Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная Страница 2

Иннокентий психанул и тоже в ответ дал сестре подзатыльник.

– Дети, дети, прекратите! – растащила их мать. – Господи, вы уже через два месяца школу заканчиваете, а всё как маленькие!

– А Иннокентий и есть маленький, – показала ему язык Варвара. – Кешка, Кешка, Пустая Головешка!

– Ща получишь! – сжал кулаки брат, но Варвара уже упорхнула из квартиры.

– Иннокентий! Ты же мужчина! Ты обязан быть ответственным за сестру, должен воспитывать её, помогать ей, защищать. А ты с ней постоянно ругаешься и дерёшься! Так нельзя! – увещевала Татьяна Ивановна, заботливо стряхивая с лацкана пальто сына мелкие ворсинки.

Но Иннокентий слушал вполуха, эти нотации ему порядком надоели.

– Мам, да она сама вечно меня задирает. Ух и вредная же она девчонка! Я бы с удовольствием её отдубасил!

– Боже! Ну что ты такое говоришь! – всплеснула руками мать. – Разве так можно относиться к сестре?!

Но Иннокентий не стал больше слушать упрёки, а поскорее вышел из квартиры.

– Учти, – крикнула ему вдогонку Татьяна Ивановна, – за Варвару ты отвечаешь! Если что с ней случится – с тебя будет спрос! Так и знай!

Иннокентий лишь раздраженно махнул рукой в ответ. Он догнал сестру у лифта. Как раз подъехала кабина. Он открыл металлическую дверь и вальяжным жестом руки предложил девушке войти.

– Ты первый заходи! – заявила Варя.

– Нет. Женщины заходят первыми. Это дело чести. Давай входи быстрее.

– А ты мне пендаля сзади не дашь? – прищурившись, спросила Варвара.

– Иди уж, малышня, не обижу, – вальяжно ответил Иннокентий.

Варвара вошла в кабину, на всякий случай прикрывая попу портфелем и стараясь не повернуться к брату спиной.

– Ой-ой, можно подумать, ты у нас взрослый! – ехидным голосом сказала Варя.

– Я-то как раз взрослый! Я, между прочим, уже с девушкой спал! – с неимоверной гордостью произнёс Иннокентий, нажимая на кнопку. – И не раз! Так что я уже мужчина!

Кабина затряслась и со скрежетом поехала вниз.

– Врёшь!!! – застыла Варя, в шоке вытаращив глаза на брата. – А с кем?

– Такие вещи другим не рассказывают, – снисходительно произнёс Иннокентий. – Я не могу позорить свою женщину.

Они проехали три этажа молча. Варвара наконец-то справилась с приступом зависти и небрежно сказала:

– А у меня тоже парень есть. Я, правда, с ним ещё не спала… Но, думаю, на днях это обязательно произойдёт. И я тоже стану взрослой женщиной!

Она накрутила на пальчик локон и бросила хитрый взгляд из-под пушистых ресниц на брата.

– Что?! – испугался Иннокентий. – Только попробуй!

– И попробую! – подзадоривала она его.

– Да мы с отцом тебе за это ноги повыдёргиваем! – набычился брат.

Кабинка последний раз дёрнулась и остановилась. Варвара тут же выскочила из лифта.

– А я всё равно попробую! И ничего вы мне не сделаете! – смеялась она, выбегая из подъезда.

Девушка подбежала к машине, открыла дверцу и запрыгнула на заднее сиденье. Брат важно сел рядом с водителем.

– Всё ты врёшь! – уже успокоившись, сказал Иннокентий. – Никого у тебя нет! Я-то знаю!

– А вот и есть! – упиралась Варвара.

– Ну и кто? Кто он? – допытывался брат.

– Ты его не знаешь, – уклончиво сказала девушка. – Он мой тайный поклонник.

– Ха! Надеюсь, на нашем дне рождения этот тайный поклонник всё же появится. А иначе я буду считать тебя законченной врушкой! – ухмыльнулся Иннокентий, с гордостью рассматривая свой чуб в зеркало заднего вида. – Поехали, Василий, а то мы на урок опоздаем.

Варвара, закусив губу, обиженно отвернулась к окну.

Поклонника у неё действительно нет и никогда не было, хоть ей скоро исполнится 18 лет. И не потому, что она была непривлекательна для мальчиков. Как раз наоборот, она была очень красива. Но всё же была причина, почему все знакомые парни шарахались от неё, словно от прокажённой. И эта причина – её отец. Все в их районе знали, что Пётр связан с криминальным миром, причём занимает в этой среде довольно высокое положение. И поэтому заводить лёгкий флирт с его дочкой парни опасались. А уж о том, чтобы в будущем породниться с девушкой, вообще не могло быть и речи. Почти все родители её знакомых мальчиков советовали своим сыновьям держаться подальше от этой опасной семейки…

«Поклонника нужно где-то достать. А в запасе у меня так мало времени! Вот гадство!» — совсем приуныла девушка.

Пока машина ехала до школы, Варвара перебирала в уме кандидатуры всех своих знакомых. Итог был неутешительным. Никто на роль возлюбленного, которого не стыдно было бы представить брату, увы, не годился.

Тонкий луч солнца сквозь узкий просвет между тяжёлыми бархатными шторами освещал лишь угол массивного стола, за которым в глубоком кожаном кресле с высокой спинкой сидел тридцатилетний мужчина.

Остальное пространство комнаты было окутано полумраком, в котором, словно в склепе, находиться было неуютно и немного страшно. Усугубляла зловещую обстановку антикварная мебель с резными дверцами, украшенными изображениями мифических чудовищ, да висевшие на стенах в позолоченных рамах старинные картины с кровавыми сценами псовой охоты.

Григорий сосредоточенно точил лезвием охотничьего ножа карандаш и, казалось, так был поглощен этим занятием, что совсем не обращал внимания на стоящего напротив в глубине комнаты и нервно переминавшегося с ноги на ногу долговязого неуклюжего парня по кличке Хлыщ.

Хлыщ беспомощно шмыгнул носом и тяжко вздохнул. Ему было неуютно стоять тут в темноте. Хотелось, чтобы Григорий раздвинул шторы или хотя бы включил лампу, но он боялся хоть о чём-то попросить своего босса. Слишком крут был Григорий нравом, мог вспылить из-за ерунды.

Хлыщ пытался разглядеть выражение его лица, чтобы понять, в каком он настроении и соответственно чего следует ожидать – вспышки ярости или, может, все обойдётся. Но выражение лица босса разглядеть в темноте не получалось, только ярко сверкал в луче солнца клинок ножа, которым Григорий точил карандаш, и от этого Хлыщу стало ещё страшнее.

– Ну? – наконец-то разрешил ему Григорий говорить. – Что там у вас за проблема?

– Понимаешь, Григорий, тут какая-то байда происходит, – запинаясь от волнения, стал рассказывать Хлыщ. – Ты же нам сказал, что теперь от Марьинского тупика до участка Сиплого – это наша территория, так? Что все «быки» подвинулись, уступили её нам, да? Ха! Как бы не так! Этот Пётр уступать отказывается, нагло так действует, будто его это не касается.

Хлыщ ожидал хоть какой-нибудь реакции босса. Но Григорий невозмутимо продолжал точить карандаш, словно именно это было самым важным делом в данный момент. Хлыщ нервно почесал затылок и продолжил:

– Ну и вот, на днях была, это самое, наводка: мужик на своей даче открыл подпольный цех. Шьёт там с родственниками джинсу всякую, футболки. Наши ребята, это самое, сунулись к нему сегодня. Где, говорят, наша доля? А он, прикинь, в дурку пошёл, говорит: «Какая доля? Я же с вами вчера расплатился, всё до копеечки отдал». Вот. А пацаны в непонятках: чё за фигня? Никто к нему вчера из наших не приходил. Ну, это самое, они его потрясли немного, думали, что врёт. А он упирается: приходили, и всё. Стали выяснять, кто приходил да как выглядел. Оказались люди Петра. Прикинь! Ну и наглый он мужик, этот Пётр! На нашу территорию без зазрения совести залез и этот цех за собой застолбил…

Хлыщ опять внимательно посмотрел на Григория, но тот продолжал сосредоточенно точить карандаш, от которого остался уже небольшой огрызок.

– А ещё этот Пётр на нашу базу продолжает наезды делать. Только туда дефицит какой привезут, он откуда-то это вынюхивает и сразу, опа, его люди тут как тут, всё себе заграбастывают и сами навар на этом делают. Мы, это самое, приезжаем на базу, а уже нет ничего. Такая наглость! Вот ведь козёл, да?!

– Ну а вы что? – показалось даже, что равнодушно, спросил Григорий, обтачивая острый грифель.

– А что мы? Не пойман – не вор, – развёл руками Хлыщ. – Не сидеть же нам неделями в засаде на этой базе, его людей караулить… Вот если встретим их там, то тогда разберёмся, тогда мы им так врежем! Кровью харкаться будут!

Григорий облокотился на стол, и тут же солнце ярко осветило его мужественное лицо, засверкало серебряными бликами в густых кудрях его чёрных как смола волос и отбросило тень на стену, повторяя его безупречный профиль.

Григорий исподлобья взглянул на Хлыща. Долговязый от этого пронзительного взгляда нервно поежился.

– Не пойман, говоришь, не вор? – очень тихо начал говорить Григорий, что, однако, не предвещало ничего хорошего. – Значит, ты считаешь, что можно вот так безнаказанно залезать на мою территорию и столбить мои цеха, тащить всё с моей базы, а мои люди будут спокойно наблюдать за тем, как мне, Григорию, какой-то старый сморчок плюёт в душу?

Хлыщ опёрся руками на стол и преданно заглянул в глаза хозяину.