Вячеслав Малежик - Герой того еще времени Страница 16

А такая еще:

Жил в Одессе славный паренек,Ездил он в Херсон за арбузáми.

Все это нынче стало классикой жанра, а мы тогда их озвучивали и, подражая взрослым мужикам, пели вечерами, расположившись на какой-нибудь отдаленной лавочке, сплевывая сквозь зубы.

Сейчас вдруг осознал, что у нас в доме тот еще «шансон» за столом никогда не пели, и репертуар застолья составляли народные либо ставшие народными (такие как «Коробочка», хотя автор ее известен – Н. Некрасов) песни. Советская классика тоже не забывалась. За столом основными запевалами были моя мама и сестра, игравшая еще на гармошке-двухрядке. Отец, будучи украинцем, многих песен не знал и пел, если его долго упрашивали, «Запрягайте, хлопцы, коней», «Нiч яка мiсячна, зоряна ясная». Потом я научился играть на баяне, заменив на посту сестру, и пение продолжилось.

Голуби

В нашем кинематографе есть несколько фильмов, в которых голуби несли не только эмоциональную нагрузку, но авторы и режиссеры вкладывали определенный смысл в сцены, где главный герой поднимал на крыло стаю этих красивых птиц. «Вера в мечту», «Прощание с детством», «Вера в свободу» – эти и еще бог знает какие ассоциации должны были вызвать голуби на экране. И эти чувства рождались, тем более что для многих зрителей голуби были символом дворового детства, символом эпохи, когда ты мог вместе с голубями улететь в небо от суеты и быта нелегкой жизни пятидесятых.

И практически во всех дворах были голубятни, и птицы становились символами успешности, а иногда и достатка. Я, например, сейчас не смогу с достоверностью сказать, зачем наш главный голубятник двора дядя Коля, мужик лет тридцати пяти, разводил голубей. Он был прилично выпивающим, неженатым, вечно небритым, но при деньгах «на кармане». Сказать, что в нем не жила тонкая душа, не могу. Художественная литература и личный опыт говорят об обратном. А мы, пацаны, к нему тянулись, и он нам рассказывал про голубей, пускал в святая святых – в голубятню.

Показывал птенцов и даже позволял их с руки кормить и поить водой. Пацаны отвечали благодарностью и вместе с ним гоняли голубей. Мы были глазами и ушами дяди Коли.

– Дядя Коль, чужой! – кричал кто-то из наших.

Наш мастер резко открывал голубятню и выпускал свою стаю на волю, поднимая максимальный шум. Мы ему в этом помогали. Дядя Коля затем хватал длиннющий шест, на конце которого была прикреплена какая-то тряпка, и принимался размахивать им, поднимая голубей все выше в небо. И начиналась битва, в которой стая дяди Коли завлекала к себе чужака. И чаще всего тот «клевал» на голубку, усталость от «одиночества» заставляла чужого приземлиться в новую голубятню.

Думаю, дядя Коля приторговывал голубями, и это было для него одним из средств к существованию. Во всяком случае, поддержать нужный градус в организме он мог безболезненно. Где работал наш голубятник, я не знаю. Он все время был во дворе. Не работать он не мог, так как борьба с тунеядцами шагала по стране, и участковые милиционеры были начеку.

Какие породы были в голубятне дяди Коли? Чеграши, сороки, монахи, белые – эти породы я запомнил с детства. А потом, уже читая специальную литературу, выучил такие мудреные названия, как турман, поутер, агаран.

О голубях мечтали практически все мальчишки. И сейчас, когда где-то на окраине Москвы или в другом городе вижу голубятню, невольно поднимаю голову вверх посмотреть, не летит ли там чужой…

Стихи в короткую ночь

Каждый год в двадцатых числах августа в очередной раз пытаешься обмануть себя… Наслаждаясь летним – еще летним – теплом, отгоняешь от себя мысли о грядущей осени, о длинной, занудливой московской зиме, в которой солнечные дни можно пересчитать по пальцам одной руки, а воспоминания о лете будут выглядеть волшебной сказкой. И снова станем торопить время, поспешая к весне – к зеленым листочкам, к первому купанию, свиданию и еще бог знает какому …нию. И пока забирался на вершину лета, вдруг обнаружил, что в самую короткую ночь с 22-го на 23 июня в Москве пасмурно, и белые ночи в Первопрестольную вновь не пожаловали… И ты, дабы скрасить свою почти осеннюю хандру, возьмешься среди ночи за ручку, и стихи, словно грибы на лесной куртинке, вырастут, опережая друг друга.

Мне снова не спалось…

Мне снова не спалось, и мысли каруселью…Бессмысленный полет воображенья.Разбитая судьба, разбитое стекло,И в зеркалах разлито отраженье.

Не хочется пенять на жизнь и на планиду.На вахте капитан и штурман хоть куда.По курсу льды, туман, а дале Антарктида.Зачем тебе туда, романтик и чудак?

Ты, верно, заблудился – страна твоей УдачиУстала ждать тебя, открой свои глаза.И женщина в окне ночами тихо плачет,А у тебя, как видно, сносились тормоза.

А, впрочем, так верней, в походе не прокиснешь.И свежие мозги, и ветер всем в лицо.Тихонько подпоешь ты Джорджу: Харе Кришна,А миражи рисуют родимое крыльцо.

Холодное лето

Холодное лето, чемпионат по футболу.Дыханьем согрета чья-то душа.И ты с чашкой кофеСидела у столика голойИ слушала песни мои не спеша.

Что в них ты искала,Опору иль утешенье?Откуда мне знать.Я спел и забыл,А у тебя о песнеЧастное мненье,А кофе тем временемВ чашке остыл.

Лето короткою ночью

Лето короткою ночьюОтметило начало войны,А потом дни короче, корочеИ длинней бестолковые сны.

И сказал поэт,Что нет плохой погоды,Но туманно – непонятно,Правда или нет.

А в дурной погодеНету брода,За окошком сноваСумрачный рассвет.

И грустит природа,И дождями плачет,И висит в шкафуНенужный сарафан.

Может быть, махнутьС друзьями нам на дачу?Баньку растопитьИ поднять стакан.

Нет, с такой погодой,Честно, можно спиться.Осень или лето,Черт ее поймет.

Но с собою, знаешь,Мне пора мириться.И плевать, что ГидрометЧто-то снова врет.

А рассвет мне играет блюз

А рассвет мне играет блюз,Чтобы стихи украдкойПод дождик за окномВ тетрадку записать.

Чего же я не сплю?Ведь можно сладко-сладкоПод одеялом тушкуВольготно разметать.

Конечно, помечтать,Что ты избранник Музы,Приятно, что там говорить.И что несешь свой крест,Не надорвать бы пузо.И нечего пощады у судьбы просить.

Стихи как баловство.Стишки как утешенье,Как ребус, как кроссворд,Как дважды два, чтоб пять…

И солнышко встает,Отбрасывая тени.И рвется день в полет.Как хочется мне спать…

Старый московский дворник

Старый московский дворникВ ритме осеннего блюзаЖелтые листья в букетыСнова с утра собирал.

Тучи унылые гонитВетер с одною обузой —Всем нам напомнить лето.Только как, увы, он не знал.

Стихи – это стихия

Стихи как настроение.Стихи как вдохновение.Стихи это просто стихи.Стихи, когда есть чуть-чуть времени.Стихи – почти вожделение.Стихи – нету лишней строки.

Стихи – и есть ритм песни.Стихи – когда все мы вместе.Стихи – это просто стихи.Стихи и есть ритм жизни.Стихи от колыбели до тризны.Стихи – нету лишней строки.

Стихи – это стихия.

Рассвет прорвался сквозь дома

Рассвет прорвался сквозь домаИ осветил дворы и улицы.Чего себя с утра ломать?Я не петух, а курица.

И не рвануть мне в облака,В заокеански дали.Не долететь мне, что ж, пока.Крылышки устали.Они из чистой стали.

Стихи на скатерти

18 июля 2014 г., Алушта, «Порте-Маре»

Следуя доброй традиции, но отмечая элементы роста, публикую серию стишков, написанных мной на скатерти ресторана санатория «Порте-Маре» в качестве автографа. Я вошел во вкус и никак не мог остановиться.

Чтобы было понятно – я попал в ресторан по приглашению директора санатория Михаила, с которым уже подружился… А перед автограф-сессией успел обменяться мнениями по поводу только что прошедшего концерта, выложить на-гора старые и новые анекдоты, а также выслушать несколько крымско-кавказских тостов… Порядок стишков не меняю специально. Как вылетели, так и публикую.

Может, проснутся правителиИ вспомнят о народе,А мы с Мишей друг друга увидели.Такая наша порода.

В «Порте-Маре» поздним вечеромМы решали судьбы страны.Да, чуть-чуть мы талантом отмеченыИ рисуем цветные сны!

С такою грудью, да на амбразуру.Не знаю, верный ли то шаг?И снова я включаю «дуру»,Поглубже спрятав свой вселенский страх.

Стихи на скатерти,Как милостынь на паперти.И песни под гитару,Пока еще не старый.

И «Боинг» под Донецком,Словно разлом в нашей жизни,Буду старым перцем,Но служил я Отчизне.

Крым как юность,Крым как прыжок.Самосознанье проснулосьМеж легкомысленных строк.

Какая грустная минута,Какое сладкое мгновенье.Срываю куш, срываю путы,А если честно, драться лень мне.

Трогая твои коленки,Я писал опять нетленку.

Тут или в другом местеМы всегда будем вместе.

Мы зарядили МишуИ рванули на баррикады.И за него нам страшно.Он – чемпион, и рады мы.

Ты настроишь каминИ нальешь мне вина,И опять я один.В чем моя, Миш, вина?

Какой, блин, неуспех?Наверное, просто грех.

Осенний блюз