Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш Страница 23

Как-то раз Леонид проговорился, поведав Игорю, что раньше пробовал себя в качестве «черного» следопыта. Эти всегда считались в среде «кладомафии» самой привилегированной группой. На местах былых сражений они занимались поиском холодного и огнестрельного оружия, которое затем продавали через дилеров – часть коллекционерам, часть же бандитам. Это самое криминализированное направление в кладоискательстве, и, смекнув, что к чему, Леонид по быстрому переквалифицировался в «археологи».

Еще подростком в Казани он посещал занятия в археологическом кружке во Дворце пионеров, затем учеба на истфаке Казанского университета. Так что в вопросах этих разбирался прекрасно, имея соответствующую научную подготовку, знал, где, как и что копать.

– Причем необходимо, – разоткровенничавшись за бутылкой вина, поучал он Игоря, – во-первых, быть очень осторожным, чтобы посторонние не «настучали» в «ментуру», а во-вторых, обладать навыками саперного дела, иначе можно запросто подорваться на мине. Металлоискатель ведь не расшифровывает, что там внизу зарыто в земле – ненужный хлам, добыча или твоя смерть. Немало следопытов – и «черных» и «красных» – таким образом, отправились на тот свет.

Слушая его, Игорь подумал, что как бы ни выглядело заманчиво это занятие кладоискательством, а все же лучше не соваться туда, где ты будешь выглядеть чужаком, да и опасное это ремесло. Вкладываешь уйму сил, тратишь столько времени, а результат чаще всего нулевой. Ну, нароешь каких-нибудь медяшек, откопаешь ржавый штык… Нет, не по нему это все. Его торговля коллекционным материалом в течение двух лет не принесла столько, сколько он заработал за несколько месяцев в рекламном деле.

Конечно, в обеих российских столицах антиквары, или как их сейчас принято называть, арт-дилеры в месяц имеют от тысячи до полсотни тысяч «баксов». Но ведь это серьезные люди, занимающиеся серьезным бизнесом, у них везде все прихвачено, сами они имеют достаточный вес в мире арт-бизнеса и наработанные связи, каналы скупки и сбыта антиквариата. Здесь же все совсем не так. И поэтому Игорь стал склоняться к той мысли, что, пожалуй, на этом и закончится в его жизни период коллекционной коммерции. Он нашел себя в ином, более интересном и прибыльном бизнесе, и это дело пришлось ему по душе.

И еще, набравшись опыта, Игорь понял, что вложение денег в коллекции и антиквариат не такое уж и выгодное дело, как его расписывают арт-дилеры и искусствоведы, и тем более далеко не самое прибыльное. Что бы там ни говорили, а доллар растет быстрее, чем стоимость монет, наград, икон или картин. Конечно, если речь идет о раритетах и уникальных вещах, о настоящих ценностях, то тут другое дело. Предметы же рядовые и распространенные, если и дорожают, то очень медленно, гораздо медленнее неуклонного роста американской валюты. Только будет нелишне напомнить о том, что доллары США занимают первое место в мире по числу подделок, и по предположениям некоторых специалистов почти половина всей долларовой массы в России – искусно или не очень выполненные фальшивки.

Мы с моим режиссером Лёшей Соколовым приехали к заказчику. Но вместо того, чтобы идти к прежнему офису (невысокое и неказистое на вид здание), заходим в более презентабельное на вид, ранее закрытое, а теперь открытое, полагая, что теперь они переехали сюда. Поднимаемся по лестнице, проходим по второму этажу. Кругом незнакомые люди, кабинеты. Поднимаемся на третий этаж – та же картина. Мы все хотим спросить, где приемная гендиректора Власова Владлена Леонидовича, но так и не решаемся и продвигаемся дальше. Тут снуют туда-сюда полно молоденьких девиц, и я стараюсь коснуться их и нечаянно прижаться. Наконец, я окрикиваю одну из них, но она почему-то не отвечает, я повторяю вопрос, опять безрезультатно. Тогда я легонько шлепаю ее по упругой попке, но она не останавливается и не реагирует. Я бормочу вслух: «Ёбнутая какая-то!». Мы с Лёшей направляемся к группке девиц, он говорит, что вот у них-то и спросим. Мы подходим ближе, и я замечаю, что все они уставились на какой-то висящий на стене религиозный символ. Они застыли, словно в трансе, повернув ладони кверху, словно молясь и одновременно черпая духовные силы у символа их веры. Я понимаю, что тут расположена какая-то секта. Замечаю, что Лёша тоже начинает подпадать под их гипноз. Беру его за рукав и тяну за собой, вывожу из состояния транса под неодобрительные взгляды сектантов. Мы уходим, спускаемся вниз, понимая, что здесь нам заказчика не найти. Выходим во двор, там натянуты тросы к какому-то агрегату (то ли трактор, то ли еще что-то подобное). Я сбрасываю с себя одежду и абсолютно голый хватаюсь за трос (он скользкий от смазки, я пачкаю в мазуте ладони), тяну его, картинно напрягая мышцы. На вопрос Лёши – зачем это делаю, говорю, что пусть они смотрят из окон (хотя мне и немного стыдно), какая, мол, картина – обнаженный мускулистый мужчина во всей своей силе и красе.

Через день я укатил в Москву, где со своими родственниками отправился на машине на стадион. Мы должны купить билеты, чтобы попасть туда, я спрашиваю у своего дяди, сколько стоят, он говорит, что недорого. У входа дежурят милиционеры, подозрительно оглядывающие каждого вновь прибывшего. Мы разбредаемся кто куда, со мной кроме тети с дядей еще одна молодая особа, как я понимаю довольно легкого поведения. Тетя неодобрительно к ней относится и жалуется мне, что не успел ее сын (мой брат Рудик, он женат, старше меня на много лет) приехать, а она сразу же стала целоваться с ним прямо в машине. Я возвращаюсь с этой девицей в квартиру, она – это заметно – жаждет уединиться с Рудиком. Я смотрю телевизор, по которому показывают анимационный фильм, состоящий из рисованных этой девицей картинок. Сюжет состоит из драматических эпизодов, но вместо людей фигурируют машины. Я думаю, какая это чушь и сюрреализм. Наконец, я прекращаю это занятие и иду к этой девице. Мы о чем-то болтаем, но, по-моему, я хочу ее трахнуть, хоть и понимаю, что с ней это нечто грязное и низменное. Не то что бы она была нечистоплотной, вовсе нет, а просто она – порочная особа и коварная, хочет женить на себе Рудика, он-то жених более завидный, чем я – у него квартира в Москве (хоть и родительская), зато я – более молодой и привлекательный, поэтому она заигрывает и со мной.

В «клубе» Игорь особенно сдружился с пятидесятипятилетним коллекционером Рамилем Хаимовичем Хакимовым. Рамиль Хаимович был разносторонним человеком: нумизмат, филателист, фалерист и библиофил, он слыл большим ценителем живописи, редких книжных изданий и антиквариата. Хакимов представлял собой редкий сегодня тип человека глубоких знаний во многих областях науки и искусства, весьма начитанного, этакого современного «энциклопедиста». По мере знакомства Игорь находил все больше точек соприкосновения в интересах обоих. В то же время, его новый знакомый не был чужд чисто человеческим слабостям – любил вкусно поесть и выпить по случаю, похвалиться приобретениями, отличался коммерческой смекалкой и был несколько скуповат. Не была чужда ему и некоторая доля краснобайства, желание покритиковать, поспорить.

Отличающийся плотным телосложением, с бородкой и в очках, он походил на университетского преподавателя, хотя никогда в сфере образования не работал. В то же время, Игорь знал, что по широте кругозора и интеллектуальному багажу Хакимов мог дать фору любому институтскому умнику. Таков был его новоприобретенный друг. Одним словом, колоритный типаж, ничего не скажешь.

Прознав про творческие наклонности Игоря, его старший приятель вызвался отредактировать уже написанное. С тех пор он сделался как бы личным критиком молодого писателя, разбирая его сочинения по косточкам, указывая на часто повторяющиеся ошибки – литературные ляпы, тавтологию, излишнюю заштампованность, увлеченность пространными рассуждениями и заумным философствованием. Не стесняясь в выражениях, разбивал его в пух и прах. И в то же время не забывал отмечать, что, несомненно, у того есть талант, который необходимо пробудить, раскрыть и развить дальше, став подлинным профессионалом пера. А для этого нужно как можно больше читать, учась слогу, словесности, лексике, построению сюжетной линии, и, конечно, писать, писать и еще раз писать, оттачивая свой индивидуальный стиль.

В беседах с Рамилем Хаимовичем, во время критических разборов своих произведений, Игорь многое почерпнул для себя и для своего творчества. Фабула, литературный язык, диалоги героев, раскрытие характеров – ко всему этому он теперь подходил с позиции не читателя, а сочинителя, специалиста. И за все это Игорь был искренне благодарен пожилому библиофилу, щедро одаривая его разными подарками, которые, как он знал, могли представлять для того определенный интерес.

Отдав на рецензирование свою последнюю вещь – первую часть нового детектива – Игорь в итоге остался доволен. Его критик, в очередной раз как следует, пропесочив автора, заявил, что тот значительно вырос, и с некоторыми поправками и дополнениями это произведение можно издавать хоть сейчас. Из его уст – скептика и в чем-то даже циника, много чего повидавшего на своем веку – это прозвучало как высшая похвала.