Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш Страница 14

Через месяц, ясным сентябрьским деньком его вызвал к себе в офис Рустэм и ошарашил неприятной вестью. Они с режиссером решили его роман пока не экранизировать, отложив до лучших времен, а запустить в производство другую картину по сценарию того профессионального киносценариста. Рустэм утешал Игоря, что тем самым они заработают денег и создадут себе имя на проверенном, так сказать, материале, а уж потом…

Словно целый мир перевернулся для Измайлова, такого потрясения он, наивная душа, пожалуй, еще не испытывал. Выслушав своего продюсера, он лишь молча кивнул и поспешил уйти. Сказать, что он возвращался домой в самом дурном расположении духа, значит не сказать ничего. Он был убит, все его надежды рухнули. Каким-то шестым чувством он догадывался, что на этом все закончилось, что никаких съемок в будущем году не будет, как не будет издан и его роман. Рассудок бунтовал против этой жестокой и простой правды, не допуская ее в сознание, но, тем не менее, правда от этого совершенно не изменялась и никуда не исчезала. Сознание хотело надеяться, тешилось иллюзиями, обманывая самое себя – так устроен человеческий разум. И все же он принял для себя простую мысль, что это – все, финиш, конец всем его чаяниям. Он так и не состоялся как писатель, как творец и профессионал!

Придя домой, он горько разрыдался. Принятое его другом – теперь бывшим – решение, он посчитал предательством. Тот так и не перечислил деньги на издание книги, и это дело также тихо умерло, как и светлая мечта о фильме. И столь многое он ранее поставил на кон, что теперь не мог примириться с мыслью о провале. Любой человек нелегко переносит крах своих чаяний, а уж писатель, художник – натура рефлектирующая – вдвойне тяжелее.

Конечно, по большому счету все было не столь трагично, но Измайлов чувствовал себя полностью раздавленным и уязвленным.

Время шло. Рустэм так и не запустился со съемками, вообще ни с какими. Когда подошел срок возврата кредита с процентами, он вообще куда-то сбежал, скрылся – ищи его теперь свищи.

«Авантюрист, – скрежетал зубами в бессильной ярости Измайлов, – прохвост, проходимец! Жалкое ничтожество, подлая душонка!»

Я нахожусь на крыше (плоской) какого-то невысокого здания. Неожиданно вижу в окне напротив (или это проем?) свою бывшую классную руководительницу, учительницу русского языка Качкаеву Лидию Никаноровну. Теперь она – известная целительница и специалист в области психотерапии. Я, прячась за выступом стены и пытаясь остаться неузнанным, разговариваю с ней, излагаю свою точку зрения на психотерапию и рассказываю о своих проблемах. Она называет меня по имени, узнает меня, и я выхожу к ней открыто, уже не таясь. Говорю, что меня гложет, угнетает. Говорю, что невроз навязчивости, которым я страдаю, очень трудно поддается лечению, и даже психоаналитики признают, что он практически неизлечим. В это время муж Качкаевой (темный, сухопарый мужик) презрительным восклицанием типа хмыканья выражает свое невысокое отношение-мнение о психоанализе. Я уже в квартире Качкаевой. Выходим на ее балкон, на котором расположен перевернутый холодильник и разбросаны кусочки льда (пол усеян ими). Качкаева рассказывает о своей особой оздоровительной методике, в результате которой излечиваются не только телесные недуги, но и душевные, психические. Она предлагает мне попробовать прямо сейчас. Я снимаю рубашку и в трико и трусах, но с босыми ногами сажусь в эту скользкую влажную массу ледышек. С самого начала я бос и смотря, как Качкаева свободно ходит босыми ногами по кубикам льда и не боится порезаться ими или простудиться (она уже здорова, вылечена), я поступаю так же. Но она говорит мне, что раздеться нужно полностью, никого не стесняясь. Я снимаю с себя все и предстаю совершенно обнаженным. Голый я ложусь в лед, но он не холодный, а приятно прохладный. Начинается сеанс излечения. Качкаева что-то делает, по-моему массирует мое тело, производит целебные пассы руками. В это время опускается вниз боковая стенка балкона, и я предстаю нагим и открытым взгляду прохожих. Я привстаю и снова закрепляю стенку, привязывая ее один конец.

А до этого эпизода я пребывал в какой-то темной, мрачной, неорганизованной обстановке беспорядка, враждебной мне и чуждой. Там я пытался разрешить какие-то тягостные вопросы, касающиеся меня. Меня постоянно подталкивал и провоцировал мой друг Мануйлов Геннадий, которого я считаю слабохарактерным, безвольным, беспорядочным, ему присущи многие дурные поступки и выходки… Затем он заменился (он темного цвета) другим лицом (серого цвета) – знакомым нумизматом Колей – тот более ко мне расположен, но тоже хитрый и малохольный. Он помогает мне решить некоторые проблемы, но до конца это ни ему, ни мне не удается. А затем уж я очутился на крыше.

А перед этим я давил, сжимая в ладони, разрезанную на четыре части луковицу и из нее сочился сок, мякоть и выделяется пахучий запах, испарение фитонцидов, дезинфицирующее воздух в квартире.

Целых полгода он предавался безделью, нигде не работая, сидя на шее у родителей. На следующий год, ближе к лету он предпринял еще одну попытку и, собрав все свои рукописи, отправился в Москву. Походив по различным редакциям и издательствам, он вскоре понял, сколь безнадежно это занятие без соответствующих «прихватов».

Во всем мире как все делалось по блату, так и продолжается до сих пор. Социализм, капитализм – политико-экономическое устройство здесь роли не играет. Блат и взятки превыше всего. Многие наивные души восторженно ожидали, что с переходом России к капитализму исчезнет, отомрет как ненужная и эта гнилая традиция. Об одном они забыли, что у нас уже был капитализм, причудливо переплетенный с царизмом и пережитками феодализма, а местничество, клановость, кумовство, взяточничество, бюрократизм и блат как были, так и остались, приживаясь при любом строе и в каком угодно обществе, оставаясь поистине бессмертными и непобедимыми, пока жив в людях порок.

Игорю все мило улыбались, кивали – спасибо и на этом – но дальше слов дело не продвигалось. Один издатель прямо сказал, что произведения неплохи, но мистику они не издают, а специальную серию под него выпускать не будут. «Напишите обычный детектив», – посоветовал он ему напоследок. В свой город начинающий писатель вернулся ни с чем. Это был еще один удар, но к поражениям он уже привык.

Теперь он держал себя в руках, понимая, что дальше так продолжаться не может, и перво-наперво нужно подыскать себе подходящую работенку. Тут весьма кстати подвернулось предложение одной его хорошей знакомой попробовать себя в качестве рекламного агента на телевидении. Он без раздумий согласился, с энтузиазмом новичка взялся за дело и в первый же месяц, что называется, с ходу «раскрутил» несколько крупных клиентов на длительный прокат готовой видеорекламы. Эти клиенты впоследствии регулярно «кормили» его своими заказами. Впрочем, теперь он ни дня не сидел без дела, настойчиво обзванивая потенциальных заказчиков, посещая их офисы и уговаривая поместить свою рекламу на телевидении.

Первое время чаще всего случались проколы, но по мере того, как он набирался опыта общения с клиентами, росло и его профессиональное умение убеждать, а вместе с ним росли и доходы, расширялась клиентура, заводились полезные знакомства. Спустя год его приметил известный в городе продюсер Виктор Левин, владелец крупного рекламного агентства. Поговорив с пронырливым агентом, он предложил ему работать и на него, подыскивая заказы на изготовление видеорекламы. Причем процент за подгонку клиента был у него намного выше гонораров, выплачиваемых государственной телерадиокомпанией.

– Если все пойдет как надо, возьму тебя в штат, – посулил он Игорьку, – а там, кто знает, глядишь, и сам станешь продюсером.

– А в чем заключается работа продюсера? – поинтересовался Игорь у смеющегося собеседника.

– Работа продюсера, коротко говоря, заключается в том, что он является директором производства, руководителем творческих проектов. Это может быть производство кинопродукции, телепродукции, книгопечатание, музыкальный бизнес, или как в моем случае – рекламное видеопроизводство, изготовление рекламы для проката на телевидении. Везде всем заправляют продюсеры. Ты ведь знаешь, в Голливуде, да и во всем мировом шоу-бизнесе, они – самые могущественные люди. Так и у нас в стране, хоть и в меньшей степени.

– Понимаю. Есть очень известные люди, имена которых у всех на слуху как у нас, так и на Западе, всех и не упомнишь.

– Совершенно верно. Магнаты кино – и телебизнеса – это президенты и директора кино – и телекомпаний, генеральные продюсеры кинопроектов. Остальные – рыбешка помельче, но тоже «шишки» на ровном месте – исполнительные, ответственные, линейные продюсеры, сопродюсеры, менеджеры, администраторы. Они все управляют творческой элитой и техническим персоналом.