Марина Болдова - Шанс (Коммуналка) Страница 19

– Я – Юля Фурцева, – девушка улыбнулась Алевтине.

– Рада знакомству, Юля.

"Спроси меня, почему я согласилась на эту авантюру, ведь не отвечу! Мне и жить есть где – Катерина не прогонит, да и у Светки комната все время пустует. Работу, какую– никакую, я найду, да хоть бы в школе, воспитателем продленки, например. Зачем мне все это? Все дело в самой Эмилии. Нужно признать, задела она меня в ту нашу встречу. Жаль, что она умерла. Что-то в ней было такое, близкое. Или это мое сожаление по этому, вымирающему поколению. По женственности, благородству и красоте. Да…Когда умерла бабушка Ленки, мы учились в девятом классе, один из ее довольно молодых поклонников тогда сказал: "Уходят женщины, одна за другой уходят". Такая тоска была в его голосе! О ком он думал? Не о нас, обтянувших задницу джинсой и в кроссовках на босу ногу! О них, слабых внешне, но сильных духом, красивых в своем естестве, понимающих и умных. Нам за ними уже не угнаться! Вот и Эмилия из них. Но, почему же она все повторяла, что я на кого-то похожа? На кого же?" – Аля уже знала, почему она согласилась. Она хотела найти ответ на этот вопрос. Найти в доме самой Эмилии Фальк.

Глава 20

Первое, что сделала Юлька – это купила телевизор. Она держала его включенным всегда, когда находилась в комнате, тем самым отгораживаясь от звуков коммуналки. Она все еще боялась. Боялась лишний раз выйти из дома, даже в соседний магазин, боялась начать искать работу, боялась позвонить Тамарке. А хотелось. Просто, чтобы поговорить. Поговорить о том, как ей удалось выжить.

Тамарка была верующей. По крайней мере, ходила в церковь регулярно, постилась, но вот воздерживаться от плотских утех даже во время Великого поста не могла. Тамарка, как считала Юля, была шлюхой по убеждению, не для денег, а удовольствия ради. Внешностью обладала не броской, телом полноватым, характером легким и любвеобильным. Мужики попроще, из командировочных, с удовольствием упражнялись с ней в несложном сексе, платя по таксе, и никогда сверху: ничем таким особенным она удивить не могла.

А для Юльки Тамарка была не подругой вовсе, скорее старшей сестрой. Чем-то она напоминала Нелли, веселую хохлушку, последнюю жену отца. Хоть и бросила ее Нелли, но не держала на нее зла Юлька, даже понимала где-то: чужой ребенок-то к чему? С отцом они расписаны не были, кооперативная квартира была отобрана у него справедливым советским судом, как и все найденные в доме ценности, Юля пристроена не к чужим людям, а к родственникам. Все, как бы, хорошо!

Судьба Тамары была похожа на Неллину – сама она приехала из Молдавии, пристроилась в работницы на молокозавод, быстро к работе поостыла, да и мужика найти в бабьем царстве было сложно. А для того и приехала! Ушла на стройку, шустрый прораб оприходовал ее девичью честь, по сдаче объекта смылся вместе со всей бригадой, оставив Тамарку, как говорят, в интересном положении. Легко родив Миньку, Тамара быстро смекнула, что с ребенком и вовсе никому нужна не будет, а мужика-то хотелось, вот и стала сдавать себя внаем: и деньги завелись, и женское удовольствие получала регулярно. Откровенно признаваясь в своих слабостях, она также откровенно каялась перед иконой Божьей Матери, думая, что та ее поймет и простит: женщина все же.

Юля по неопытности все не так делала в сложной профессии платной любовницы: то гонор свой перед клиентом покажет, то чаевые закроит от сутенера. Если б не Тамарино заступничество, быть ей битой часто и больно. Так уж и повелось, что за любым советом – к ней.

Поэтому и не хватает ее сейчас Юльке.

Юлька встала с дивана, посмотрела машинально в зеркало шкафа. «Худовата, мать!» – подумала про себя нелестно, и тут же мелькнуло: а кому теперь нравиться-то? В профессию возврата точно не будет, она, еще лежа в кустах на обочине дороги и корчась от боли, кому-то там свыше обещала. А Марка ей теперь не видать. Потерян для нее он, вместе с надеждой на счастливую жизнь потерян! Выбил из нее эту надежду заботливый папочка любимого!

Юля невольно дотронулась до живота: хоть и аккуратно ее Елена Вадимовна заштопала, а шов до сих пор рукой сквозь майку прощупывается. Это же надо, своей бывшей соседке на операционный стол угодить! Юля, когда от наркоза отошла, сразу ее узнала, хотя и не виделись они лет десять. Как потом оказалось, и та ее вспомнила сразу. И отца Юлиного, и Нелли. И всю эту историю…Пожалела ее ненавязчиво, отца добрым словом вспомнила, над Неллей пошутила: как та смешно ругалась на пацанву во дворе. И спрашивать начала, где живет теперь, чем занимается и, самое главное – как на дороге оказалась. Скрывать профессию смысла не было: все равно мент приходил, пришлось сказать, что клиенты избили. И не помнит она их и не знает. И наказывать некого: просто сняли они ее на дороге, за ноги длинные и призывно задранную юбку. Побоялась Юля всю правду Елене рассказать, мент-то явно ее знакомый! Расскажет ей, она – ему, а он – к Голоду: у того пол – милиции куплено. Хотя, может быть, этот Беркутов из честных, такое случается. Сейчас помог вот паспорт восстановить и, главное, регистрацию не в городе, а в селе. Она попросила, он, не спрашивая, сделал. Поверил, что на дорогу она больше не выйдет. А Елена ее старушке порекомендовала.

А вот что ей дальше делать, она, Юля, не знает.

В дверь постучали. Юля приглушила звук телевизора и откинула защелку. Зачем она запирала замок на фиксатор, она объяснить не могла.

– Юля, к тебе пришли, – Алевтина кивнула в сторону коридора.

– Кто?! – она невольно отшатнулась в глубину комнаты, до того вдруг стало страшно.

– Женщина, – спокойно ответила Алевтина, глядя на Юльку с удивлением.

– А…Я сейчас. Спасибо, – пролепетала Юлька, выходя в коридор.

– Юля, привет! – Елена уже снимала куртку и невысокие сапожки, – У тебя тапки какие-нибудь есть?

– Да, сланцы. Я сейчас принесу, – Юля метнулась назад в комнату.

В гости к Юле еще никто не приходил. Да и кому? Юля знала, что у Алевтины в шкафчике в прихожей, в отдельном пакете лежат «гостевые» тапочки: есть у нее подруга Катерина, с которой они кофе пьют, запах по всей квартире разносится. У Виктора Васильевича – детские тапки, для внука. К Полякову никто не ходит, нелюдимый этот Поляков, Юля с ним за этот месяц только раза три на кухне сталкивалась. А к Ракову если кто и приходит, то он открывает дверь черного хода, его комната – рядом. И тоже, с гостями, похоже, и у него не густо. И дома он бывает редко.

– Проходите в комнату, Елена Вадимовна.

– Ждала я от тебя приглашения, да так и не дождалась! Визитку мою с телефонами потеряла? Так у Качинского бы спросила.

– Я…не устроилась пока, – соврала Юлька и покраснела.

– Брось! У тебя нормально. Только не хватает чего-то. Безлико. Подумай, салфеточку хоть на стол свяжи, фотку в рамке поставь.

– Я вязать не умею…

– А что ты умеешь, Юля? – вдруг серьезно спросила Елена.

Юлька отвернулась к окну.

– Прости. Но – месяц прошел. Я думала, ты сама решишь, что тебе помощь нужна, и позвонишь. Юль, ну не панель же тебе возвращаться! У меня к тебе предложение. Пойдем к нам в больницу санитаркой. Ну, собственно ты будешь числиться санитаркой, по трудовой книжке. На самом деле, тебе придется мыть полы только в одноместных палатах, сама понимаешь, те, кто там лежат, люди денежные, абы кого в палату не допустят. А по рекомендации…

– И вы меня рекомендуете…

– Да, – твердо ответила Елена, – Ты пойми. Тебе учиться нужно. Язык – то подзабыла уже? Ты же в английской гимназии училась! Восемь лет! Тебе только вспомнить! Купишь учебники, кассеты. На курсы, в конце концов, можно пойти. Это – твой шанс. Времени работа у тебя много не займет. А стаж идти будет.

– Я в институт не поступлю. Даже, если английский на пять знать буду. И куда я с этим знанием? Да куда я вообще в этом городе могу поступить? – Юлька вдруг расплакалась.

– Юлечка, да что с тобой? С прошлым же все! Я же по тебе вижу, не вернешься ты к прежнему занятию. Или еще что-то есть? Юль, не молчи!

– Мне нельзя в городе оставаться. Меня ищут наверняка.

– Ты что, совершила что-то противоправное? У клиента что-то взяла?

– Нет! Меня искать будет Голод. Отец моего одноклассника Марка. Это его холуй избил меня, а не братки, как я рассказала вашему Беркутову. И, если он меня найдет, добьет.

Юлька рассказала все. С того дня, как вернулась в город, чтобы поступить в училище. Отворачиваясь от Елены, когда было особо стыдно. А стыдно вдруг стало за каждый прожитый день. И за то, что поехала к Марку. Этого уж точно не нужно было делать. И верить в свалившееся незаслуженно счастье не стоило…

– И что, думаешь, Марк тебя не искал?

– Наверное, нет. Скорее всего, подумал, что я сбежала. Поверить мне не мог, что я вдруг – и влюбилась. А я, правда, как в романах – раз и пропала! Верите?

– Бывает! Я с Качинским также, влюбилась в него по уши в первый же день, в подъезде, после первого поцелуя. Пока просто гуляли – вроде парень, как парень! А прикоснулся, ноги у меня подкосились, и тут же я поняла – все, конец мне.