Маша Трауб - Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба Страница 20

Сона жила двумя этажами выше. Нина ее, конечно же, помнила, как все дети в доме. Сону привезла сюда родная сестра. Привезла и уехала, не стала «дохаживать». А Сона сначала тихая была, двор мела каждое утро. Соседи нарадоваться не могли – у них самый чистый двор. Сона прямо каждый уголок вылизывала, хотя ее никто не просил. Спускалась рано утром, раньше Рафика, который выходил на «работу» в шесть утра, и чисто мела двор. А уж если кто-то из детей или мужчин фантик от конфеты или бычок сигаретный с балкона выбрасывал, так Сона такой скандал закатывала, что в соседнем дворе слышали. Правда, была у нее одна странность. Каждое утро она выносила мусор из своей квартиры и разбрасывала его по двору. И только потом начинала выметать. То, что у соседки не все в порядке с головой, первой заметила Валя. Она жила прямо под квартирой Соны и приняла на себя, так сказать, первый удар. Ровно в полночь, как рассказывала потом соседкам Валя, Сона стала выплескивать с балкона воду. Часть попала на Валин балкон, и только поэтому она заподозрила неладное. Утром с ее балкона стало нести мочой. Валя облазила всю квартиру, вымыла балкон, а мочой все равно несло. Хуже, чем кошачьей. Тогда Валя пошла к Соне и прямо спросила, что она выливала с балкона.

– Понимаешь, Сона считает себя колдуньей. И в полнолуние, ровно в двенадцать часов, она выливает с балкона воду, смешанную со своей мочой. Откуда у нее столько мочи? Вот скажи мне! – рассказывала тетя Ася Нине. – А еще она кукарекает, лает и мяукает – злых духов так отгоняет. И кто у нее злые духи? Соседи! Мы на нее порчу наводим! Нет, она хорошая, тихая, только в полнолуние с ума сходит. Совсем больная становится. А что сделаешь? Ничего не сделаешь. Досматривать за ней некому, родная сестра приехала и уехала. Я ее понимаю. Как женщина понимаю. И в больницу Сону не отдашь, она там сразу умрет, кто такой грех на душу возьмет? И жить с ней нельзя.

– А почему сестра уехала? Не забрала Сону?

– Ой, тут такой цирк приехал! В кино такого не увидишь! – рассмеялась крестная.

Наверху Сона опять завыла по-волчьи.

– Сона! Замолчи! По-хорошему тебя прошу, – раздался женский крик.

– Это соседка, Дарико, ей девяносто лет или все сто, – объяснила тетя Ася Нине. – Она ничего не видит, не слышит и давно глухая. Но я тебе скажу, видит она и слышит лучше нас с тобой.

– И что Сона? – спросила Нина.

Так вот, Сона вроде бы никому не мешала. Но когда она стала выливать воду с мочой с балкона и кудахтать по ночам, соседи возмутились. Пытались с ней поговорить. Но без толку. Сона считала всех злыми духами и сыпала проклятьями. А на детей, которых сердобольные соседки подсылали с хлебом, плевала. То есть по-настоящему плевала. Чуть ли не в лицо. На счастье, именно в момент обострения к ней приехала сестра, жившая в другом районе с маленьким сыном. Она хотела продать квартиру и забрать Сону к себе.

– Конечно, ей нужны были деньги за квартиру, – покачала головой тетя Ася, – а не Сона. Кому сейчас не нужны деньги? Но сестра хорошая была, добрая. Сону бы не оставила.

Сестра замесила тесто – решила испечь хачапури. Она хотела даже приготовить ачму, как они делали в детстве, в четыре руки, погружая тесто в кипящую воду. Так, как учила их мама – сначала старшую дочь, а потом младшую. Но Сона не захотела делать ачму. И вообще ничего вместе с сестрой не хотела делать. Она пришла к выводу, что сестра – тоже злой дух, и заперлась в комнате, где читала какие-то заговоры. Сестра решила напечь хотя бы хачапури. Муки было мало, а дрожжей много. Но она все равно замесила и поставила тесто подходить, а сама пошла развешивать белье.

– Понимаешь, муки было мало, а дрожжей много, – захохотала в голос тетя Ася.

– И что? – не поняла Нина, которая так и не овладела искусством печь хачапури, что для крестной было настоящим горем.

– Тома такие хачапури пекла, мы с ней такую ачму делали! Пальчики оближешь и язык проглотишь! А ты? Это все потому, что она тебе в попу дула и ничего не заставляла делать. А вот заставила бы, так ты бы хотя бы пироги умела печь! Нет, она за тебя все делала!

– Теть Ася, вы не отвлекайтесь, не ем я ваши хачапури, никогда не любила! Что с Соной-то?

– Хорошо, что тебя Тома не слышит! Хачапури она не любит! Я тоже не люблю, когда готовлю, а так очень люблю! Это же твой хлеб, ты на нем выросла, что значит – люблю, не люблю?

– Теть Ась, давайте без пафоса…

– Я не знаю, что такой твой пафос-шмапос, я тебе про другое говорю! А ты не хочешь меня услышать! Нет, это моя вина. Я же тебе тоже как мать, хоть и крестная, а ничему не научила. Это мой позор. Мой грех.

– Теть Ась, хватит про грехи. Расскажите про Сону!

Наверху Сона опять закукарекала. Часы показывали четыре утра.

– Все, скоро угомонится, – сказала тетя Ася. – Она в начале пятого всегда прекращает.

– Так что случилось-то?

А случилось то, что племянник Соны решил попробовать тесто.

– Ты тоже всегда ела тесто, хотя мы тебя и пугали, что нужно будет аппендицит резать. Но дети всегда тесто едят! – опять отвлеклась тетя Ася.

Так вот, племянник Соны решил попробовать тесто и взял из кастрюли столько, сколько смог уместить в двух ладошках. А потом испугался – тесто было несладким, и девать его было некуда. Он думал, что если мать заметит, то задаст ему по первое число. В общем, он выбросил тесто в унитаз и убежал гулять во двор. Сестра Соны мыла полы, а сама она, не выдержав, вышла из своей комнаты и пошла в туалет. А дальше был цирк. Когда она встала с унитаза, на ее бедрах оказалась липкая белая жидкость. Сона орала, как полоумная. Она кричала, что сестра навела на нее порчу и хочет ее убить.

– Так кричала, что все прибежали. Но сестра Соны первой догадалась, что у той прилипло к попе и… ну ты представляешь. Дверь в туалет пришлось взламывать – Сона там заперлась. Сантехника вызвали, конечно.

Сестра пыталась объяснить Соне, что она влипла в тесто, которое бросил в унитаз ее племянник (тому от матери все же досталось по первое число), что тесто забродило и поднялось. Но Сона не верила. Она прямо с ума сошла. Тогда она впервые кукарекала, мяукала и выла днем, а не в полнолуние.

– Ну и сестра уехала, сразу же собралась. Рафик ее отвез. Она плакала всю дорогу. Ладно, пойдем спать. Вроде успокоилась она.

– А знаете, что я помню из детства? – спросила вдруг Нина.

– Что? – Все это время тетя Ася вкладывала в мешочек сушеные цветы лаванды.

– Запах чистого белья и лаванды. Мама мне мешочек под подушку подкладывала, чтобы мне сны хорошие снились. А по вечерам мешочки шила, как вы сейчас.

– Ты хочешь, чтобы я заплакала и вообще не уснула? Я по Томе так скучаю… Никак не могу привыкнуть, что ее нет…

– Теть Ась, я вас люблю.

– Иди уже, ты своего добилась – я плачу и уже не усну! Ну что за девчонка! Как была несносная в детстве, так и осталась!

Нина долго не могла уснуть. Ей показалось, что она вообще не спала в эту ночь. В семь утра она подскочила от женских голосов, шагов и звона посуды.

– Доброе утро, – вышла она, кутаясь в халат.

– Доброе! – обрадовалась ей Валя, пришедшая на традиционный утренний кофе. – Сона опять всю ночь кукарекала! Мы так и не уснули!

– И не говори! Я тоже не спала! – отозвалась тетя Ася, которая варила кофе для Нины.

А Нина удивлялась, как эти женщины умудряются выглядеть так хорошо после бессонной ночи. Или секрет в том, что они в отсутствие водопроводной воды умываются газированной? В этом секрет их молодости? Нина смотрела на Валю, у которой был идеальный маникюр, на свою крестную, которая из всех кремов продолжала пользоваться детским, с котятами на тюбике, и думала о том, что ее косметичка – совершенно бессмысленный предмет здесь, в этом климате, на этой кухне, с этими женщинами. Они все равно будут выглядеть лучше, сколько бы лет им ни было. Эти женщины не знали, что такое мешки или синяки под глазами, для которых нужен отдельный крем. Они не знали и не хотели знать, что такое мимические морщины. И Нина ни за что бы не решилась рассказать им про ботокс, который вкалывала себе последние два года. Они бы просто ее не поняли.

Открылась входная дверь.

– Кто там? – спросила тетя Ася, боясь упустить кофейную пенку. – Нана, ты?

– Да, я. А Нино дома?

– Дома, дома, заходи!

На кухне появилась невестка Мананы с маленькой Мией на руках. Она смотрела на Нину.

– Полчаса. Я только в магазин и обратно. Тетя Ася, а вы дадите мне печку? – попросила Нана.

– Дам, а что ты хочешь делать?

– Хачапури напеку. Больше ничего не успеваю.

– Бери, бери. Донесешь?

– Донесу, конечно. Спасибо.

В это время на руках у Нины опять оказалась маленькая Миа, которая ей улыбалась и схватила за палец.

– Вот бутылочка, если она пить захочет, – сказала Нана.

– А как я пойму, что она пить хочет? – тут же испугалась Нина.

– Любой поймет, – удивились сразу три женщины: тетя Ася, Валя и Нана.

– Дай ей палец, – посоветовала Валя.