Гали Манаб - Всего лишь женщина Страница 13

– Девочки, давайте играть в карты на раздевание. – И тут же добавлял: – Сегодня я надел новые трусы, черные в красный горошек.

Или предлагал:

– Давайте устроим крутую вечеринку с оргиями. Сейчас напьемся и начнем крутую вакханалию.

Поначалу он меня шокировал своими шутками. Однажды мы с Васильной поймали его на слове и потребовали с него пузырь. Так он нам купил бутылку хорошего вина, а сам составил компанию с соком. Видите ли, он не пьющий, и вообще, он женатый, а жена у него в данный момент в роддоме, рожает ему ребенка. Он оказался просто болтуном-пустозвоном. И совсем безобидным, мягким, белым и пушистым.

Однажды я была с Полей Юсуповой, и мы встретили его на этаже. Он, увидев меня, в духе нашей неписанной игры, начал подшучивать снова насчет игры в карты на раздевание. Я, поддерживая игру, стала у него выяснять, в каком он сегодня нижнем белье. Эти подробности шокировали, конечно, мою подругу, и, когда мы с ней остались одни, она спросила:

– Он, что, того? – и покрутила у себя на виске.

– Да он просто придуривается. Это у нас такая своего рода игра, не обращай внимания, – старалась объяснить я, не оскорбляя ничьих достоинств.

Или другой случай. Однажды вечером ко мне спустились мои подруги (каковыми я их тогда считала): Полина, не Юсупова, а другая – Назарова, и Настя Агутина (одна из старожилов нашего общежития), и предложили мне сходить в кафе поужинать. Я, естественно, попросила мою Васильну подежурить за меня. Она любезно согласилась с условием, что я ей принесу чего-нибудь вкусненького.

Как я в тот день вернулась, помню очень смутно. Помню, как телефон зазвонил, просили вызвать тетю Рачу, пожилую жительницу нашей общаги, беженку из Баку. Это ей звонила одна из бывших беженок, которая впоследствии удачно эмигрировала в Америку. И Васильна побежала, позвала тетю Рачу к телефону, это в час ночи! Я понимаю, в Америке в это время день. Тетя Рача прибежала с очередными вафлями. Их у нее было навалом, потому что у нее дочь работала на кондитерской фабрике. Вот везуха! А тут сидишь на вахте, и стащить нечего. Где же справедливость? Тетя Рача говорила почти час. За счет американцев. Боже, как я опять захотела в Париж! Ну, это так, крик души. Не обращайте внимания. И я спросила у тети Рачи, которая тоже собиралась эмигрировать в Америку:

– Вот вы уедете за океан, а кто нас тут будет угощать вафлями?

Она расхохоталась:

– Я тебе, моя дорогая, буду присылать баксы.

Это было в ее духе – щедро раздавать обещания. Но я не доработала до того дня, когда она уехала. Тетя Рача эмигрировала без меня.

А вот еще случай из нашей с Васильной совместной смены. Опять кто-то зашел ко мне поздним вечерком, пригласил поужинать в каком-то кабаке. Опять Васильна, палочка моя выручалочка, отпустила меня. И опять я вернулась навеселе.

Помню, в тот вечер в холле стоял один чеченец. В то время, вообще-то, их не было уже в общежитии. Но один экземпляр сохранился. В обычное время мы с ним только на расстоянии дежурно здоровались. Но тогда был особенный день. Мне страшно хотелось пить. И ничего не оставалось, как попросить его принести мне воды. Время было позднее, никого нет поблизости. Он любезно принес мне чашку чая. А у меня вдруг язык развязался.

Я вспомнила один случай, связанный с этим молодым человеком. В то время я еще только приступила к работе, всего боялась, не была такой смелой. Я дежурила, и со мной вместе нес службу охранник. И тут к нам спустилась женщина с какого-то этажа и закричала, что пьяный мужчина у них на этаже буянит. Охранник, конечно, пошел разбираться. Долго его не было. Я забеспокоилась, побежала наверх и увидела, как охранник борется с этим пьяным мужиком. Увидев меня, заорал:

– Алина, зови милицию! Мне одному с ним не справиться!

Я спустилась и вызвала милицию. Приехал вооруженный автоматами наряд и забрал пьяного дебошира.

А на другой день, как это обычно бывает, все в общежитии говорили, что была драка между чеченцами и русскими. Но к тому времени вот этот чеченец оказался единственным жильцом нашего общежития. И он был совершенно ни при чем. Зато устроил мне скандал. Ну, конечно, вахтер – последний стрелочник. Он кричал, что чеченцы поперек горла встали у меня, что я их ненавижу… Хотя я смутно могу представить его поперек своего горла.

А вот теперь я с ним разоткровенничалась, припомнив тот давний случай. Вспомнилась мне моя влюбленная в них, в чеченцев, подруга Тома, которая говорила: чеченцы такой воинствующий народ, что их поставить на колени невозможно, что война с ними – просто утопия. И тут началось такое откровение… Он начал мне признаваться в симпатии, говорил, что до сих пор боялся ко мне подойти, думал, что я вся из себя очень правильная (Боже, кто бы мог подумать!). Начал мне предлагать пойти с ним куда-нибудь, утвердить наши дружеские отношения, скрепить сей нерушимый союз стаканами или чем еще, с учетом его наркоманского прошлого, а может, и настоящего, и будущего. Я, конечно, мягко отказалась, сказала, как-нибудь потом, в другой жизни. А будете проходить мимо – проходите. Это вахта.

И свидетелем всех этих событий была моя дорогая Васильна. Но все оставалось в рамках наших отношений, чем она и заслужила мое уважение, а моя неразборчивая душа полюбила ее тогда. Загадочная русская душа…

Коллектив в общежитии был, как это принято в рабочих кругах, пьющий. Поначалу меня от этого немного коробило. Но, имея огромное желание влиться в коллектив и будучи очень общительной, я приняла этот факт как должное. «В конце концов, я уже в том возрасте, когда повлиять на мою психику извне вряд ли возможно», – думала я. И начала постепенно приобщаться к этому процессу, то бишь к употреблению алкоголя. Этот процесс у нас был почти каждодневный – всегда веселый, шумный, многолюдный и, что самое привлекательное, с множеством мужчин. Мужчин ничейных, общих, просто для общения. В основном это были так называемые командировочные. А они, как и курортники, всегда холостые. Жены рядом нет, – ну, чем не жених! У меня появилась возможность осуществить, претворить в жизнь возникшую у меня недавно мечту о французской любви – взаимной, всеобъемлющей, без обременительных моральных обязанностей друг перед другом, в основе которой – умопомрачительный секс. Отношения должны быть лег кими, взаимно интересными и, пожалуй, без перспектив на серьезность. И, что самое главное, – без ревности! Это я прописала себе в качестве психотерапии. О-ля-ля, я уже предвкушала свою первую жертву!

Хотя я была женщиной до мозга костей, в моем характере нашлись черты мужского, в частности – полигамность. Это составляющая часть феминизма. Полигамия, как правило, служит для мужчин оправданием непостоянства перед женщиной и, вообще, перед обществом. Видите ли, в них природой заложена эта полигамия. Какая дискриминация! А как же быть с женщинами, у которых тоже от природы заложена полиандричность? Можете назвать это любвеобильностью. Или иначе: у мужчин, понимаешь ли, в отличие от женщин, есть чувство пола. А как же быть с женщинами, у которых тоже есть это чувство? В нашем обществе такие женщины не находят понимания. И что самое обидное, не находят понимания не только среди мужчин, но и среди некоторых женщин. И после этого мы осмеливаемся утверждать, что мы – цивилизованное общество!

Цивилизованное общество, прежде всего, – единение равноправных, свободных личностей. О какой свободе личности можно рассуждать, когда кругом сплошные дискриминации?! Эти и подобные мысли давно занимали меня, и вылилось все в мечту о французской любви. Во Франции, как мне представлялось, намного свободнее, демократичнее, чем у нас, особенно в любовных вопросах. Опять хочу в Париж, как в том анекдоте:

– Опять хочу в Париж.

– А вы там уже были?

– Нет, я уже хотела.

Начало осуществления мечты идиота

В один из прекрасных вечеров я дежурила на вахте. Нас было трое женщин: кроме меня, Полина Назарова и Настя Агутина. Мы классически соображали на троих, пили рабоче-крестьянский напиток с воблой и мирно беседовали о своем, о женском. Было не скучно. Народ потихонечку возвращался с работы, и к нам на вахту стали заглядывать знакомые моих собеседниц – мужчины, которых я не знала. Кто-то заглядывал только поздороваться и перекинуться парой фраз, а кто-то оставался составить нам компанию. Таких желающих оказалось немало, и тут к нам, откуда ни возьмись, присоединилась еще одна наша сотрудница, Полина Юсупова.

Затем пришел невысокий молодой человек, блондин, очень приятный, подсел ко мне. Он был уже изрядно выпивший и весь вечер сидел возле меня, такой тихий, брал мою руку, зажимал ее у себя в ладонях, поглаживал и молча смотрел мне в глаза. Ничего больше не допускал. Меня это немного позабавило, но на «француза» из моей мечты он явно не тянул.

Позже появился еще один молодой человек. В первую секунду мы с ним обменялись взглядами, и мне показалось, что между нами пробежала молния. Это было так волнительно. Он мне напоминал Шукшина, такой деревенский образ, может быть, первый парень на деревне – простой, грубоватый в ухаживаниях, прямолинейный, но очень открытый и веселый (просто душа компании!), чем располагал к себе. Его все знали, уважали, с ним считались. Постепенно первое впечатление о его грубости исчезало, он теперь казался милым дамским угодником из разряда мужчин, которые любят женское общество и пользуются успехом. Просто «Милый друг» Мопассана. Гипотетический «француз».