Евгений Орел - Баклан Свекольный Страница 2

Тёща в дела молодых не вникает. С дочкой ладит. Да и чего делить-то? Обе на птичьих правах. Зятя, Жорку, не сегодня-завтра прищучат, вот и отправится белым лебедем в известные апартаменты. А им с Кариной куда? Но пока тот на свободе, Алла с дочкой посоветовались и решили оболонскую квартиру сдавать. Рудименты совести не позволяют обдирать постояльцев до последней нитки, но и совсем уж продешевить – тоже грех: место ведь выгодное, у ветки метро, магазинов полно.

Когда Фёдор по объявлениям искал жильё, именно эта квартира ему и приглянулась. Хоть и обшарпанная, давно не знавшая ремонта, с допотопной мебелью, но без хозяев. Малогабаритка, зато две комнаты. Живи себе в удовольствие – да только непосильно для зарплаты младшего научного. Когда выпадает подработка, переводы с английского, кое-как протянуть можно. А иначе хоть в бомжатник записывайся.

Хозяйка давно предлагала Феде кого-нибудь в компанию, чтоб волком-одиночкой не выть, да и платить пополам всё-таки легче. Но свобода и комфорт куда приятней, и Фёдор изо всех сил тянулся, покуда кошелёк позволял. Да уж месяц-другой живёт на зарплату и только. Невмоготу, однако, вот и сдался хозяйке на милость.

С того конца провода тоскливо отзываются нудные гудки. «Неужели ещё спит? – думает Фёдор. – Она ведь жаворонок». Алла Петровна как-то привела довод из народной мудрости: кто рано встаёт, тому бог даёт. Фёдору пришла на ум английская поговорка «ранней пташке достаётся червяк [2] ». Вслух же он заметил: «Значит, первый червяк ваш». «Чего?» – подозрительно прищурилась Алла Петровна, не уловив аллегории. Фёдор понял, что метнул бисер, и тему довелось быстренько закрыть: «Нет-нет, ничего, простите, это я о своём».

Щелчок аппарата – и не по годам звонкое протяжно-любопытное «аллё-о-о?».

– Кхе-кхе… Доброе утро, Алла Петровна, – здоровается Фёдор, по ходу прочищая горло.

– Федя? А что случилось? – Хозяйку настораживает ранний звонок, и «доброе утро» остаётся без ответа.

– Да всё в порядке, – он понимает, что встревожил хозяйку, и жалеет, что не позвонил позже, из института, – я вот чего: вы говорили, что можете подселить кого-нибудь…

Алла молчит, а Федя использует паузу, чтобы собраться с духом и выдавить из себя ненавистное…

– …ну так я согласен.

– А что так? – иронизирует Алла Петровна. – Ты же упирался, не хотел. Свобода ему, видишь ли…

Федя кривится от досады то ли на себя, то ли на квартирную хозяйку.

– Ну да ладно, я понимаю, – Алла сама же пресекает неуместное любопытство, и Фёдор избегает ответов на деликатные вопросы.

– Я понимаю, – повторяет она, – у меня как раз есть один, вчера позвонил, из Луганска парень. Думаю, вы с ним поладите. Интеллигентный такой, вежливый, не пьёт, не курит… матом не ругается…

Ему показалось, что от слов о мате повеяло тягостной грустью. Может, Алле вспомнился быдловатый зять, не утруждающий себя подбором выражений?

– Стихи сочиняет, – зачем-то бодро добавила, скорее, не как графу досье, а повод убедить постояльца, что его вполне устроит именно такой напарник. А то ещё сбежит Федька, если, не дай бог, чего не так, да и потеряет Алла исправного клиента.

– А когда его ждать? – нетерпеливо допытывается Фёдор.

– Мы с ним вечером подъедем. Ты во сколько дома?

– Около семи, как всегда.

– Вот и ладненько, жди гостей.

– Спасибо, Алла Петровна. До вечера.

Федя радостно швыряет трубку на рычаг и даже подпрыгивает, роняя с ноги тапок: «Йессс!!!»

Прохладный утренний душ приводит мировосприятие в нужный тонус, и остатков хмеля почти как не бывало. Бритьё – особый пункт, времени занимает больше обычного: жёсткая щетина при нежной коже требует особой тщательности, иначе – пол-лица в порезах.

Набросив лёгкий банный халат и обувшись в те же тапки, направляется на кухню. А там сюрприз: посреди стола – блюдце с шоколадными конфетами. Фёдор пожимает плечами, качая головой.

– Карина. Кто же ещё. Ох и настырная девка! – злобно, сцепив зубы вспоминает он хозяйскую дочку. – Приставучая, как смола!

Его лицо приобретает мрачную гримасу от недоброго предчувствия. Он не забывает об угрозах Карины, хотя и гонит мысль об их серьёзности. За несколько свиданий Фёдор успел понять и узнать эту странную и по-своему интересную молодую особу, хоть и не мог сказать, что она в его вкусе.

Карину, по жизни тихоню, постоянно окружали вниманием всякие хлюпики-ботаны. Она рассказывала Фёдору, как один такой поклонник провожал её домой, а навстречу – здоровенная собака. Завидев опасность, горе-ухажёр побежал прочь, оставив даму на произвол «друга человека». Собаки воспринимают бегство как слабость – вот овчарочка и бросилась вдогонку за трусом, не обратив на Карину ни капли внимания. Догнала беглеца. Покусать не покусала, зато штаны несчастного кавалера превратились в лохмотья.

Карина страдала душой. Мужчины, представлявшие для неё интерес, оставались безучастными. Подойти первой она не могла – воспитание не позволяло. А с такими жизненными установками – поди, сыщи вторую половинку, так чтоб и по душе, и по жизни чувствовать себя комфортно.

Когда она встретила Жору, сильного и мужественного, да к тому же втюрившегося в неё по самое низззя… отдалась ему без колебаний. Позже разочаровалась. Жора очень редко бывает дома. Она уж и позабыла, когда в последний раз он оказывал ей простейшие знаки внимания. Появляется среди ночи, когда Карина давно в постели. Едва раздевшись и не заходя в душ, берёт её по-быстрому и грубо. Получив то, что хотел, тут же на боковую. Она и ощутить ничего не успевает. Утром, пока все спят, Жора набивает желудок тем, что только найдёт в холодильнике, и вновь на неделю-другую срывается по делам.

И тут судьба подкинула им квартиранта Федю Бакланова. Оказалось, Карина знала его ещё по школе: училась в параллельном классе. Тайно любила его, но за десять лет учёбы Фёдор не то что не замечал Карину, а даже, как выяснилось, её не помнил. Она не сразу рассказала Фёдору, что знает его с детства. Её мама тоже не припоминала Федю. Алла Петровна вообще мало кого знала даже из Карининого класса, что уж говорить о параллельном.

Второе появление Фёдора в жизни Карины мало что изменило. Он, конечно, «замечал» хозяйскую дочку, в смысле здоровался, но как предмет вожделения – в упор не видел, к её величайшей досаде. И опять, как в школе, она страдала в одиночку, не говоря ни слова даже близким подругам.

С Жорой перспектив нет – это Карина давно поняла. Но как быть с Федей? Ждать, пока он проявит инициативу? А если это не произойдёт никогда?

Она ощущала потребность видеть этого безразличного хлюста, слышать его, говорить или молчать, лишь бы находиться с ним рядом. И вскоре поняла, что себя не победить: это – Любовь. Та самая, что в жизни появляется один раз и уходит вместе с жизнью.

После многолетних страданий, общения с трусливыми хлюпиками да неудачного замужества Карина сделала почти мичуринский вывод: нечего ждать милостей от… мужского пола, «взять их у него – моя задача». Так и только так! – постановила себе прежде скромная девушка с неяркой внешностью, переросшая в едкую и циничную женщину.

Размышлять о Карине особо некогда, и Фёдор наскоро готовит завтрак. Неказистая стряпня – омлет с «мивиной», пикули – не приносит удовольствия, но полдня продержаться можно. На десерт, как обычно, кусочек шоколада, сигарета и кофе. Задымлять кухню Федя не любит, предпочитая для перекуров подъезд или балкон.

Одевается быстро, время от времени поглядывая в зеркало на стене в прихожей. Сине-чёрная рубашка в клеточку, новёхонькие джинсы «Монтана», по бокам – бахрома, густые ворсинки длиной сантиметра четыре, сплошняком от бёдер до обшлагов. Сам нашивал! И тем очень гордился.

Коричневый двубортный пиджак не очень к месту, ну да бог с ним. Туфли на высоких копытоподобных каблуках при Фединой долговязости – явный мезальянс. И ничего, что в них он смотрится вычурно, зато по-своему, не так, как все.

Довершается «прикид» чёрным длинным плащом. Всегда нараспашку. В любую погоду.

Огромное зеркало платяного шкафа во весь рост отражает лучистый образ пижонистого молодого мужчины лет тридцати, стройного, чистоплотного, хоть и не особо следящего за логикой гардероба.

Щёткой для волос Федя приводит в какую-то видимость порядка пышную чёрную шевелюру, свисающую до плеч.

Всё готово. Можно идти в люди.

1. Газ

2. Вода

3. Свет

Всё проверено и выключено. Ключи на месте, в кармашке небольшого портфеля. Щелчок английского замка, дверь захлопнута. Надобности в лифте нет: третий этаж ведь. Прыжками через две-три ступеньки, как в детстве, Фёдор выносится из парадного.

Глава 2. Опоздание

Понедельник, 4 октября 1993 г.