой смысл заводить любовницу, которая, как говорил Артур, уже получается как вторая жена.

Однако, несмотря на то, что его ослепление, любовная лихорадка уже позади, всё что можно было прочувствовать, уже прочувствовано, сейчас после трех лет отношений он знал, что связь его с ней не может быть разорвана.

– У меня там было осложнение с Володей и Артуром, – сказал он, стараясь уловить нить потерянной мысли.

– Неужели? – саркастически переспросила она.

Вспомнив про инцидент с милиционерами и поддельными печатями, когда его остановили возле Балт-Электро с миллионом рублей и двадцатью поддельными печатями на борту, он воодушевленно принялся о нём рассказывать, упирая на то, что компаньоны держат его за инкассатора и специалиста по разным темным делишкам, тогда как он способен на большее. Не исключено, что они подумывают, как бы от него избавиться. Если получить второе высшее образование и освежить знания по бухгалтерскому учету (когда-то он заканчивал бухгалтерские курсы), то удастся доказать компаньонам свою необходимость.

Они уже расправились с салатом из морепродуктов «Дюна», официант принес новую бутылку вина, а Андрей всё живописал перипетии той истории с милиционерами, печатями, и деньгами.

– Ты завис в своём Петербурге, хотя мы договаривались по-другому. Забыл, да!? – сказала она, и опять он заметил мрачный взгляд, который избегал его.

Андрей взял руку, которую Таня положила на стол, и нежно поцеловал её.

– Ты же знаешь каждый мой шаг, я двигаюсь в русле наших планов. Откуда такая подозрительность?

– Да, но я не могу! Ты не знаешь, что значит ждать, потому что тебе всё равно! А для меня пытка, я вся на нервах, когда тебя нет. Я не ревную, я верю тебе, когда ты тут, со мной; но когда ты там в своём Питере ведёшь свою непонятную жизнь…

Нет, это было невозможно, они не могут находиться в одном городе – Андрей думал перевезти её в Петербург и поселить в пустующей съемной квартире на Фонтанке, но Мариам, поняв, что его положение в северной столице достаточно прочное (наконец, спустя четыре года после его переезда!), окончательно перебралась к нему с ребенком (надо полагать, что решение было принято на расширенном собрании всех её родственников), и нашла подходящую работу по специальности, довольно удачно, рядом с домом. И если Таня окажется в Петербурге, следующим её требованием будет, чтобы Андрей вёл с ней такую же семейную жизнь, как с Мариам, – потому что когда вместе, в Волгограде ли, в Петербурге или где-нибудь на отдыхе, они живут как муж с женой, такой за три года сложился формат отношений.

И он воодушевлённо заговорил о своих сложностях, о волгоградском аптечном бизнесе, клоня к тому, что при сложившихся обстоятельствах ему придётся находиться в Волгограде больше, чем в других городах, поэтому выражение «непонятная Питерская жизнь» становится бессмысленным.

Принесли горячее – седло ягненка с соусом Барбареско.

– Так что у тебя тут за сложности с аптеками? – вдруг ненатурально зазвенел её голос.

– А это я у тебя должен спросить, – мягко парировал он. – Ты же здесь поставлена за главного.

Он видел, что она не удовлетворена его ответом, её не устраивает их ситуация, и понадеялся, что удастся наладить гармонию, когда они окажутся у неё дома.

Но его планам не суждено было сбыться. Когда, устроившись на заднем сиденье такси, Андрей обнял её, она, пожаловавшись на головную боль, сообщила, что не сможет пригласить его к себе. Он был разочарован, раздражен, возмущен и немного оскорблен в своём мужском самолюбии. Но сделал вид, что принимает ситуацию такой, как есть.