Валерий Еремеев - Тремориада (сборник) Страница 2

– Ты кто? – раздаётся сзади тихий голос.

Вмиг ослабевшие пальцы теряют зажигалку, и та падает на грязный палас.

– Я – Иннокентий, – продолжает голос.

Медленно поворачиваюсь и, как загипнотизированный удавом кролик, на ватных ногах мелкими шажками иду к зеркалу. В нём – я, только что проснувшийся, усмехнувшись, говорю:

– Паршиво выглядишь, брат Иннокентий.

По идее, сейчас отражение должно повернуться и уйти в ванну, но оно остаётся на месте и внимательно следит за мной. Вот я и у зеркала, но в нём не появляюсь я теперешний, как хотелось бы думать – реальный.

– Ты кто? – опять спрашивает отражение. И мы одновременно, вдвоём отвечаем:

– Я – Иннокентий.

Окурок выпадает из моих губ. Чувствую, как на затылке буквально шевелятся волосы. Отпрыгиваю назад, и моя нога попадает на валяющуюся бутылку. Теряю равновесие и, крутнувшись и размахивая руками, падаю лицом на угол табуретки. Хрясть! Вспышка перед глазами. Валюсь на пол, увлекая за собой импровизированный, так сказать, стол. На меня сыплется всё дерьмо, находящееся на нём. Миска бьёт по голове, и волосы намокают от пельменного бульона.

– Паршиво выглядишь, брат Иннокентий, – раздаётся насмешливый голос. Приподымаюсь на локтях и вместе с окрасившейся в красное слюной выплёвываю кусок поломанного зуба. Губы мои разбиты, из носа хлещет кровь. Не обращаю внимания на боль, будто она находится в стороне от меня. Поворачиваюсь и, сидя, вытянув вперёд ноги, смотрю в зеркало.

– Ты кто? – вновь произносит отражение.

Хватаю валяющуюся рядом пепельницу в виде черепа и швыряю в этого, вновь и вновь повторяющегося призрака. Осколки стекла летят на пол и начинают вперемешку, беспорядочно скакать, как блестящие механические игрушки, сделанные безумным мастером. Вон губы, в зеркальном фрагменте произносящие:

– Я – Иннокентий.

Меж них виден невредимый зуб, который я только что поломал. А в метре от них, в стороне, у двери в коридор подпрыгивает осколок с глазом, рядом – с куском металлической молнии от «косухи».

Вскакиваю и пячусь, глядя на ужасающий и в тоже время завораживающий танец стекла.

– Паршиво выглядишь, брат Иннокентий!

Я упираюсь в подоконник, дальше отходить некуда. Не могу больше выносить это! Передо мной реальность развалилась на куски и обернулась кошмаром. Я начал задыхаться. Воздух! Срываю висящую тюль и распахиваю окно настежь. Холодный ветер врывается в комнату, я вдыхаю его полной грудью и смотрю на бегущие низкие, тёмно-серые тучи. Они сплошь покрывают и без того сумеречное небо. Улица выглядит призрачной, устрашающей.

Кровь залила мне подбородок и горло, проникла под рубаху, окрасила грудь. Я чувствую тёплую струйку, бегущую по животу. Тянусь рукой за снегом, лежащем на жестяном карнизе, чтобы приложить его к разбитому носу. И тут слышу снизу, с улицы, только почему-то совсем рядом, крик:

– Пожар! Пожар! Пожар!

Склоняюсь над подоконником и заглядываю за карниз. И тут по мне словно прокатывается волна электрического тока, тело моё передёргивает – прямо под окном я вижу себя, вцепившегося пальцами с содранными ногтями в остроугольные камушки на стене дома.

– Заткнись, придурок! – рявкнули скачущие по полу осколки зеркала позади меня. – Нажрался и орёт! Делать больше нечего?

Чуть отстранившись, я вцепился руками в оконную раму. Перед моими глазами поплыли тёмные круги, на какое-то время я оглох. Ноги начали подкашиваться, стоило больших усилий удержаться на них. Немного простояв так, потихоньку начал приходить в себя. Не знаю, терял я сознание или нет, но что-то близкое к этому было.

Раздаётся звук прогибающейся жести – это окровавленные пальцы вцепились в карниз. Как на замедленных кадрах начала выплывать голова. Вьющиеся длинные и ставшие почти чёрными от пота волосы резко подчёркивают мертвенную бледность лица. Фантом из сна подымает ранее закрытые веки, и я вижу черноту выжженных глазниц.

– Делать мне больше нечего! – истерично взвизгивают осколки зеркала за моей спиной. Этот выкрик бьёт меня как электрошоком и я, вдруг вновь обретя способность двигаться, захлопываю окно и судорожно закрываю на шпингалет.

– Нет! Нет! Открой! Нет!! – От воплей фантома задрожали стёкла. А в следующий миг он лишь беззвучно шевелит потрескавшимися губами. Из выжженных глазниц стремительно выбегают две струйки чёрных слёз, и вслед за этим голова исчезает: он падает вниз. Ирреальность событий оглушает, и я стремлюсь лишь к тому, чтоб никому не позволить забраться ко мне в окно. Поэтому закрываю и вторую раму, защёлкивая нижний шпингалет.

И тут… слышу, как к звукам прыгающих осколков зеркала добавляется новый, из спальни: это заскрипела кровать. И я знаю, что это значит. Пусть я обезумел, но тут и дураку понятно, что там происходит. Надо бежать отсюда – прочь из этой квартиры. Я кидаюсь к коридору, но осколки зеркала сгруппировались у двери и бешено скачут, подпрыгивая метра на два. При этом они не разбиваются об пол, как должно было бы быть, – да разве ж можно здесь чему-то удивляться! А из спальни уже слышатся шаги. Я кидаюсь к стоящей впритык к стене тумбочке, на которой находится магнитофон и самое главное – отвёртка с длинным стержнем. Хватаю её и поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Сбоку, по правую руку, неистово пляшут стёкла: их стало явно больше. И плевать, откуда взялись новые, главное факт – их больше. Я смотрю на зал, похоже, мой дом уже не моя крепость. В конце комнаты, напротив меня, окно, за которым злобно завывает ветер, а слева от него – дверь в спальню, уже начинающая медленно открываться внутрь. Сжимая отвёртку в руке, жду появления себя, только что проснувшегося.

Фантом вышел медленно, потихоньку покачиваясь и болтая безвольными руками. Голова опущена, с длинных, мокрых волос капает вода (или пот?). Косуха на нём сухая. Он останавливается напротив окна и, повернувшись в мою сторону, начинает еле слышно мычать. Это не фантом – это зомби. Это мёртвый Я. Позади меня неожиданно щёлкает магнитофон, и комната взрывается, как и в первый раз, ещё до всего этого кошмара, рёвом гитар и оглушительными ударами барабанов. Но на этот раз песня другая:

«Я проснулся ночью —Зубы не болят.Так какого чёртаТак они скрипят!!!»

От неожиданности даже подпрыгиваю. И в этот момент, перестав раскачиваться из стороны в сторону, зомби резко откидывает голову назад. Мокрые волосы, разбрасывая брызги, веером подлетают вверх и падают ему за спину. Зомби медленно подымает голову и в меня вонзается взгляд выжженных глазниц. Да-да, он вовсе не слепой! Эти две чёрные дыры на белом, слегка отдающим синевой лице, внимательно смотрят на меня. Я буквально физически чувствую злобный взгляд: от него сжимается горло, он словно схватил меня за глотку, даже не пошевелив рукой. А колонки надрываются пуще прежнего:

«А под табуреткоюКочерга лежит!!!»

Зомби неожиданно печально улыбнулся и спокойно, грустным голосом спросил:

– Почему ты не стал спасать самого себя? Закрыл окно? Сам из-за себя упал. Ты склонен к суициду…

Я не понял последнюю фразу: он спрашивает или утверждает? Да как я его вообще слышу? Музыка ревёт до боли в ушах.

– Никогда не мог понять ВАС, самоубийц, – продолжает зомби, или даже кто пострашнее. – Вы собираетесь умереть, а стоит появиться мне, начинаете дрожать от страха.

– Я не собираюсь умирать!! – ору я во всё горло, что есть силы сжимая в руке отвёртку.

– Значит, нам придётся помочь тебе – нам!

Поворачиваю голову в сторону, где прыгали стёкла, но вместо них, в метре от себя, вижу двойника зомби, только полностью состоящего из осколков разбитого зеркала. Он – как ожившая стеклянная статуя, испещрённая трещинами. Даже пряди волос, свисающие с его головы, позвякивают зеркальными гирляндами. Вижу в его «косухе» и джинсах неровное отражение себя и комнаты.

– Значит, дрожать от страха?! – кричу я и, что есть силы, наотмашь бью отвёрткой по лицу зеркального демона. Но он оказался не пустотелым, а монолитным. Мне удалось лишь поцарапать ему левую скулу и отколоть кончик носа. Несколько гирлянд-волос упали на пол и разбились. Осколки тут же начали скакать вокруг его ног.

Он зарычал, оскалив острые треугольники крупных зеркальных зубов, и потянул руки к моей шее. Вместо пальцев у него длинные, стеклянные ножи, которые, скрежеща, быстро сходятся и расходятся, как ножницы. Отпрыгиваю в сторону и бью по ним отвёрткой.

«Щёлк!» – и в моей руке остаётся лишь пластмассовая рукоять и сантиметровый, аккуратно срезанный металлический штырёк. Я кидаю то, что осталось от отвёртки, в лицо зеркальной твари. Рукоять, ударившись о стеклянный лоб и не причинив никакого вреда, отлетает на пол.

«Жинг-жинг-жинг» – работают пальцы-ножницы. Тварь продолжает тянуть ко мне свои руки, но пока остаётся стоять на месте.

– Ну, так что? Помощь нужна или ты всё-таки сам помрёшь? – угрожающе интересуется демон у окна.