Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz Страница 13

Дверь за его спиной распахнулась.

Прежде чем обернуться к Бориске, Глеб бросил взгляд на пустую коробку из-под печенья.

– … Ну, если хочешь, можно и «ваше превосходительство»!

– А не крутовато ли будет?!

Это были не розовые юношеские щёки.

В широкий дверной проём уверенно шагнул крепкий молодой мужчина.

Худое, острое лицо. Рысьи глаза, жидкие прямые волосы, косая чёлка спереди, сзади – не очень убедительный хвостик, перехваченный резинкой.

Черные кожаные штаны и кожаная жилетка. На плече татуировка – рассерженный зелёный дракон.

«Милая провинция…».

– Ян сказал, что ты здесь.

– А ты кто?

– А чо он, не предупредил, что ли? Серяков я, Константин. Чего делать-то будем?

– Что хочешь – то и делай.

– Да ладно тебе! Говорю же, Ян сказал, что ищет проводника для своих туристов. Что, типа, подъехать мне сюда нужно, в контору.

– Зачем?

Костян начал заметно злиться.

– Тебя он велел увидать, конкретно побазарить по всем деталям! По деньгам-то мы с ним уже договорились. Про остальное Ян сказал, что с тобой нужно перетереть.

Для себя Глеб уже всё решил, но медлил – ему почему-то хотелось очень пристально рассмотреть руки Костяна.

– Нет.

Кожаный посетитель шагнул ближе к нему и потёр в левой ладони массивный правый кулак.

– Может, поговорим всё-таки?

Глеб Никитин ещё раз демонстративно и очень медленно осмотрел внешние стати Костяна. С любопытной заботой заглянул в глаза дракона.

– Нет.

– Чего так?

– Не вижу особого смысла. И не хочу.

– Послушай, тебе же всё равно человек нужен, чтобы этих гансов на лодках катать, жрачку им привозить, баню делать! Ну?!

– Правильно, нужен. Но не ты.

– Да хорош ты выёживаться-то! Или денег жмёшь?

Капитан Глеб вздохнул, закончив осмотр свирепой драконьей твари.

– Не деньги я экономлю – внуков твоих жалко, приятель… – Глеб сокрушённо покачал головой.

– Хо! Когда они у меня ёще будут-то! А чего ты так о моих будущих внуках заботишься?

– Ну, как же, не повезло пацанам – такой тупой дедушка им когда-нибудь достанется.

Рыбный старшина с угрозой сощурил глаза.

– Значит ты так, залётный…. Хочешь, чтобы тебя, как и кореша твоего старого, на берегу тухлым нашли? Или будешь послушным?

Капитан Глеб в полпрыжка встал около Костяна, сильно стиснул пальцами разинутую драконью пасть.

– Повтори!

– Да ну тебя…

Серяков дёрнул плечом, вырываясь из рук Глеба.

У распахнутой двери он с холодной улыбкой обернулся и провёл ребром ладони по горлу.

– До скорой встречи, твоё превосходительство…!

Они совсем немного посидели в доме Усманцевых за пустым тёмным столом.

От предложенного чая Глеб Никитин мягко отказался, просто пододвинул поближе стул. Петровна немного поплакала, поговорила в смятый у рта платок, несколько раз принималась поправлять чёрную ткань на большом настенном зеркале. Ян за столом с ними особо не сидел, не слушал негромкие причитанья матери, всё вскакивал во двор, к машине, к колодцу, да и просто без дела суетился в коридоре.

Потом с радостью согласился подбросить Глеба на дальний берег.

У съезда с основной дороги в зелёный сумрак Глеб остановил его.

– Я выйду.

– Чего ты? Тут ещё полтора километра будет, до ваших палаток-то…

– Пройдусь, чего тебе машину зря по корягам-то гробить.

Высокий сосновый лес забрал в себя весь внешний шум, и назойливое тарахтенье близкого шоссе постепенно затухало позади.

Вечерний воздух поверх песчаной дороги уже начал остывать, но сквозь редкие красные сосны с залива всё ещё тянуло тёплым тинистым ветерком. Мелкая ласковая пыль просёлка беспрепятственно набивалась и вытекала в дырочки сандалий. Длинные сухие хвоинки с тонкой приятностью кололи голые пятки.

Справа, в шаге от песчаной колеи, возвысился в оградке из серых жердей метровый муравейник. Через несколько шагов аккуратно выделился в траве тёсаный квартальный столбик с номером. «Двадцать четвёртый!» – ещё раз позволил себе порадоваться Глеб.

Пыльная соломинка откусывалась легко, но жёстко.

«…Костик-хвостик что-то знает о смерти боцмана, но убивал явно не он. О таких личных подвигах просто так, при первом же нервном случае, не треплются. Как взять его за глотку, чтобы заговорил?

…Как завтра моих туристиков сразу же окружить заботой и беспощадным контролем? Что такое интересное придумать, чтобы они не взбунтовались, узнав о странной и неожиданной смерти Никифорыча?

Да, ещё… Кто же всё-таки сказал Бориске про мои намерения? Почему он так целомудренно и страстно таит это имя?».

Справиться со всем, действительно, будет непросто.

Он ещё не знал, как правильно начинать размышления о смерти боцмана Усманцева, гнал от себя мысли о том, что придётся изображать в эти дни невероятную радость и куролесить вместе с жаждущей развлечений мужской компанией, и, думая об этом, всё время продолжал тревожиться о том, что может подвести сына…

Ализе сидела на раскладном стуле лицом к мелкому прибою.

Неслышно ступая по береговому песку, Глеб подошёл вплотную, остановился, тронул женщину за плечо.

– Эй…

Француженки, даже если они и продюсеры, ревут ничуть не хуже, чем ивановские ткачихи, рязанские шлифовщицы или, допустим, простые российские бухгалтерши на самостоятельном балансе. Теперь Глеб Никитин знал это точно.

Худенькая Ализе плакала замечательно, громко, в голос, не обращая внимания на крики прибрежных лягушек, но при этом, всё-таки немного стесняясь своих красных опухших глаз, прятала лицо в рубашку на груди Глеба.

Пришлось даже два раза поцеловать эти глаза – испуганные и такие непривычно растерянные без косметики и тёмных очков.

И остальная гвардия была рада его возвращению.

Мальчишки ухмылялись за спиной Ализе, хлопали друг друга по плечам. Показалось это Глебу или нет, но Сашка вроде тоже как-то прозрачно блеснул навстречу ему радостными глазёнками. Более опытный Мишаня просто вовсю щерился юной улыбкой.

Не отпуская из объятий маленькую француженку, Глеб, насколько мог, развел руки, извинительно качнул ребятам головой.

В ответ Сашка просто молча улыбнулся, а Мишаня понимающе, по-взрослому, подмигнул Глебу, хихикнул и тут же смущённо прикрыл рот ладошкой.

– Дайте мне чего-нибудь поесть.

Капитан Глеб вздрогнул, неожиданно увидав перед своим лицом кроваво-красные пальчики Ализе.

– Что это у тебя такое? Откуда?!

Тут уже захохотал Сашка, всё ещё немного нервно, но уже громко и уверенно.

– Да, это когда я приехал из посёлка и сказал, что ты уже на свободе, вот Ализе и прицепилась к нам: «Чего Глеб очень любит кушать, чем же его накормить?! Его же голодным из тюрьмы выпустили! Он ведь там такое пережил!»… Целый день ревела, не давала нам работать!

Качая лохматой головой, Сашка завеселился ещё больше.

– Ну, я и брякнул, что больше всего в жизни ты любишь борщ!

Глеб поморщился.

– Во-от! Я-то знаю, а она поверила, сразу же принялась меня пытать, что это такое, из каких продуктов это русское блюдо готовят! Полчаса не могла выговорить «борщ»! Чуть не прибила нас тут, на берегу, всё кричала, что ей срочно нужно «бьо-р-сч» готовить! Погнала меня опять в посёлок за капустой и свеклой.… Успокоить её было нереально, вот мы и подумали – пусть уж лучше варит! Сама чистила всё и резала. Солила она тоже сама, нас и близко к плите не подпускала. Я только пробовал.

– А мне только чеснок рубить доверила! Одобрять свою стряпню принесла, на ложке, уже под самый конец. Нормальный супец, Глеб, не умрёшь! Всё проверено, мин нет!

Проголодавшийся Миша со значением кивнул и поднял вверх большой палец.

Ализе тоже слабо улыбнулась, выглядывая из-под руки Глеба.

– Вкусная и изобильная еда – это хорошо, но придётся вам, ребята, с нашим Робинзоном справляться пока без меня.… Извините.

День 3. Вторник

Слишком много иностранного

Областной аэропорт в этот ранний час был тих и уютен.

В международном секторе тоже с утра никто не шумел, в высокой прохладе помещений неожиданно приятно пахло правильно сваренным кофе. Посмеиваясь над своим предстартовым волнением, капитан Глеб не удержался от соблазна и, аккуратно придерживая маленькую белую чашку, устроился за столиком у большого окна.

Все рейсы отправлялись и прибывали пока вовремя, очереди у стоек регистрации возникали и растворялись несуетно. Меланхолично, без нервов, звучали объявления о необходимости досмотра и своевременного выхода граждан на посадку. Двое полицейских вразвалочку ходили по скользкому каменному полу центрального зала, охраняя общий покой.