Давид Ланди - Биоген Страница 18

Прогнулся – значит, победил! Подставил – значит, не уволен!

Человеку, не собирающемуся строить виллу на Марсе, а решившему сделать это на берегу Средиземного или Черного моря, чтобы затем получать удовольствие от телесного и духовного присутствия на этой планете, достаточно знать Интернет и имя босса. Существующего, а не вымышленного. Того босса, от которого зависит размер твоей зарплаты и длина отпуска. Все! Это все, что нужно!

Религия, совесть, мораль, право, закон, семья, государство – каждое из этих понятий есть иго, которое на вас налагают во имя какой-то абстракции; все это – деспоты, против которых человек, как безграничный хозяин над своей осознанной индивидуальностью, борется всеми имеющимися в его распоряжении средствами[142] – и проигрывает тысячелетие за тысячелетием.

К черту агитацию религий! К черту агитацию партий! К черту президента с его амбициями, за которого никогда не голосовал! К черту все, что мешает жить естественной земной жизнью!

И раз уж на то пошло – к черту Гитлера! К черту Сталина! К черту Мао Цзэдуна! К черту Пол Пота! К черту Жана Беделя Бокассу![143] К черту Ким Чен Ира! К черту Иоанна IV! К черту Томаса де Торквемаду![144] К черту патриарха Иоакима и царевну Софью с их двенадцатью статьями![145] К черту Кроноса, с которого все началось![146]

Ну и конечное же – к черту государство, расплачивающееся за каждый клочок захваченной им территории телами и душами ни в чем не повинных мальчиков, которых оно забривает в солдаты, чтобы пытать и расстреливать, расстреливать и пытать тех, других, которые пытают и расстреливают, расстреливают и пытают этих, нареченных генералами «противником», вместе, с которыми они делят природный лубок планеты, беря ее в плен по кускам (кому ноги, кому руки, кому седалище), благо – голова находится в океане, боясь вынырнуть из него даже на мгновение, чтобы вздохнуть полной грудью…

Мульт: И-д-и-т-е-к-ч-е-р-т-у!

Гематофилируйте[147] друг с другом, друг от друга, друг у друга, друг на друга, друг за другом, друг перед другом, друг вместо друга, друг сзади друга, друг сверху друга, друг в друга, друг у друга, друг из-под друга, друг сбоку друга, друг в карман другу…

Стреляйте, убивайте, насилуйте, разрушайте, воюйте, пытайте, пропагандируйте, распространяйте, властвуйте – но только строго между собой и в той последовательности, которую я описал.

Удовольствия – единственная цель и смысл жизни, потому что мое дело, не должно быть ни добрым, ни злым, ни правым, ни левым, ни божьим, ни человеческим, ибо добро, зло, Бог, человечество – всё это субъективные понятия; «кроме меня, для меня нет ничего! Я люблю, я ненавижу не потому, что любовь и ненависть – мой долг, а потому, что они черты моей натуры; любя, я только проявляю самого себя. Так как мне тягостно видеть складку грусти на любимом лице, то я (ради самого себя) стараюсь изгладить ее поцелуем. Любовь не есть долг, но есть мое достояние – моя собственность. Я люблю людей, но люблю их с полным сознанием моего эгоизма, люблю потому, что любовь доставляет мне счастье. Только в качестве одного из моих чувств я культивирую любовь, но я отвергаю ее, когда она представляется мне в качестве верховной силы, которой я обязан подчиняться, в теории нравственного долга»[148], потому что долг – это инородное тело, звено в цепи государственной системы, созданное специально для рабов и дятлов.

Есть только один истинный закон на Земле: не навреди другому. Остальные законы – это болты без гаек.

Мульт: Но граждане думают иначе.

Дятел должен долбить ствол дерева, потому что у него большой клюв. Потому что у него голова, как отбойный молоток. Потому что он больше ничего не умеет делать. Потому что он спасает тем самым деревья от вредных насекомых. Потому что таким его создал Бог. Потому что от фрикций клюва о ствол дерева происходит взаимная эякуляция. Потому что он дятел, а не Стивен Хокинг[149] или Рубен Давид Гонсалес Гальего[150]. Потому что бла-бла-бла…

Ни-чер-та-по-до-б-но-го!

Он дубасит деревья, потому что он хочет жрать, пить и спать! Спать, пить и жрать! И так до тех пор, пока Господь не сжалится над ним и не остановит его долботню.

Мульт: Для тех, кто не в курсе.

В предыдущей жизни дятлы были стукачами в человеческом обличье. Как старший адъютант гвардейской пехоты Яков Ростовцев, стуканувший царю Коле на декабристов. Или как Эфиальт, стуканувший персам про обходной путь. Или как Джованни Мочениго, стуканувший инквизиторам на Джордано Бруно. Или как вчера, тринадцатого числа тринадцатого года августа месяца – депутат, стуканувший ребятам-мусорятам про нехорошую квартирку на Чистопрудном бульваре[151].

После прекращения жизнедеятельности человеческого организма доносчики переходят ко второй фазе – пернатого существования. Засеките время и постучите собственным клювом о стену пару минут. Чтобы в полной мере оценить шутку Создателя, колотить нужно очень быстро. Быстро-быстро. Очень-очень. Тук-тук-тук. Как настоящий дятел – десять ударов в секунду![152] А потом (чтобы взглянуть шутке в лицо) посмотрите на себя в зеркало…

Сентябрь приближался стремительно. Лето, издыхая в пламени собственного зноя, стало угасать, и наступило утро, когда мама надела на меня белую рубашку, серые брюки и пиджак. Взяла новоиспеченного первоклашку за руку и повела на трамвайную остановку между Центральным рынком и восемьдесят первой школой.

Я не упирался и не восклицал, как некоторые: «За что? Десять лет! За что?» Я шел смирно, как разумный ребенок, понимая, что нельзя портить школе праздник своим отсутствием в первый же день. Я дам им шанс! И себе тоже – to turn over a new leaf[153].

Восемьдесят первую школу мама отмела сразу, так как она находилась рядом с западными воротами нашего двора и в нее устремилась половина моих друзей и ребят постарше, включая главных бандитов двора. Вторая половина, чьи родители оказались более требовательными к будущему собственных чад, отправилась в девятнадцатую школу. Это учебное заведение находилось за восточными воротами, и чтобы в него попасть, нужно было пройти через двор, где (без меня) грустил осиротевший садик. Или по улице героического маршала Чуйкова – единственного маршала России, не конфискованного столицей после смерти[154].

В этом учебном заведении оказались Соловей и Пупок. Егора устроили в восемьдесят вторую школу, и она находилась еще дальше моей.

Мама разгадала планы всех родителей из нашего двора и оформила меня в лучшую гимназию города, с английским уклоном и хорошими традициями. Она сама когда-то училась в ней и понимала, как это важно – правильно начать новую жизнь.

Сейчас, спустя годы, когда цветок жизни отцвел, дал завязь, превратился в плод и созревает для смерти, мне думается, что приемная комиссия таких элитных заведений должна требовать характеристику из детского сада и осматривать ребенка на наличие шрамов, заранее определив для этого допустимую норму. Скажем, один-два шрама максимум. А если зарубок оказывается больше пяти, дети автоматически переводятся в школу имени Неда Келли[155] или Сергея Мадуева[156]. Когда же норма превышается в разы, мальчиков помещают в школу имени Клайда, а девочек – имени Бонни[157], с усиленным изучением поэмы Паркер[158], переведенной на русский язык специалистами по юриспруденции.

Но, как известно, никто не хочет слушать разумных советов, предпочитая учиться на собственных ошибках.

Сиката га най[159], потому что се ля ви![160] Что в переводе означает: мы сами с усами.

В общем, я топал в элитную «студию», взявшую меня без медосмотра, личного согласия и характеристик, держа в руке школьный портфель-ранец темно-коричневого цвета, даже не предполагая в тот момент, насколько это неудобный предмет для преодоления полосы препятствий и прогулок по крышам соседних зданий сквозь чердаки.

Чтобы попасть в конечную точку начавшегося путешествия, мы с мамой должны были выйти из нашего двора через западные ворота на улицу Комсомольскую (героическая организация юных коммунистов) и двигаться по ней до улицы Советской (идеолозунг, предположительно означающий слово «советующийся»; то есть – улица Советующаяся) в направлении Центрального рынка. Затем, мимо проулка, (носящего имя революционера Вацлава Воровского, прославившегося своими гонениями на русскую церковь) подойти к трамвайной остановке. Сев на трамвай, пересечь Аллею Героев, упирающуюся в площадь Павших борцов (повстанцев, участвовавших в свержении законной власти Царицына). Затем – улицу имени революционера Моисея Гольдштейна[161], занимавшегося репрессиями оппозиционной прессы и подтасовкой выборов в Петроградский совет.

Мульт: Ценный экземплярчик для современной России!

Далее – через улицу Ленина (героического вождя-богохульника всех богохульников-пролетариев). И, не доехав до остановки «Улица Десятой дивизии НКВД» (НКВД – главный исполнительный орган массовых репрессий россиян), выйти из трамвая на улице Краснознаменская (красная материя, прикрепляемая на древко с заостренным наконечником) около дома с табличкой, где жил один генерал. Продолжить путь мимо дома с памятной доской, где жил другой генерал, и, перейдя проспект имени Ленина (кумир российских проспектов), завершить «путь сурка», попав в школу имени Владимира Ильича Ле…