Татьяна Веденская - Все дело в платье Страница 17

– Иными словами, – пробормотала Маша, – все пропало?

– Ну… – вздохнул Ратько. У Маши замерло сердце. Как можно было быть такой счастливой и столько всего потерять за такой короткий срок! – Технически эти земли находятся под контролем группы компаний Гончарова, верно?

– Верно. Только строить на них ничего нельзя, да? – переспросила Маша.

– Значит, либо мы оставляем все, как есть, либо…

– Либо? – Вдруг Маша отчетливо услышала намек на возможность сохранения проекта. Или ей это только померещилось?

– Либо нужно проводить публичные слушания, уговаривать людей подписывать петиции, обращаться к вышестоящим организациям. Заключения от лесников я получу, это не проблема. Но воля народа должна быть выражена более четко, тогда мы сможем вывести кусок леса в землю рекреационного назначения.

– Рекреационного?

– Ну да, предназначенного для отдыха, – вступил в разговор Борис Яковлевич. Он так долго молчал, что Маша почти забыла про его присутствие. – А это вообще возможно?

– Вообще возможно, при определенных усилиях. Сразу скажу – больших усилиях. Но… вы имеете мою поддержку. Я уверен, что все получится! – и Ратько улыбнулся. Маша знала, до какой степени профессионализма доведено это умение нравиться людям в таких функционерах, как Ратько, но ничего не могла с собой поделать. Улыбнулась в ответ и подала руку для рукопожатия. И потом, Иван Генрихович был на их стороне, и это следовало ценить. Пусть у него были свои причины, пусть он лишь хотел поднять свой персональный рейтинг перед предстоявшими когда-нибудь выборами. Пусть его не волнует по-настоящему, кто будет гулять по нарисованным ими дорожкам, не интересует, сколько счастья и детского смеха будет от такого парка. Маша знала об этом, она сама выросла в доме напротив парка «Сокольники» – вечно шумного, выбрасывающего брызги веселья и искры восторга за пределы высокого кованого забора. Она ходила туда кататься на роликах, она гуляла по ярмарочным рядам, пробуя пряники и мед, она лазала со Степкой и Соней по веревочным канатам канатного парка.

– Мария Андреевна немедленно займется проработкой вопроса, – встрял Щучка снова. На этот раз его тон снова принял свойственные ему начальственные нотки. Управлять людьми и руководить процессами давно уже стало его второй натурой, отчасти именно поэтому он так растерянно чувствовал себя в обществе Николая Гончарова, человека, который не привык к отказам и неподчинению – и по характеру, и по праву рождения. «Значит, они расстались. Неудивительно. С самого начала было загадкой, что такой человек, как Николай Гончаров, нашел в Машке Кошкиной», – подумал про себя Щучка, а вслух спросил:

– Он бросил тебя?

Этот вопрос был неприятен. Именно поэтому Мария никому ни о чем не рассказывала. Но теперь неизбежно возникнут не только вопросы, но и сплетни, домыслы. И она – совершенно одна – прямо в центре скандала, в который попала, как кур во щи. Маша проигнорировала заданный ей вопрос и уселась в автомобиль, дверцу в который Щучка любезно перед ней распахнул. Она уже всерьез задумывалась о том, чтобы пойти в автошколу, а то возят ее все, кому не лень. Вопросы задают, смотрят, как на Новгородский кремль.

– Не ваше дело.

– А я не удивлен. В кои-то веки перед тобой забрезжил шанс, так ты умудрилась тут же его упустить. Это нормально. Чего еще можно ожидать от человека, у которого из компьютера пропадают файлы – как концы в воду?

– Ничего передо мной не забрезжило, – возмутилась Маша. – И вообще, вы ничего не знаете. Никто меня не бросал.

Маша пожалела о сказанном через секунду после того, как фраза выпала из ее рта прямо в уши изумленному Щучке. Он замер на секунду, а затем недоверчиво улыбнулся.

– Врешь! – бросил он после некоторых раздумий.

– Ничего я не вру.

– Тогда что? Ты его бросила? – Маша поежилась под колючим, полным подозрений взглядом Щучки. Сейчас он ее порвет. Сейчас он ей все скажет про то, как бросать генеральных заказчиков, как обвинять их в чем-то и уезжать на такси из их роскошных кондиционированных квартир в центре Москвы. Сейчас он выкинет ее из автомобиля прямо на ходу, не останавливаясь.

– Ну, допустим, я, – прошептала Маша. – Я не понимаю, какое это имеет отношение к моей работе. Нам нужно созвать публичные слушания.

– Слушай, а ты на самом деле такая дура или притворяешься? – поинтересовался Щучка обманчиво вежливым тоном. Ответа он не получил, да и не ожидал. В молчании они доехали до поля, где Щучка ушел страдать в свой временный кабинет в новеньком офисе въездной группы «Раздолья», а Маша пошла искать Юлю. Сплетня была обеспечена. Большая жирная сплетня, размазывающая Машино честное имя и деловую репутацию в тонкое месиво на свежем поселковом асфальте. Хотя – чего там скрывать – ее репутация рассыпалась, как вампир в лучах солнечного света, в тот день, когда Гончаров впервые заметил ее существование на этой земле. В тот самый миг судьба Маши Кошкиной была предрешена. Так пусть хотя бы все знают, что она сама бросила Самого Гончарова.

Хотя, положа руку на сердце, разве бросила она его?!

– Вот ты где! – с облегчением выдохнула Юля, заметив, как Машина сгорбленная фигура появляется в дверном проеме их старого «строительного» офиса. – А я уже собиралась звонить. Как все прошло в администрации?

– Плохо, – покачала головой Маша. – Если мы хотим сохранить парк, нам придется официально перевести кусок леса в рекреационные земли. А я понятия не имею, как это делать. Определенно, придется объявлять публичные слушания. Нужно звонить Роберту, может быть, он подскажет…

– А ему не надо звонить.

– Почему? – опешила Маша.

– Потому что Роберт уже и так здесь, – раздался голос из глубины офиса, и Маша с удивлением заметила, как заблестели Юлины глаза. – И его поят чаем уже второй час.

Роберт Левинский сидел на расшатанном стуле около Юлиного рабочего стола, который, в честь такого случая и явно благодаря серьезным усилиям с Юлиной стороны, превратился в чайный. Мисочки с конфетами и печеньями стояли рядом с прозрачным электрическим чайником, утащенным из приемной офиса.

– Не боишься, что менеджеры тебя анафеме предадут? – хмыкнула Маша, глядя на то, как Роберт с уморительным видом отправлял себе в рот очередное печенье. Странно, всего несколько недель назад Маша считала – с полным на то основанием – Роберта своим врагом. А теперь она почувствовала облегчение от того, что она не одна в этом водовороте эмоций и невыполнимых задач. Да, она знала, на что способен Роберт Левинский. На предательство. На интересные решения сложных вопросов. На первоклассные чертежи. На хороший совет в области мировых тенденций. На то, чтобы найти прекрасного архитектора из Сочи.

– Если бы я боялся проклятий, пошел бы в семинаристы, а не в архитекторы. Каждый раз, когда по твоему проекту возводят дом, кто-то остается страшно недоволен. Помню, как однажды мы строили целый жилой комплекс в Питере и перегородили вид на набережную Невы. Думаю, до сих пор нас проклинают. Но ведь мы не в Риме живем, и вид из окна не является у нас объектом права собственности. Ладно, Мария Андреевна, идите к нам чай пить, пока ваши менеджеры не отобрали у нас сладкие остатки.

– А давайте! – улыбнулась Маша, и Юля поспешно вытащила ее чашку из шкафчика. К огромному облегчению, Роберт действительно был знаком с проблемой «протаскиваний» решений по смене статуса земель и хотя бы знал, с чего им следует начинать. Втроем они склонились над несколькими листами бумаги и принялись «рожать» план действий, исходя из существующих реалий.

– Мы им парк не сдадим, – пообещал Роберт. – Уверен, Гончаров тоже присоединится, когда вернется. В конце концов, наличие этого парка в интересах нашего «Раздолья». Одно дело – просто поселок с домиками и дорожками. Совсем другое дело, если рядом есть целый Парк Горького.

– Парк Сладкого! – усмехнулась Юля, разворачивая конфетку, и Маша снова отчетливо ощутила, что что-то не так. То ли глаза у Юли горели ярче обычного, то ли она, вопреки обыкновению, навела красоту и даже губы накрасила. Может ли такое быть, чтобы она прямо при Маше строила глазки Роберту? Потому что именно это она и делала, к полнейшему изумлению Марии. Впрочем, ей могло и показаться. Даже если и так – в этом не было бы ничего странного. Роберт был чертовски привлекателен, умел одеваться и вести себя как настоящий джентльмен, хотя, как и многие ему подобные, джентльменом не являлся. Но Юле-то откуда знать об этом?

– А когда Гончаров вернется, кстати? – спросил Роберт, продолжая беззаботно смеяться. Маша чуть не подавилась чаем.

– Уверена, мы можем начать и без него, – только и нашлась что сказать Маша. Улыбка затухла, и Роберт посмотрел на Машу с беспокойством.

– Что-то случилось?

– С чего ты взял? – делано рассмеялась Маша.