Марина Болдова - Курсистки Страница 22

– Соня, я не могу. Сейчас пойду в приемную, должна Кристинка звонить. Не обижайся.

– Ладно, поплаваю одна, – Соня положила трубку.

Вот так, оказывается, бывает: только что ты беззаботно мечтаешь поплескаться в прохладной водичке, и уже на тебя обрушивается беда. Пусть не своя, вроде бы чужая: с Викой они так и не стали близкими подругами. Впрочем, с Ксюшкой тоже. Просто жили довольно мирно, сталкиваясь в основном по вечерам, когда уже только и хотелось – в душ, и в кроватку. Никаких откровений. Софью это устраивало, она почти не знала ничего о прошлом подруг. Не то, чтобы не интересно – не нужно. Подсознательно отгораживаясь от их жизни, Софья постепенно забывала и свою. Уже и Каша со своим притоном, и приводы в милицию, пьяный угар казались ей чем – то посторонним, как в позапрошлой серии мыльной оперы. Какой – то определенной цели, вроде как у Ксюши, у Сони не было. Но она знала одно – туда, к подружке Косовой и Кашину, она не вернется.

Соня с ужасом смотрела на Вику. Что такое "нет лица", она поняла только сейчас. Ада Карповна, крепко держащая девочку за плечи, сама была белее мела. Первой мыслью Сони было то, что Вика опять накурилась какой – то дряни. Но, посмотрев на воспитательницу, она догадалась – не то.

– Соня, побудь с ней, – Ада Карповна уложила Вику на постель и прикрыла пледом.

– Что случилось?

– Пойдем, выйдем на минутку.

Ада Карповна вышла в коридор.

– У Вики умер отец. Смерть криминальная, точно ничего не известно, но мать Вики арестована. Сейчас за девочкой нужно последить, не дай Бог, придет в голову дурная идея. Ты же знаешь Вику!

– Хорошо.

– Ни о чем не спрашивай. Скоро из города вернется Ядвига, она с ней поработает. А пока – Вика на тебе. Если что – зови, – Ада Карповна кивнула на дверь Викиной комнаты.

– Хорошо, – опять повторила Соня.

Она смотрела на лежащую с открытыми глазами Вику и только сейчас начала понимать, что, все – таки, они не чужие. Иначе, отчего так сжимается сердце, когда она смотрит на посеревшее ее лицо?

– Сонь, дай воды, пожалуйста, – голос Вики она еле расслышала.

Соня молча налила из бутылки стакан минералки и протянула ей. Вика села и поджала под себя ноги.

– Папы больше нет, – протянула она задумчиво, ставя пустой стакан на тумбочку.

– Может, тебе поплакать? – почему – то Софье в голову пришло именно это.

– Уже. По – моему, я затопила кабинет Агнессы, – попыталась пошутить Вика.

– Переживет.

– Я все думаю, почему она не убила его раньше? – в голосе Вики звучало удивление.

Соня в ужасе смотрела на Вику: о чем это она?

– Понимаешь, отец давно ее выкинул из своей жизни. И я знаю, за что: застукал в постели с другим мужиком. Это они передо мной играли в семью. Что я, дура, и не видела, что они даже спят отдельно, каждый в своей комнате! Да и отец по бабам бегал. Почему сейчас? Что там у них такого произошло, что мамочка его того?

– Вика, они все же твои родители. Не надо так уж!

– А как?! – вдруг взвизгнула Вика. Они там разборки устроили, а я теперь одна живи? Кому я нужна? Что мне делать?

– Ну, бабушка у тебя есть? Брат, сестра? – Соня вдруг поняла, что совсем ничего не знает о семье Вики.

– Никого. Только Зинка Друккер.

– Она тебе кто? Тетя?

– Она мне любовница моего отца и охранница его тела. Плохая, видно, охрана!

– Не поняла.

– Начальник службы безопасности нашей фирмы Зинаида Друккер, подруга детства моей матери, ныне подруга по койке отца.

– Как все запутано! А мама твоя знала, что они?…

– Нет. Слушай, а вот она, причина. Точно. Мать узнала, что они спят. Ее это добило. Дура, сама виновата.

– Вика!

– Что, Вика?! Как я без них?! Она подумала обо мне, когда стреляла? Сплавили меня сюда, а сами! При мне хоть держались!

– Подожди, может, все не так. Может, кто – то другой, а не мама.

– У нее пистолет в руке был.

– Не факт, что стреляла она, – Соня старалась говорить убедительно, – Она могла просто поднять его с пола. Например, кто – то убил и бросил его около тела, а она подняла.

Соня любила читать. А детективы она обожала. У них в доме книги Агаты Кристи, Рекса Стаута, Гарднера занимали основную часть книжных стеллажей.

– Ты так думаешь?

– Это возможно. Но, ты не торопись с выводами. Давай – ка, ложись, – Соня решительно толкнула Вику на постель.

– Может, все действительно не так? – пробормотала Вика сонно, подчиняясь.

Соне вдруг страшно захотелось услышать голос отца. И Полины. Она посмотрела на засыпающую Вику и вышла в коридор. Набрав номер Ады Карповны, она обдумывала, что сказать, чтобы та разрешила позвонить домой.

Позвонить ей разрешили. Но, автоответчик, голосом ее отца, вежливо сообщил, что никто к телефону в данный момент подойти не может. "Как это? А Полина?" – старая нянька уже давно никуда не выходила, а телефонную трубку таскала по квартире в кармане фартука. Что – то противно – липкое появилось в горле. Соня судорожно сглотнула образовавшийся ком. Ей стало страшно, как никогда.

Глава 4

Вот так неожиданно год назад ее жизнь приобрела особенный смысл. Правду говорят, дети – одно, но внуки! Агнесса ловила себя на мысли, что ангел – хранитель сделал еще один подарок, оценить который может только изголодавшееся по любви сердце. Конечно, она переживала за каждую свою воспитанницу, она гордилась тем, что делала. Она благодарила Бога за то, что может им помочь. Но девочки оканчивали Курсы и возвращались домой. Звонили ей, в гости приезжали, на свадьбу звали, на крестины детей. Выпускниц у нее уже было почти полтора десятка.

Анечка стала не просто приемной внучкой – единственным близким человеком, понимавшим ее до конца. Сережка, конечно, любим ею, но он, все же, мужчина. Одна боль не отпускала Агнессу – Ане предстояла еще одна, последняя операция, и от нее зависело, будет ли девочка ходить.

Они вместе похоронили Киру. Вспомнив, как нежно обнимал Сергей Анечкину мать, Агнесса успокоено вздохнула. Вернувшись из Германии, где он отработал год, он первым делом встретился с ней. А завтра Агнесса провожает их троих обратно: Сергей оплатил операцию Анечке в клинике своего бывшего однокурсника.

Агнесса подняла телефонную трубку.

– Юля, найди Гордея.

– Хорошо, Агнесса Лазаревна.

Не нравится Агнессе Софья в последние дни. Ада разрешила девочке позвонить домой, и теперь та сама не своя.

– Агнесса Лазаревна, звали? – Гордей осторожно опустился на стул: ну, не для него эта тонконогая мебелишка!

– Да, Гордей. Что там Софья?

– Да не в духе, явно. А что, отец так и не звонил?

– И не звонил, и телефон дома не отвечает. Беспокоится девочка. Да и мне не по себе. Мы тоже хороши – счета оплачиваются, мы и расслабились.

– Может, съездить к ним домой?

– Да, я об этом и хотела тебя попросить. Если никого нет, с соседями поговори.

– Хорошо. На работу к нему не соваться?

– Нет, не нужно. Он в отпуске по состоянию здоровья, я выяснила. У меня одна версия – лечится где-то. Скорее всего, за границей. И родственницу мог с собой взять. Только почему нам ничего не сказал? Не хотел, чтобы мы Соню информировали?

– Значит, у него что – то серьезное.

– Поезжай, нечего гадать.

Гордей молча поднялся. Он чувствовал, что Агнесса права, Риттер не мог так просто оставить дочь.

Кто этот парень, открывший ему дверь, Гордей не знал. Не было у Риттера ни сына, ни племянника.

– Добрый день. Мне нужен Риттер Александр Генрихович.

– Здравствуйте, – в голосе молодого человека слышался акцент, – Его нет, он за границей.

– Мое имя Гордей Прохоров, – Гордей протянул удостоверение начальника службы безопасности Школы Агнессы Бауман.

– Да, я в курсе, что у вас учится дочь Александра Генриховича. Проходите, мне нужно с вами поговорить, – Саша посторонился.

С тех пор, как уехали мать и Риттер, Саша не находил себе места. Он не понимал Риттера. Как можно было не поставить в известность дочь, а просто сбежать? Они долго спорили, в конце концов, чуть не поссорившись, сошлись на том, что Саша съездит в школу и поговорит с Соней, если Риттер задержится в клинике надолго. Действительный срок этого "надолго" не оговаривался. Саша только после того, как посадил мать и Риттера в самолет, понял, что Риттер просто сбросил на него принятие решения. Вот так смалодушничал этот, недавно еще сильный, человек.

– Садитесь, – Саша сделал приглашающий жест.

– Спасибо.

– Мое имя – Александр Гурский. Я сын старой знакомой Александра Генриховича. С ней он год назад уехал в Америку.

– Почему он ничего не сообщил нам?

– Он болен. У него рак. Мама уговорила пройти курс лечения в клинике моего отца, он известный онколог. Но, уговорить рассказать о своей болезни дочери, мы его не смогли. Он ссылался на то, что правилами вашей школы запрещено какое – либо общение с родителями. Это так?

– Да, за исключением особых случаев.

– Я считаю, Соня должна знать. Конечно, вам решать. Но, по – моему, самое время. Я разговаривал с отцом, он не стал от меня скрывать, что лечение вряд ли поставит Александра Генриховича на ноги. Максимум, что может случиться – еще несколько лет жизни. О полном выздоровлении речь не идет.