Владимир Янсюкевич - Шёпот стрекоз (сборник) Страница 22

— Что?

— Стабильно, значит – устойчиво, постоянно. Запомни. Так вот, ежели чья-то душа постоянно находится, например, в области печени, то такой человек неминуемо должен стремиться к власти. Если же чья-то душа всегда пребывает в области живота – перед тобой человек, склонный к насилию и, как правило, кровавому насилию. Короче, это насильник, убийца, душегуб.

– А если душа в сердце?

– Чудо мое! Я всегда полагал, что ты сообразительный мальчик. Душа в районе сердца – это добряк, фантазёр, поэт. Душа в голове – умница, учёный, изобретатель, философ и тому подобное. А вот у кого душа циркулирует между головой и сердцем, тот… ну?

– Не знаю… кто?

– Изобретательный фантазёр! Которого, между прочим, тоже надо остерегаться, – последнюю фразу дедушка произнес с усмешкой.

– А если душа ци… цирк…

– Циркулирует, – пришёл дедушка на помощь.

— …улирует между головой и животом? – спросил я, следуя за ходом дедушкиной мысли.

— Такой человек, должен быть изобретательным злодеем, – мрачно сообщил дедушка.

– Дедушка, а где находится твоя душа? – вдруг пришло мне в голову.

Дедушка сделал большую паузу и сказал тихо:

– А вот этого, мой дорогой, я определить не в состоянии. С помощью «ОКО» я могу узнать, где находится твоя душа или чья-нибудь ещё. А вот заглянуть в себя я бессилен. Именно за этим я тебя и позвал. Ты заглянешь в меня, и ты определишь, где находится моя душа. Не возражаешь?

– А я смогу?

– Определять будет прибор, а ты только сообщишь мне о его показаниях. Согласен?

Я пожал плечами.

– Вот и славно. И пока я приготавливаю «ОКО» к работе, расслабься, закрой глаза.

Я зажмурился, а дедушка, судя по тому, как скрипнула с легким повизгиванием знакомая мне створка, полез в шкаф и достал ту самую шкатулку. И когда уже полагалось открыть глаза, я увидел в его руках те самые очки, которые накануне так напугали меня. Сверху к очкам с помощью особых крепёжных приспособлений дедушка приладил свой новый прибор и велел мне всю эту оптическую конструкцию надеть на глаза.

Когда я был готов, дедушка скомандовал:

– Встань напротив меня и открой правое стекло. Правое! Не перепутай! Где у тебя правая рука?

Я показал.

– Так. А теперь действуй!

Я выполнил его команду.

— Что ты видишь?

— Вижу…

— Вся моя фигура должна быть синей! Так? – нетерпеливо подгонял меня дедушка.

— Так…

— А теперь ищи красную точку. Если душа у меня есть, ты должен увидеть во мне пульсирующую красную точку. Ну?

Пульсирующую точку я действительно увидел. Но тут моя кожа в одно мгновение стала гусиной. Я похолодел… Красная точка в теле моего дедушки пульсировала в районе… живота. Но сказать ему об этом у меня язык не поворачивался…

– Ну?! Что ты затих! – рявкнул дедушка. – Видишь красную пульсирующую точку?

— Вижу… – беззвучно шевелил я губами, потому что звук застрял у меня где-то внутри.

– Я к тебе обращаюсь, внук!

Я понимал, дедушка нервничал и поэтому был несколько грубее, чем обычно.

– Ну, где же она? Говори!

– В голове, – наконец озвучил я свое враньё.

– Я так и думал! Вот видишь, какой у тебя дедушка! – гордо выкрикнул он и содрал прибор с моей головы.

– И это ещё не всё! – продолжал дедушка на торжествующей ноте. – При незначительной доработке моё изобретение способно проникнуть и в неодушевленные области! Одним словом, мое «ОКО» покажет нам суть вещей! Ты понимаешь, что всё это значит?! Я – властелин природы! Теперь у нее нет тайн для меня! Я увижу её насквозь во всей своей очевидности!

Я смотрел на воспалённое лицо дедушки, и думал: «По его собственной теории получается, что он – злодей. И не просто злодей, а злодей с выдумкой. Нет, не может этого быть! Или дедушка ошибается, или изобретённый им термоглаз… никуда не годится».

3

Через месяц дедушка снова отправился в экспедицию, в Среднюю Азию. Оказывается, его неожиданный приезд был сопряжен с новым изобретением, которое непостижимым для меня образом улавливало местонахождение души в теле человека. Как известно, прибор показал, что дедушкина душа находится в его животе, чему я, честно говоря, мало верил, потому что был убежден – дедушка не может быть ни насильником, ни убийцей. Я тогда думал примерно так: если дедушкины выводы правильны, то наверняка то место, где находилась его душа во время эксперимента, было чистой случайностью. Разве можно с одного раза говорить о постоянстве пребывания души. Мало ли куда может забрести душа активного, полного творческой энергии человека. А вообще-то самое подходящее место для его души – голова. Он очень умный. Или сердце – он так добр ко мне.

Но как бы то ни было, дедушкино изобретение не давало мне покоя. «Интересно, – думал я, – дедушка взял „ОКО“ с собой или спрятал в шкафу?»

С искушением заглянуть в заветный дедушкин шкаф я боролся недолго. Уже на следующий день, придя из школы, я быстро пообедал и сказал маме, что немного отдохну у дедушки в кабинете, а потом примусь за уроки. Мама не возражала.

Однако, к моему удивлению, дверь в кабинет была заперта. Такое случилось впервые. «Наверное, дедушка понял, что я наведывался в шкатулку, – подумал я со стыдом. – Что же делать?..»

Обычно мама прибегала домой в свой обеденный перерыв, чтобы покормить меня, и снова убегала. Работала она через дорогу, в школе. Дождавшись, когда мама ушла, я взял на кухне длинный хлебный нож и попытался проникнуть в дедушкин кабинет с его помощью. Мне удалось это с первого раза. Замок был старый, разболтанный, и запирающий язычок переместился без особого труда.

Войдя в кабинет, я плотно затворил за собой дверь и оказался в полной темноте. Это было для меня второй новостью. Значит, дедушка не только запер дверь, но и зашторил окно, выходившее во двор. Я включил свет. В глаза бросились некоторые перестановки: древнеегипетская мумия заняла горизонтальное положение вдоль стены, скелет перекочевал за шкаф, письменный стол был повёрнут тыльной стороной к окну и на нём, кроме настольной лампы и письменного прибора из белого мрамора, который дедушке вручили на работе в день его семидесятилетия, ничего не стояло. Из-под диванного сиденья, несколько вздыбленного, торчал уголок красной папки, будто диван показывал язык. А из тёмной рамы на меня пристально глядело доброе божество в галстуке с белым горошком.

Тут же, на полу, валялась вырезка из старой газеты. Я поднял её и прочитал заголовок статьи, напечатанный очень крупными буквами «Оборотни в наших рядах». Всё это было очень странно. Известная дедушкина консервативность в плане бытовых нововведений не раз вызывала в маме взрыв негодования. Когда бы она (из лучших побуждений, разумеется) ни пыталась прибраться в кабинете, дедушка всегда сердился, заявляя, чтобы в его комнате никогда ничего не трогали, потому что всякая перестановка путает его мысли и отвлекает от работы. Правда, кабинет и не выглядел сильно запущенным. Дедушка всегда сам приводил его в порядок. И мама, по крайней мере, за последний год, ни разу не переступала порог его кабинета. И если дедушка пошёл на перестановки, значит, сделать это вынудило его что-то очень важное. Но что?.. И, наверное, он очень торопился, если не заметил вывалившейся из дивана газеты…

Вскоре я убедился, что шкатулка осталась на месте. И, что самое интересное, дедушкино «ОКО» лежало в ней в сборе, то есть к очкам был прилажен тот самый прибор, термоглаз, который дедушка несколько дней назад подобно фокуснику, открыл передо мной из-под газетной пирамидки, и, значит, было готово к использованию. От соблазна тут же испробовать этот замечательный прибор у меня, как говорится, в изобилии потекли слюнки, так что пришлось их немедленно сглотнуть и настроиться на практический лад.

Правый глазок, определяющий местонахождение души в теле человека, в данный момент открывать бессмысленно. Из-за отсутствия объекта исследования. Я ведь в комнате один. Однако любопытно было бы узнать – что показывает левый. И почему в тот день дедушка с такой нервической настойчивостью приказывал мне открыть именно правую шторку? Я, конечно, помнил, как за несколько дней до того открывал левую, помнил, как всё окрасилось в красный цвет, помнил, как поплыли предметы в комнате, помнил, как зашевелился портрет, и вождь в сером френче погрозил мне пальцем… Помнил и внезапное появление дедушки в неизвестно откуда взявшемся проёме в стене, и его сердитое лицо… Я отчетливо помнил всё это. И свой испуг я тоже помнил. Но пределов для моего любопытства не существовало. К тому же, теперь очки несколько видоизменились и должны функционировать как-то иначе. Одним словом, пока моя голова искала веских оснований для того, чтобы немедленно воспользоваться прибором, руки работали сами по себе. И не успел я взять под контроль их действия, как очки уже сидели на моей переносице. Предвидеть дальнейшее не составляет труда. Я открыл левую шторку…