Татьяна Огородникова - Брачный контракт, или Who is ху… Страница 22

Дашка осталась стоять, только сейчас сообразив, что нервно теребит цепочку с крестиком.

– Ну что, Климова, фартовая ты, – сказал бывший извращенец, а с этого момента помощник инвалида. – Оставайся, будешь королевой на два года, если, конечно, вести себя будешь хорошо. – Потом взял рацию и передал, наверное, лысому: – Все, отпускай контингент! Я сказал, отпускай. Невеста на базе. Какой-какой, сорок седьмой, конечно! Ну да, какое наше дело, просто засветка нужна.

Дашка все поняла, правда, теперь не была уверена, хорошо это или плохо: она вышла в финал. Единственное, чего она не уловила, – любая девчонка с номером сорок семь оказалась бы на ее месте.

Контракт был подписан всеми участницами смотра одиноких сердец, это было одним из условий, иначе к кастингу не давали допуска в виде золотого номерка на руку, да, настоящего золотого номерка, который даже можно было оставить себе на память. В общем, это было не просто галантно, но и практично, так как кастинг проводился каждые два года уже в третий раз и первые два раза, несмотря на то что золотые номерки не декларировались как подарочные, к хозяину вернулись только пять из ста пятидесяти. Остальные были потеряны в процессе ожидания. Поэтому решили сделать в этот раз широкий жест и оставить метки на память участницам соревнований, все равно не вернут.

Лысый объявил окончание медосмотра, девушки возмущались недолго, потому что тем, кто недоволен, было предложено сдать золотые номерки.

Дашка же, неуверенно озираясь, уже одетая, стояла посреди комнаты и почему-то хотела к маме. Не тут-то было. «Извращенец», которого, как выяснилось, в миру называли человеческим именем Костя, напомнил девушке условия подписанного ею договора. Костина манера разговора, простая, доверительная и одновременно сдержанная, внушала спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. Правда, эту фразу Костя почему-то произнес одиннадцать раз, наверное, это был легкий сеанс гипноза одновременно с освежением памяти. Впрочем, напоминания были излишними. Текст контракта стоял у Дашки перед глазами. Он был коротким и ясным.

ОНА – говорит, только когда спрашивают, выполняет с максимальным старанием то, что велят, никогда не высказывает своего мнения, не проявляет негативных и ярко выраженных позитивных эмоций, вовремя готова на совместные мероприятия, улыбается и всегда пребывает в хорошем настроении на людях.

ОН – при отсутствии замечаний по контрактному поведению разблокирует открытый на ее имя с первого месяца совместного, но в разных комнатах проживания счет на пол-лимона денежек и предоставляет полную свободу по окончании срока контракта.

Еще одна деталь: на протяжении всего действия договора никаких контактов с внешним миром, включая родственников и друзей, контракт вступает в силу сразу же по окончании кастинга.

– Что мне сейчас делать? – спросила Дашка у Кости, который уже начинал казаться ей родным.

– Сейчас покажу тебе твои апартаменты, познакомлю с прислугой.

– С какой прислугой? Мне не нужно, я сама. Мне бы домой съездить, одежду взять, зубную щетку, ну, всякое там.

– Ты лучше забудь об этом. Тебе не ясно, что контракт уже работает и ты не имеешь права выходить за пределы территории без специальной санкции Игоря Марковича? Не волнуйся, одежду, щетку, трусы и часы – все тебе купят с доставкой на дом. Давай мне ключи от машины, они тебе больше не понадобятся, скажи, кто приедет забирать тачку, или дай телефон, я все организую.

– Как «не понадобятся», это же моя машина!

Константин только ухмыльнулся в ответ:

– Ладно, мы и так выбились из графика, по идее уже должны с тебя мерки снять. Пошли со мной.

Господи, какие мерки? Дашка не могла сразу переварить обильную информацию, высыпавшуюся на ее голову.

Делать было нечего, Дашка, прихватив свою поношенную джинсовую сумку, поплелась за Костей. Собственно, вся ценность сумки, кажется, заключалась в том, что во внутреннем карманчике лежал паспорт, но, похоже, ближайшие два года и он ей не понадобится. Господи, два года! С одной стороны, так много, с другой – ничтожно мало, впереди вся жизнь, да еще какая…

Пока Константин провожал девушку до ее комнаты, вернее, не комнаты, а целого крыла дома, оборудованного с эмиратской роскошью, Дашка трижды чуть не получила увечья. Первый раз – когда, задрав голову, рассматривала люстру с разноцветными хрусталиками, каждый из которых был выполнен в форме какого-то животного. Их были сотни, может, и тысяча. Так как Даша продолжала в это время идти, то немного сбилась с курса и чуть не налетела лбом на дверной косяк, хорошо Костя вовремя оглянулся, наверное, были прецеденты. Второй раз Костя оглянулся, когда Дашка уже находилась в положении лежа, поскользнувшись на натертом паркете, и, попытавшись вскочить на ноги, уже более заметно и громко упала вторично. В третий раз Костя честно пытался предупредить даму, чтобы не просовывала пальчик в клетку с очень добрым на вид попугаем. Предупреждение совпало с воплем пострадавшей от мощного клюва экзотической птицы.

«Да, начинается все не очень, неужели дальше будет хуже? – подумала подопечная Кости. – Правда, бывает как раз наоборот, когда начало плохое, а потом все зашибись». Дашка вообще была оптимисткой.

Она всеми силами пыталась настроить себя на позитивную волну. Да и скучать особенно некогда было. С первых же минут пребывания в апартаментах ее посетили: горничная – чтобы узнать особые пожелания по поводу уборки и порядка (их не было). «Кстати, вот горничная, например, вполне могла бы стать матерью детей и женой бедного инвалида: красотка, блондинка, покладистая, сразу видно, а может, она и есть одна из прежних избранниц, просто нарушила контракт, ее и понизили». Мысли путались в голове у Дашки. Потом пришел управдом, разговаривал очень уважительно, рассказывал, где находятся розетки, сделал экскурсию по дому, показал, где что лежит (и правда, не стоило волноваться из-за зубной щетки, их было до черта: простых, электрических, детских, взрослых – любых. Кстати, зубную пасту тоже было из чего выбирать, поэтому Дашка, закрыв глаза, взяла наобум первую попавшуюся). Потом приходили стилисты и парикмахеры, обмеряли ее и разговаривали между собой о том, что она будет носить, так, будто ее не было, визажистка и тренер по фитнесу, маникюрша, массажистка, и уже после всех пришла фрекен Бок, которая коротко и ясно рассказала о том, что можно, а чего категорически нельзя делать в присутствии Игоря Марковича, в чем выходить и выходить ли к завтраку, обеду и ужину, что надевать утром, днем и вечером, как вести себя в присутствии и отсутствии посторонних и прочие нюансы ликбеза для молодоженов.

Дашка не верила, что с того момента, когда она увидела плакат «Кастинг здесь», прошло всего десять часов. Ей ужасно хотелось спать, и она рухнула в кровать как убитая, проспав до часу следующего дня.

Надо отдать должное хозяину дома, он, вероятно, был душа-человек, поэтому первые три дня ни единым движением не давал понять, что в доме появился новый жилец. Вернее, новая жена, или невеста, или просто девушка по контракту.

Новый жилец, или Даша Климова, тоже старалась всеми силами, чтобы ее пребывание на новом месте было незаметным. Все-таки до сих пор ей никогда не приходилось иметь дела с инвалидом на таком близком расстоянии. Она, конечно, видела этих несчастных периодически то в переходах, то на дороге, но в основном за не очень пристойным занятием – они побирались. Дашка, конечно, слышала, что побирушки на самом деле жутко богатые люди, что это целая мафия, которая не брезгует никакими видами доходов, включая торговлю органами, но, конечно, надеялась, что ее органы ни для кого в данном случае интереса не представляют, если только визуально. Во всяком случае, в контракте об органах не было ни слова.

Нет, она ни в коем случае не думала, что аккуратный до щепетильности Игорь Маркович по утрам разъезжал по местам скопления людей на разбитой, погнутой, с вытащенными спицами, с облезшей краской инвалидке с дерматиновым сиденьем и протянутой рукой. А после нелегкого трудового дня (кстати, во сколько, интересно, он заканчивается, если в дорожных пробках у ночных клубов всегда можно встретить тех же самых инвалидов-побирушек…) предводитель мафии, эдакий король побирушек, перемещался в свой офис, конечно же выдержанный в соответствующем стиле. Наверняка вход в контору лежал через грязную вонючую помойку, чтобы не привлекать лишнего внимания. За дверью по идее располагалась помывочная камера, при выходе из которой руководителя предприятия ожидали слуги с чистой одеждой и модернизированной электроуправляемой инвалидной коляской. Рабы технично пересаживали рабовладельца из мокрого кресла в сухое, нежно одевали и провожали до пуленепробиваемой двери, которая, собственно, и являлась дверью в шикарный офис для подсчета денег, отдыха, переговоров с конкурентами и партнерами, например глухонемыми, цыганами, таджиками, беженцами и так далее. Конечно, в определенный час доступ для посторонних прекращался, так как главе бизнеса, как турецкому султану, подданные несли дорожный сбор со всех магистралей шумного мегаполиса.