Юлия Лешко - Мамочки мои… или Больничный Декамерон Страница 15

Гномы допели свою удалую песню и остановились в разнообразных замысловатых позах. Отдаленно эта композиция напоминала немую сцену из «Ревизора», но в еще более смешном варианте. Гномы замирали, потому что в этот момент должны были впервые увидеть прекрасную Белоснежку, но до нее у режиссера еще очередь не дошла, поэтому Белоснежка-Женя ходила вдоль задника, время от времени разминаясь – глубоко склоняясь в изящном реверансе. При пышном Женином бюсте этот реверанс должен был доставить большое эстетическое удовольствие не только гномам мужского пола, но и всем присутствующим на представлении папам…

– Супер, молодцы. Перерыв пятнадцать минут. Зоя, подойди ко мне, пожалуйста, – громко сказал режиссер.

Гномы неторопливо разошлись по сцене. Один извлек из-за кулис бутылку с минералкой, другой тут же достал мобильник, самый высокий подошел к Белоснежке и позвал ее на перекур…

Зоя неторопливо спустилась со сцены, подошла и села рядом с режиссером. По ее обреченному виду и замкнутому выражению лица тот понял: она знает, о чем будет разговор.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил режиссер.

«Вот и хорошо, – подумала Зоя, – и не надо ничего объяснять», а вслух сказала:

– Завтра собиралась.

Режиссер откашлялся деликатно и задал следующий вопрос:

– Извини, не мое дело, конечно… Ты замуж, что ли, втихаря вышла?

Зоя молча отрицательно покачала головой.

– Так, понятно, – хмуро заключил главреж.

Зое не понравилось, как он это сказал. Она повернулась к нему всем корпусом:

– Николай Михайлович, давайте это мы не будем обсуждать. Это исключительно мое личное дело.

Но Николай Михайлович, игнорируя ее готовность защищать неприкосновенность личной жизни, только махнул рукой:

– Зоя, ты за кого меня принимаешь? За идиота? За ханжу? Я, по-твоему, мораль тебе собрался читать? Смешно. Вроде ты меня не первый год знаешь.

Главреж замолк, а потом перевел на Зою потеплевший взгляд и неожиданно ласково улыбнулся ей:

– Зоя, в этом году – ровно пятнадцать лет, как ты работаешь под моим чутким руководством.

Зоя, не настроенная на юбилей, только покачала головой:

– Кошмар.

Режиссер почему-то легко согласился с этим неожиданным резюме:

– Да, время идет… Ладно, Заяц, кем тебя заменять будем, вот я о чем думаю. Сколько у нас в запасе? Пара месяцев есть, я так прикидываю…

Вот тут Зоя заволновалась, даже прижала руки к груди:

– Николай Михайлович, вообще-то срок небольшой. Мне в декрет нескоро. Это просто вы такой наблюдательный, еще же… даже ничего не видно. Я до последнего работать буду. Чувствую себя хорошо…

Режиссер хлопнул себя по колену ладонью:

– Зоя, ты меня прямо удивляешь сегодня до невозможности! Я вижу, в некоторых вещах лучше тебя разбираюсь.

Не удержавшись, Зоя съязвила:

– По определению…

Не обращая внимания на «огрызок», режиссер продолжил:

– «До последнего» она работать будет. До чего – последнего? Пятнадцать лет не тебе, моя дорогая, а ты уже работаешь пятнадцать лет! Беречь себя надо, мамочка!

– Ну да, не пятнадцать. Даже не двадцать. Да что там – уже и не тридцать!..

У Зои на глаза навернулись слезы. Режиссер заметил, конечно, вздохнул, обнял ее за плечи. И добавил:

– Не плачь, Зоя. Я ведь все понимаю… У меня вся семья бабская… Жена, теща жива, Бог дает, плюс две дочери и три внучки – семеро юбок… О! А я среди них, как Белоснежка! Все про всех знаю: кто когда беременный, у кого, наоборот… Я пеленаю, чтоб ты знала, получше любого фельдшера! В смысле, акушера. Не плачь.

Гномы тем временем неспешно возвращались на сцену, разбирали брошенные в кучу заступы. Тот, что говорил по мобильнику, деловито сунул его в заплечный мешок и поправил бороду.

Из-за кулис появилась, дожевывая жвачку, Белоснежка-Женя. Посмотрела в зал, увидела, как Зоя сидит рядом с режиссером, утирая глаза, а тот гладит ее по голове, как маленькую. Женя еще несколько раз поприседала в реверансе и «поудивлялась» всем лицом: прорепетировала встречу с гномами. Потому что слезы Зойки и отеческая ласка Николая Михайловича удивить ее не могли: Женя давно, вот уже пять месяцев, как была в курсе подругиных дел.

– Вот и хорошо, – вполголоса сказала Белоснежка, – вот и славно.

…Но совсем славно не получилось.

Была обычная предновогодняя запарка. Это у взрослых Новый год отмечается на работе – 30, дома – 31 декабря, а дети начинают радоваться празднику недели за две до общепринятой даты. Причем – массово: в детских садах, школах, домах культуры… Артисты, сутками не выходя из сказочных образов, десантируются на три объекта в день, а то и на четыре, если нужно!

Тот роковой новогодний утренник в районном ДК не был шедевром драматургии и не требовал полной актерской «отдачи», но дети реагировали на представление очень хорошо: не только по команде хлопали в ладоши, смеялись, вступали в разговоры с действующими лицами… А действующие лица – Дед Мороз, Снегурочка, Лисичка и Белочка – увлеченно гонялись друг за другом, декламировали стихи, загадывали детям загадки. Вокруг высокой елки, установленной в большом светлом вестибюле, вышагивал любимец детворы Зайчик. Ему, бедолаге, по сюжету, не хватило подарка – прямо вместе с мешком Деда Мороза его унесла скандальная Ворона (и, между прочим, тут же уехала в подшефный детский сад, где мигом перевоплотилась в миловидную Снегурочку…). Надо было как-то решать эту сказочно-продовольственную проблему: дети всей душой хотели помочь симпатичному зверьку, да и самим оставаться без конфет было обидно. В общем, эмоции перехлестывали, как у артистов, так и у маленьких зрителей… Заметно округ лившийся, просто пузатенький Зайчик уже не прыгал под елочкой, а плавно ходил, стараясь при этом прикрыть животик большой поролоновой морковкой.

Лисичка-Женя первая увидела, как внезапно побледнела под гримом Зоя, как, не выпуская морковки, взялась за живот, как подкосились у нее ноги…

Почти вприпрыжку подбежала она к оседающему под елку Зайцу:

– А скажи-ка мне, Зайка, ты сегодня к детям на елку откуда пришел? В гостях у Ежика был?

– Да, Лисичка-сестричка! У Ежика… – натужно пропищал Зайчик.

– Наверное, там много конфет было, я знаю, Ежик конфеты о-очень любит. Признавайся, много съел? – спросила Лисичка громко, ухитрившись подмигнуть разнокалиберной детворе, обступившей захворавшего Зайца. И тут же добавила шепотом: – Плохо тебе, да, Зоя?

– Много! – сначала ответил верный актерскому долгу Заяц, а уж потом адресовался Жене: – Что-то как будто живот твердый…

– Ну вот! – не то «по роли», не то «по жизни» укоризненно протянула Лисичка. – Ай-яй-яй! Много конфет кушать нельзя! Животик заболит – вот как у Зайки! Правда, ребята?

Ребята дружно хором протянули: «Пра-а-вда!»

– Пойдем-ка, Заинька, Доктора Айболита поищем… – и Лисичка повела Зайчика в боковую дверь. Тот еще пытался приплясывать и махал детворе лапкой…

Как только высокая Лисичка и маленький беременный Заяц скрылись в полутемном коридорчике, ведущем из вестибюля к кабинету замдиректора ДК, раздался бодрый крик Деда Мороза, контролировавшего нештатную ситуацию:

– Дети, а что я нашел! Это же ваши подарки!..

Лисичка-сестричка толкнула дверь в кабинет и, обращаясь к сидящему за столом мужчине, сказала уже совершенно взрослым голосом:

– «Скорую» вызывайте… У нас тут проблемы.

Замдиректора смекнул сразу, что к чему, и внес дельное предложение:

– Знаете, лучше такси: придет быстрее! – и стал диктовать в трубку адрес.

– Три минуты, синий «минивэн», – заверила оператор такси. И не обманула!

В ординаторской отделения патологии царила мирная, почти семейная атмосфера. Палатный врач Вера Михайловна Стрельцова и вверенные ей Владимиром Николаевичем интерны обсуждали план работы на день. Интерны в отделении – это всегда хорошо: достаточно квалифицированная, а главное – безотказная помощь в любом вопросе. А эти ребята – девушка Валерия и молодой человек Саша – оказались просто чистым золотом: исполнительные, аккуратные, неизбалованные. Такие – «свои»…

– Сложный случай в одиннадцатой палате: возрастная первородящая, ЭКО-оплодотворение, двойня. КТГ плодов нужно сделать и сегодня, и завтра, – сказала Вера и обратила испытующий взгляд на молодых медиков.