Юлия Лешко - Лица счастья. Имена любви Страница 22

В общем, мы не бросились в пляс под «Белый теплоход». Переходя от одного к другому, с интересом смотрели друг другу в лица, спрашивали и отвечали на вопросы – кто бегло, кто подробно. Слушали увлеченно, то там, то сям раздавался смех, и тогда туда подтягивались другие: интересно же! Сразу видно – журналисты: излагать свои мысли так, чтобы стало интересно другим – наша профессия… А уж если речь идет о студенческих мемуарах, то тут каждому есть что вставить!

Из нашей прежней тесной девичьей компашки на вечере встречи были только я, Таня и Алена. Ирина со своим именитым мужем, профессором математики, и двумя сыновьями давно жила в Лондоне, а следы Кати затерялись где-то в Западной Европе: говорили, что она все-таки работает по профессии. Мы сидели втроем и обсуждали очень животрепещущую тему: наши мужья, вернее, наши с Аленой – бывшие и Татьянин – действующий. Если бы нужно было придумать заголовок к нашему брифингу, я бы предложила такой: «Мужья. Кто виноват и что делать?» Или: «Супружеская жизнь. Конфликты, кризисы и компромиссы». Или вот еще: «Приоритеты супружества: два взгляда на верность». Основным докладчиком была Таня, в прениях было что добавить нам с Аленой.

Эмоции зашкаливали! Темпераментная Татьяна переживала непростой период в супружеских отношениях, а мы с Аленой уже пережили все, что можно считать непростым (да еще каким непростым!). И теперь просто занимались своими детьми. Таня высказывала свои мятежные мысли вслух, а мы пытались как-то успокоить ее. Я что-то говорила по поводу цикличности в супружестве, теоретизировала на тему «ссориться – это искусство…». О неизбежных, то есть естественных кризисах, которые нужно преодолевать. Призывала на помощь народную мудрость. Типа «замужем только терпеливые».

Шашки в руках у Тани не было, и вилкой она не размахивала, но мои благостные теоретические атаки отбивала со свистом, приводя куда более убедительные контраргументы – то из моей личной биографии, то адресуясь к Алениным семейным «этапам большого пути». Я опускала голову: а что мне оставалось – только соглашаться. Алена задумчиво водила рюмкой по скатерти. Хотела высказаться и она, но Таня не давала ей слова: зная подругу, поняла, что Алена никогда не будет выступать в духе «все мужики – сво…».

…В этот момент наш однокурсник, с которым каждую из нас в свое время связывали теплые отношения (я с ним когда-то дружила, Таня была в него когда-то влюблена, а Алене он и вовсе был родня – крестный ее старшего сына), неторопливо поднялся со своего места и направился к нам: его заинтересовало, почему мы так давно сидим особняком, о чем так эмоционально разговариваем… Повторюсь: темой для нашего разговора вполне мог служить и он сам. Он шел между столиков с бутылкой красного вина в руках и с ласковой улыбкой на симпатичном лице. Шел, не чуя беды, все ближе, ближе…

Наконец он – великолепный образчик мужской породы, в расцвете мужества, успешности, обаяния – подкрался совсем близко и мяукнул игриво: «Девчонки! Чего это вы тут одни? О чем болтаете?»

Разом оставив наш спор, мы обратили к нему свои лица, тут же принявшие одинаковое выражение: это был ВРАГ! Представитель ВРАЖЕСКОГО ПЛЕМЕНИ! ВРАЖИНА!..

«Иди отсюда!» – не сговариваясь, заорали мы хором. Он, теряя по пути свой фирменный шарм, ретировался совершенно растерянный: чем виноват? Наверное, и до сих пор не понял. А выяснять не стал: говорю же, с каждой из нас его что-то такое, особенное, связывало…

Изгнание «посла доброй воли» развеселило нас, как будто мы одержали мелкую победу в священной войне полов… Таня как-то успокоилась, я вообще беспокоилась только по поводу кормления – не пропустить бы, а вот Алена, которой пришлось так долго молчать, все-таки решила высказаться.

«Таня, а я все равно не буду злиться на своего мужа. Я всегда буду благодарна ему. У меня была такая прекрасная жизнь, так долго. Спасибо ему! У меня двое сыновей, наших сыновей. Я рада, что они оба на него похожи. Я простила его и хочу, чтобы он был счастлив», – тихо сказала Алена.

Возникла пауза. Тихий ангел не пролетел, потому что он сидел рядом с нами, все так же плавно водя донцем рюмочки по скатерти.

Мы все вспомнили Алениного мужа. И нашу молодость. И наши ошибки. Да, повзрослев, ошибок хочется делать поменьше… И тема закрылась.

Вот так мы и помирились.

Откуда взялась эта ее, многажды мной подчеркнутая практичность? Из преодоленных трудностей, разумеется. На ее долю их выпало достаточно. Даже для того, чтобы кого-то учить на своем опыте.

Она научила меня варить для ребенка творог из сметаны.

Объяснила, как надо правильно кормить, а не раскармливать ребенка.

Щедро делилась всем, что знала о материнстве…

…и всем, из чего вырастал Петька. А он вырастал, что характерно, из фирменных дорогущих вещей.

Таскала экологически чистые овощи со своей дачи.

И главное – снова открыла мне свою душу. За все, за все – спасибо ей.

И – слава тебе, Господи! Ты, наверное, простил меня, вернув мне Алену…

…Итак, мой сынок достаточно подрос, чтобы можно было выезжать с ним за границу. До трех лет мы отдыхали исключительно в родных широтах: у нас, в дедовском «имении» под Молодечно, прекрасный сосновый лес вокруг, старый яблоневый сад, крохотный огородик и замечательные соседи, знающие меня с детства. Не с их, а с моего детства…

Но как веско сказала опытная мать Алена: «В профилактике простудных заболеваний ничто не заменит море!»

Хорошо, согласна. Море – значит море. Однако экстремальная турецкая жара (а именно экстремальная, пятидесятиградусная жара, с трудом переносимая маленькими детьми, устанавливается в Турции во время нашего отпуска) меня вовсе не привлекала. Алена не стала настаивать на Турции, в которой была много раз.

Тогда я вспомнила Бердянск – там, на Азове, я как-то побывала на кинофестивале. Остались чудесные впечатления от мелкого теплого моря, светящегося по ночам из-за того, что в середине лета там размножается какой-то фосфоресцирующий моллюск.

«Ну, нет!» – отрезала Алена. Она очень долго жила в Херсоне, откуда до Бердянска рукой подать, и Азовское море за море считать отказывалась.

«Тогда, может, Болгария, – робко предложила я, – там же Черное море…»

Надо сказать, что моя разумная и практичная подруга во времена своего счастливого замужества объездила лучшие курорты Турции и Прибалтики. Поэтому поначалу и отдых в Болгарии воспринимала со скепсисом. Дело в том, что она бывала в «шестнадцатой республике» Советского Союза еще в ту пору, когда это определение было почти правдой. Воспоминания сохранились довольно теплые, но лишь потому, что она отдыхала здесь со своим старшим сыном, тогда еще малышом. Рассказывала мне о полупустынных пляжах, чистеньких отелях, построенных в лучших советских традициях, скромном сервисе и поголовно говорящем на русском языке населении.

…Никита вырос, из кудрявого ангелочка превратился в высоченного красавца с отцовским разворотом плеч. Алена рассталась с мужем. Болгария вошла в Евросоюз. В общем, многое изменилось с тех пор. И когда мы листали рекламные буклеты в туристическом агентстве, Аленин наметанный глаз невольно цеплялся за комфортабельные номера и большие бассейны при высотных отелях. Все выглядело очень презентабельно.

И все же практичность в тот первый «болгарский» отпуск взяла в Алене верх. Ознакомившись с коммерческими предложениями известного болгарского туроператора, мы все же выбрали небольшой городок Созопол, трехэтажный частный отельчик, принадлежащий женщине по имени Мария, которая была вдовой русского капитана дальнего плавания. И – «ничего не включено», то есть обеспечивать себя пропитанием должны были сами. Ну очень бюджетный вариантик…

Моя природная веселость выручает меня всегда. Если речь не идет о настоящем горе, всякие мелкие и крупные неприятности я переживаю с юмором. Иначе нельзя!

Вот и оказавшись, после полуторачасового перелета, на болгарской земле, под крышей аэропорта Бургас, я ничуть не расстроилась по поводу дичайших очередей, выстроившихся на таможенный контроль. Зато Алена впервые сдвинула бровки: «Безобразие!» Безобразие объяснялось просто: получасом раньше случился перебой с электричеством.

Мой маленький сын, да и Петя, который старше Сережки всего-то на три года, добавили децибел в общий гул возмущенных толчеей туристов: «Я хочу пить! А я – наоборот! А когда… А где… А почему… Дай…» Петьке шесть, вполне вменяемый пацан, да и турист со стажем: в паспорте от виз пестро, а мой трехлетка быстро скуксился и стал проситься на руки. Пришлось взять.

Пассажиры трех, а то и более рейсов, сгрудились под крышей «летища», как называют аэропорт болгары. Дети кричат, взрослые гудят, жарко, душно, то там, то сям вспыхивают мелкие перепалки: всем хочется скорее туда, где на заказанных автобусах своих гостей ждут представители турфирм…