Ирина Муравьева - Райское яблоко Страница 18

И он указал подбородком на карту, где правда была нарисована дама.

– Я вижу, – сказала испуганно Лиза.

– Она хочет вашего мужа покушать, – еще слаще сказал Ибрагим.

– Как это – покушать? Что значит «покушать»?

– А вот как! – И он сделал «ам!» как делают детям. – Вот так и покушать. Проглотит, и все.

– Нельзя ее как-нибудь… ну, обезвредить… – У Лизы затылок наполнился болью.

Но он замолчал и опять неподвижно смотрел ей в глаза.

– Браслетик на вас, – прошептал он печально. – Вы знаете, кто был хозяин браслетику?

– Да мама моя, от нее мне досталось…

– Ай, что вы сказали! При чем же тут мама! До мамы-то кто был хозяин браслетику?

– Откуда я знаю? И что мне до этого?

– Так я вам скажу, что хозяйкой браслетику была одна женщина из… – Он запнулся. – Так дайте поближе взглянуть, дайте, дайте!

Она протянула запястье. Колдун очень ловко снял старый массивный браслет.

– Хозяйкой была одна дама из Киева, жила на Крещатике в собственном доме. Сама у себя отняла свою жизнь, повесившись ночью в шкафу на подтяжках.

– Подтяжках? – почти вскрикнула Лиза.

– Подтяжках, подтяжках, – кивнул Ибрагим. – Взяла она эти подтяжки и тут же… – Он изобразил, как повесилась дама. – Браслетик при этом с себя не сняла.

– А я-то при чем? – Лиза вся побелела

– Ах, что же вы, дама, такая невнятная! – с досадой сказал Ибрагим. – Это ж золото! На нем сохраняется прошлая карма! А что, вы не знали, как карма работает? Тогда объясняю. Смотрите сюда.

И он пододвинул опасный браслетик.

– Несчастия дамы, какая повесилась, пошли прямо в этот металл. Вы глядите! Тут золота – тьфу! На колечко не хватит! А тяжесть какая? Потроньте, потроньте! Вот сняли вы кофту и в воду засунули. Она была легкая вещь, а вы выньте! И будет тяжелая вещь. А тут вы сама себе тяжесть навесили. Так что я могу вам помочь?

– Ну, хоть что-то…

– Могу поработать. – И он с отвращеньем взглянул на браслет. – Обезвредить попробую. Однако обратно носить не советую. И так он вам много наделал несчастьев. Его лучше в землю зарыть. Спокойне́е.

– Прошу вас: заройте его лучше в землю! – воскликнула Лиза.

– Смотрите сюда. – Он придвинул ей карты. – Вот этот король, – он и есть ваш супруг.

Лиза всмотрелась в перепачканного неаккуратными пальцами Ибрагима краснощекого короля и точно узнала в нем Сашу. Он был очень важен, кудряв и в короне.

– Так я зажигаю ему эту свечку. – Ибрагим осветил короля Сашу пламенем свечи. – А это вот ихняя дама. – И он указал подбородком на даму. – Так я ей гашу эту свечку. – И он погасил. – Теперь беру вас. Вы трефовая дама. – И он достал карту с какой-то смуглянкой. – Сначала я делаю так: я гашу об вас свечку. – Он быстро задул. – А теперь зажигаю. Об вас зажигаю. Глядите, глядите!

Но Лиза уже не следила за ним. Ее голова перестала болеть и сладко кружилась от запаха этих восточных курений, смешавшихся с запахом русского воска. А сладкий певучий молдавский акцент звучал в ушах нежно, как райская музыка. Ровные и тихие движения Ибрагима клонили ко сну, и покою, и неге.

– Беру и гашу, – бормотал Ибрагим, – беру, зажигаю… Потроньте! Потроньте! Червонная дама уже вся холодная, трефовая дама уже вся горячая. Король должен выбрать. Потроньте его!

Лиза не выдержала и закрыла глаза. Ибрагим замолчал и внимательно посмотрел на нее. Браслет он куда-то убрал.

– Я все уже сделал. Нельзя сразу много. А то он не выдержит, хилый попался. – И Сашу прищелкнул несвежим ногтем. – С браслетиком вашим еще повожуся, а вы повторяйте за мной: «Месяц ты месяц, серебряны рожки, золотые ножки. Сойди, месяц, с неба, принеси мне хлеба, а взамен унеси хворь мою под небеси. Не грызи ты у меня, рабы Божьей Лизаветы, ни крови, ни тела, ни костей и ни мозгов, а грызи ты кровь, и тело, и мозги грызи для дела у разлучницы моей, дамы чертовых червей, от которой слезы лью, а тебя благодарю. Кто из лугу травку выщипет, кто из речки воду вычерпнет, пусть того она, проклятая да сопатая, кудлатая, пусть того себе берет, моего мне отдает!»

Быстро произнеся этот набор не всякому понятных слов, Ибрагим откинулся на подушках и закрыл глаза. Из-под ярко-черных волос по гладкому смуглому лбу его маслянисто потек пот.

– Он в трансе, он в трансе, работа тяжелая, – забормотал откуда-то вынырнувший танцор с красивым педикюром и подхватил Ибрагима под мышки. Тело колдуна почти повисло на маленьких, но мускулистых руках преданного друга. – Ему нужно спать, нужно восстановиться…

Лиза почувствовала, что, если бы и ее подхватили вот так же и поволокли куда-нибудь «восстановиться», она бы ни словом не возразила. Уложив Ибрагима за ширмами и поворковав над ним, танцор вернулся к женщинам со строгим печальным лицом.

– И так вот вся жизнь: ничего для себя, а все на износ. Попрошу расплатиться.

Лиза испуганно достала из сумочки заранее приготовленный конверт с деньгами.

Танцор строго пересчитал деньги.

– Придете в четверг, с вами много работы. А вы, – он сурово взглянул на подругу, – придете во вторник. За вами должок: вы ладонку взяли, а не заплатили.

– Ой, я принесла! – испугалась подруга. – Ой, вот они, деньги! А ладонка – чудо!

– А вы сомневались? – вздохнул он всей грудью.

На лестнице, ведущей вниз, к лифту, Лиза вдруг горячо разрыдалась.

– Выходит! Выходит! Тоска вся выходит! – сказала подруга и тоже сморкнулась. – А ты мне не верила! Дай ему, Господи!

С этого дня для Лизы началась новая жизнь. Деньги на эту жизнь нужно было откуда-то доставать, и она начала потихоньку избавляться от тех книг, которые еще представляли хоть какой-то интерес в букинистическом. Саша, будучи поглощенным развратной разлучницей Зоей – «серебряны рожки, золотые ножки», – отнюдь ничего не заметил – какие тут книги! Потом в антикварный уехал сервиз, оставленный Лизиной мамой и, может, вобравший в себя тоже карму. Входя в положение преданной женщины, колдун иногда брал не деньги, а золото, которое все обезвредил и спрятал в таинственных недрах земли.

Работа, проделанная Ибрагимом, не прошла, судя по всему, даром, поскольку на лице у Саши начала все чаще и чаще появляться тревога, а однажды случилось так, что, проснувшись посреди ночи с целью произнести заветное одно заклинание, только что полученное от Ибрагима, Лиза с испугом обнаружила, что неверного спутника жизни нет рядом в кровати. Она не стала нарушать строгих правил и, пробормотав: «Летит ворон через море, несет нитку-шелковинку, нитка, нитка, оборвись, ты, кудлатая, уймись», побежала в кухню, где и увидела его, торопливо листающего толстый справочник «Советы начинающему психиатру». Вид у Саши был при этом отнюдь не романтический, и кабы разлучница Зоя застала героя таким, как он был, в трусах и лохматым, с дрожащими пальцами, то, может быть, и перестала бороться за этого, в общем, чужого ей мужа.

– Лизочек! – сказал ей неверный. – Лизуша! Я вот что подумал: поехали в Ялту.

– Декабрь на дворе. Что ты в Ялте забыл?

Но сердце забилось в груди: ишь ты! В Ялту! А эта-то как же, кудлатая наша?

– Ну, можно не в Ялту, а где потеплее. Вон в Турцию многие ездят. Не хочешь?

– Сперва ты мне вот что скажи: ты с ней спишь?

Он побагровел.

– Лиза, это все сплетни!

Ах, нет! Ибрагим говорит: пока не покается, не поклянется, до тех пор не верить.

Она взяла в руки цветочный горшок:

– Ешь землю, раз сплетни! Кому говорю!

– Ты что, не в себе?

– В себе, даже очень! А ну, ешь сейчас же!

Горшок поднесла к его бледным губам. Он весь передернулся:

– Лиза! Ты что?

– А ну, отвечай мне! Ты спишь или нет?

– Конечно, не сплю. Да с чего ты взяла?

– А если не спишь, так вот ешь землю, ешь!

– Не буду! Оставь! Отпусти, я сказал!

– Так, значит, ты спишь!

И швырнула горшок с малиновой, нежно цветущей геранью ему в переносицу. Он увернулся. Горшок, разумеется, вдребезги.

– Лиза-а-а! Ни с кем я не сплю-ю-ю!

Рассвета едва дождалась. Спина полыхала, как будто бы всю исхлестали крапивой. Помчалась на первом метро. Пришлось долго ждать: Ибрагим отдыхал. Но в десять ее допустили.

– Ну как? – спросил Ибрагим.

– Не верю глазам. На себя не похож! Внимательный, нервный. И дома сидит. Она обрывает нам весь телефон, а он не подходит. Уж я говорю: «Да кто это нам все звонит и звонит?»

– Послушайте, дама, а сколько вам лет? – спросил Ибрагим.

– Мне? Много! Мне за пятьдесят.

– А вы не хотите родить?

– Что родить?

– Не что, а кого – пацана или девку.

Она так и ахнула:

– Я же пыталась… Не вышло. Врачи говорят: не судьба…

– «Врачи говорят!» – разозлился вдруг маг. – Они мне тут поговорят! Кольцо принесли?

– Принесла, принесла!

Он взвесил кольцо на ладони: сойдет.

– Смотрите сюда: вы родите ребенка. А лучше двоих. Да, двоих – это лучше.

– Ах, я с удовольствием! Только вот как?

– Как дети рожаются? Из живота! Скажите супругу, мол, я за тобой ужасно скучаю. Мол, невмоготу. А если он скажет, что не в настроении, так вы тогда смейтесь с него. Мол, смешно – здоровый мужик, а приходится клянчить. Вы поняли, дама?