Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная Страница 22

– Не дала. И не дам. А говорить… Чего тут говорить-то… Простила я его.

– Ну как ты так можешь? Ну что за мораль такая! Ты же умная девочка… ты… – завелась педагог.

Сима ее остановила:

– Вон лошадь по степи носится. А к вечеру домой вернется в конюшню, в теплое стойло. Было так и будет так… И Витя погулял – и вернется.

– То лошадь, а то человек. Сравнила тоже!

– Мне лошадь иной раз понятней человека бывает. А вы не судите меня. И понимать не надо, если не понимается. Нельзя всех в жизни одним аршином мерить.

Мария Ивановна отдала Симе букет:

– На! Поступай как знаешь…

Обиженная, она двинулась вперед по дороге. Сима догнала ее и обняла за плечи.

– Ну что вы… Я люблю вас, вы мне как родная. А терпеть – так это мне, не вам. А я вытерплю! Теперь, когда Ванька здоров, все вытерплю. Ну не уродилась я красивой, так чем-то другим надо брать! Так ведь?

Мария Ивановна смахнула слезу.

– Живи, Симочка, своим умом. Раз считаешь нужным так, значит, так оно и будет! Тут уж никто тебе не советчик.

Глава 8

Грузовик, груженный кирпичом, проезжает мимо Симиных соседок-сплетниц. Они, годами не меняясь, сидят на лавочке, семечки грызут да кости всем моют.

– Видала, Симке повезли кирпич. На хоромы-то ее новые, – сказала первая.

– И что ж, большой домище-то строит? – спросила вторая.

– Да мне откуда знать? Я к ним не вхожа. Не компанейская она, ни в душу, ни в дом никого и никогда лишний раз-то не пустит!

– Может, оно и правильно? Вон Таня моя всем подружкам всегда все рассказывала. Я говорю: «Тань, у тебя язык-то как помело». А она: «Мам, мне на душе легче становится!» Легче-то оно легче, а мужик ейный ведь так и смылся – поминай как звали. Так и увеялся в дальние края зятек-то наш!

– Туда ему и дорога! Ничего, Танька при трех детях!

– А кормить их чем – этих детей? Колхоз вон развалился. С хлеба на воду перебиваемся… Было бы куда уехать – уехали б, как все! Хоть на рынке торговать, хоть в дворники, лишь бы подальше отсюда!

– Зато Серафима вон как поднялась за эти годы, прости господи, буржуйская ее душа! И коровы, и куры… И землю вон в аренду взяли, Витька самолично на тракторе пашет.

– Не буржуи это называется – фермеры, – поправила ее подруга, – теперь все новые названия, ты запоминай!

– Один хрен. А главное, что поразительно, при ее-то, прости господи, красоте, а ведь и не сбег Виктор!

Ехидно улыбнулась болтливая баба:

– Ну… Как мой зять-то не сбег. А что гуляет от нее, так это ясно! Каждые выходные в городе, понятно у кого…

– И как ей не противно?

Обе вздохнули.

Ну чего, правду они говорят! Каждые выходные Витя, как по расписанию, в город. К любимой Ирочке.

В выходные – у любовницы в городе. В будни с Симой в деревне. Тяжко, а все лучше, чем решаться на что-то… Такова природа мужская – половинчатость решений их не смущает! Ездит от одной к другой. А Серафима знает все – знает и молчит!

Разомлевшая Ирочка лежала на шелковых простынях.

– Хорошо как, господи! Вить, ну как с тобой хорошо!

Витя обнял Ирочку:

– Это потому, что я у тебя как праздник – раз в неделю! А жили бы бок о бок все эти четыре года – грызлись бы, как две собаки. И вся любовь кончилась бы. Ты ж, Ирка, даже стирать не умеешь!

Ира поморщилась:

– Стирать! Вот этими вот ручками? Фи! Я все в прачечную отдаю, ты же знаешь. Не способная я к этому… Зато… – Ира лукаво улыбнулась, – зато у меня другие способности есть! – И она сама кинулась на Витю…

Тут не вовремя зазвонил телефон.

– Господи, кто ж это? Может, квакушка твоя?

– Не! Симка не станет никогда звонить! – сказал Виктор.

– Ну вот скажи, ну честно, ты что, за все эти четыре года с ней ни разу, а? Ну что, ни разу? Ну, колись, колись! – смеялась Ирочка.

– Да я сказал тебе – ни разу! Она с ребенком спит, я один. А потом, она так упахивает меня по работе, вечером прихожу, валюсь с ног, даже жрать неохота! А ты глупости болтаешь… Скажи лучше, что ты делаешь, когда меня нет? – заинтересовался Зорин.

– Я? Я скучаю!

Пронзительная трель телефона раздалась снова.

Ира вскочила, схватила трубку. Звонил Пал Палыч:

– Привет, моя девочка. Не очень потревожил тебя?

– Нет, нет, что вы!

– Ну, судя по голосу, ты не одна, – засмеялся Пал Палыч.

– Да нет! Это вам показалось. Я слушаю!

– Надо бы нам встретиться и поговорить, Ирина Александровна. Завтра тебя устроит?

– Да, – прошептала она, чуя что-то неладное.

– Завтра в три. В обеденный перерыв в кафе «Купидон». Не забудь!

Ира положила трубку и вернулась в кровать.

– Кто это? – спросил Витя.

– Да так, по работе.

– Работа у тебя странная – целый день дома сидишь!

Ира взорвалась:

– Откуда тебе знать, что я делаю? Ты сюда раз в неделю нос кажешь! А я вон в магазине пять дней торчу, продаю китайское барахло, впариваю, как умею. А то, думаешь, на что живу? А ем на что? На твои подарки? Да всех подарков-то – два колечка… А простыни эти шелковые на что куплены? На мои трудовые! А маникюры, педикюры, чтобы тебе понравиться…

Она капризно захныкала. Витя обнял ее.

– Да ладно тебе. Я так сказал. Думал, с девчонками из магазина познакомишь – буду хоть знать коллектив твой, что там у тебя и как!

– Я что, дура тебя с подругами знакомить!

– Что, думаешь уведут? – засмеялся Витя.

– Ой-ой! Эко сокровище. Только я одна и могла на тебя польститься! А как я девкам в глаза смотреть буду, что я им скажу: здрасте, девочки, вот муж чужой, посещает меня по воскресеньям, да? Думаешь, это приятно кому! Да я со стыда сгорю людям в этом признаться! – запричитала Ира.

Ответить ему было нечем. Тяжело жилось Зорину до бурного романа с Ирочкой. А теперь стало еще тяжелей.

Приятный, небольшого росточка мужчина в очках обсуждал с Симой проект дома. Архитектора, который строил Симе дом, звали Василий Аркадьевич. Рядом стояла верная Мария Ивановна.

– Как вы просили, Серафима, кое-какие изменения я внес! Вот вместо одной спальни – две. Большая комната делится перегородкой надвое. Так устроит? – Он показал рисунок. – Тесновато, правда, но вы сами две отдельные спальни хотели!

Сима кивнула:

– Ну и отлично. То, что надо. И в каждой спальне свой балкон.

– Как и было задумано!

Сима забеспокоилась:

– До зимы-то успеем, Василий Аркадьевич?

– Обижаете! Вот-вот все будет готово.

– Осенью на переезд времени нет. Хозяйство большое!

– Цыплят считать будете? – улыбнулся Василий Аркадьевич.

– Ну и это тоже. Куры у нас тоже водятся, – согласилась Сима, – до зимы-то точно надо успеть!

– А куры-то ваши хоть несутся?

– Еще как несутся! Вы не представляете, Василий Аркадьевич, какая она у меня талантливая, – с гордостью заявила Мария Ивановна. – У нее все работает как часы: куры несутся, коровки доятся… Не нарадуемся!

– Сима ваша младшая сестра? – пошутил архитектор.

– Да ладно, льстить вовсе не нужно. Ну какая она мне младшая сестра: она моя ученица! – выпалила педагог.

Архитектор внимательно и лукаво поглядел на Марию Ивановну:

– Не поверю!

Учительница покраснела, прячась за Симину спину. Архитектор ей явно нравился!

– Вы мне, пожалуйста, Марию Ивановну не смущайте! Это член моей семьи, – велела мужчине Серафима. – Комната на нижнем этаже предназначена для нее. До деревни бегать не близко, будет у нас оставаться!

Архитектор внимательно и как-то очень тепло посмотрел на учительницу:

– А семья не против?

Мария Ивановна покраснела еще больше и опустила глаза:

– Я не замужем… Пока…

– Кстати, ваш супруг, Серафима, ни разу не видел проекта. Понравятся ли ему две раздельные спальни? – спросил архитектор.

– Понравятся-понравятся… – заторопилась Сима.

Ей хотелось быстрее перевести разговор на другую тему.

– А садитесь-ка вы в мою машину! – предложила она. – Поедем в райцентр. Там ресторан открыли, назвали, правда, по-дурацки, но кормят отлично! Мы им продукты поставляем. Все свежее, отравиться нереально, а вот поесть от души – самое то!

– Отлично. А музыка там есть? – повеселел Василий Аркадьевич.

– А музыка зачем?

– А когда в ресторане живая музыка, то и посетителей больше! Вы им про то скажите, Сима!

– Непременно! Поехали.

В зале маленького ресторана архитектор вдохновенно танцевал с Марией Ивановной. Он нежно держал ее руку в своих руках, женщина доверчиво прислонилась к плечу архитектора. Видно было, что нравится ему сельская учительница.

Сима задумчиво смотрела на них.

Музыка кончилась, Василий Аркадьевич подвел партнершу к столу:

– Благодарю!

– Господи, я не танцевала двадцать лет! Да, да, я не вру! Вот ровно двадцать лет! – прошептала счастливая Мария Ивановна.

– А я никогда не танцевала, – произнесла Сима тихо.

Архитектор услышал и удивился:

– Как?

– А так. В юности никто не приглашал – стенки подпирала. А теперь уж и некогда.