Маша Трауб - Не вся La vie Страница 24

Катя прыгала на волнах. Высоко вскидывала ноги и грудь. Довскидывалась. Шибанулась головой и плечом о бетонную плиту, на которой держался тент. Синяк и шишка. Вера, до этого раз двадцать крикнувшая, чтобы Катя вылезла на берег, плюхнула ей на голову пакет со льдом. Катя заорала на весь пляж.

– Чё ты орешь? Там просто шишка, – сказала Вера.

– У меня там рана, – захныкала Катя.

– Тогда давай голову забинтую.

– Мама, мне хотят голову забинтовать и купаться не разрешают, и Вера злая, и я чуть плечо себе не вывихнула, – звонила Катя маме.

Но с этими детьми никогда не знаешь, от кого чего ждать.

С десятилетней Светой я ехала в одном купе. Света читала, разгадывала кроссворды, судоку и еще малодоступные для моего понимания вещи. Милая, послушная девочка. Та самая, которая всего боится и ходит к психологу раз в неделю. Светочка рассказала мне про свои страхи, я сказала, что она замечательная, красивая, умная девочка.

Проблемы начались на третий день. Света жила в одном номере с Капризулей и Катей. Не номер, а черная дыра. У них пропадали трусы, фотоаппараты, сережки, купальники…

Девочки перерывали всю комнату в поисках. У них вообще была удивительная компания.

– Девочки, подъем, пробежка, – стучала в комнату Вера.

Они все время запирались. Из комнаты – ни звука.

– Девочки, подъем, через пятнадцать минут выходим, – тарабанила в дверь Вера.

Девочки отпирались. Все полуголые, завернутые в полотенца.

– Быстро, умылись, оделись, – говорила Вера.

Через пятнадцать минут в комнату стучался Леша.

– Девчонки, выходим, – кричал он. Девочки за дверью молчали. Леша думал, что они одеваются. Через некоторое время открывалась дверь. Девочки по-прежнему были полуголые.

– Леша, мы же раздеты, – кричали девчонки.

– Я думал, они одеваются, поэтому не открывают, а они… – оправдывался Леша.

– Леша, а сколько тебе лет? – спрашивала Катя в автобусе.

– Много, – отвечал двадцатилетний Леша.

– А у тебя какая фамилия? – спрашивала Капризуля.

– Козлов, – отвечал Леша.

– Фу, – дула губки Капризуля через паузу. За эту паузу она примеривала фамилию к собственному имени.

– А тебе нравятся блондинки или брюнетки? – не отставала Катя.

– Рыжие, – говорил Леша.

– Леша, а у тебя девушка есть? – не унималась Катя.

– Есть.

– А она какая?

– Красивая.

– Па-а-нятно, – расстраивалась Катя.

– А у Лешки фигура ничего, – обсуждали они в автобусе.

– Ну да.

– И симпатичный.

– Ничё.

– Только строит из себя взрослого и колу не разрешает покупать.

– Ага.

– Дурак.

– Отстой.

Вещи девочек находились в неожиданных местах: фотоаппарат – в трусах, трусы – в чехле для ракетки, сережки – в кроссовке, купальник – на кустике во дворе, потому что его снесло ветром. Единственное, что не могли найти девочки, – Светину сумку с лекарствами.

– А что у тебя болит? – спросила Вера, потому что брала в поездку вполне себе здоровую девочку и ни про какие лекарства не слышала. Родители Светы Веру тоже ни о чем таком не предупреждали.

– Ничего не болит, – говорила Света.

Сумка нашлась под кроватью. Вера устроила конкурс на самую чистую комнату и прошлась по номерам с проверкой. В сумке помимо валерьянки оказались мощные антидепрессанты и снотворное. Вера сумку забрала к себе в номер, решив, что родители что-то перепутали – дали бабушкины таблетки.

На третий день у Светы началась ломка. Она то дико хохотала, то плакала. Когда Света подошла к перилам и перевесилась по пояс, у Веры чуть сердце не остановилось. Свету как подменили. Она ныла, плакала, звонила домой, пререкалась с Верой… Она не могла уснуть вечером, не могла встать утром. Засыпала, укрывшись с головой одеялом. Вера боялась, что Света что-нибудь с собой сделает.

– Она сидит в туалете и читает, – говорила вечером на балконе Вера.

– А почему в туалете? – не поняла я.

– Потому что я свет выключила. Отбой.

– А что читает?

– «Чучело». Представляешь?

– Да, «Чучело» ей читать нельзя. У нее и так с головой беда…

– У нее еще «Чучело-2» есть. Я и не знала, что такая книга существует.

– Я тоже не знала.

– И что делать?

– Не знаю.

– А вдруг она после «Чучела» наголо побреется?

– Не побреется.

– А что там еще Орбакайте делала?

– Орбакайте – это в фильме.

– Я только фильм смотрела. Может, отобрать?

– Ага, она и так звонила папе и жаловалась, что ей читать запрещают.

Свету воспитывал папа. Мама тоже была. Но после родов – у Светы был маленький братик – у мамы отнялась рука. Светин папа так и ходил, удивленный жизнью. Он не ждал такого удара. Отовсюду ждал, но не с этого конца. Ударило наотмашь, по самому больному. У них было все – дом с бассейном, участок с охраной, машины с водителем, кухарка с пловами, бизнес с партнерами… Светин папа все беспокоился о здоровье тещи и тестя. Его родители умерли, а родители жены болеют, конечно, но держатся. Теща все суетится с кухаркой – варенья, соленья… Тесть с водителем в машинах ковыряется. Да что угодно пусть делают, только бы здоровы были. Чего не хватало? Второго ребенка. Света подрастала, хорошая, умная девочка. Светина мама и ходила, и рожала за деньги. Под приглядом. Ну не ждал Светин отец, что сейчас, вот так, после родов, может рука у жены отняться. Нет, с сыном, Темкой, все хорошо. Здоровенький, крепкий. А жена… Парализовало правую сторону. Врачи говорили – позвоночник. Светин отец не понимал – какой может быть позвоночник за такие деньги? Ведь за все заплатил – чтобы стояли и не отходили. Не Средневековье же. Нет, врачи обещали, что жена поправится. Таблетки, процедуры, массаж. Непонятно, к кому кидаться – к Темке или к жене. Оба лежат и ничего сделать не могут. Теща бегала кругами. Свете гувернантку наняли, Теме – няню. Как раз в это время Света странная стала. А может, не в это время? Тогда на девочку никто внимания не обращал – поела, уроки сделала, все в порядке. Других хлопот хватало. Света тихая? Так всегда тихая была. Плачет? Все девочки плачут. Гувернантка – образованная приличная женщина – посоветовала девочку к психологу сводить. Сложная обстановка в семье и так далее… Отец согласился. Гувернантка водила Свету к психологу. К врачу тоже она отвела. Врач таблетки прописал. Отец не смотрел, какие именно. Слишком много лекарств в доме. К тому же клиника была платная, с именем. Врач, к которому Света ходила, – кандидат медицинских наук. Все в порядке. Не шарлатан какой-то. Отец Светы тоже сходил к этому психологу. Девочка сложная, обстановка в семье, все наладится, подтвердил доктор. Отец поверил. А во что еще верить?

– Я так хочу в салон сходить, – сказала мне Света. Было поздно. Она не могла уснуть. После тяжелого дня, тренировок дети засыпали на ходу. Только она плакала и мучилась бессонницей. Мы сидели с ней на балконе.

– А что ты хочешь в салоне сделать? – спросила я.

– Косички.

– Какие косички? – Я даже не поняла.

– Любые. Не знаю. Чтобы красиво было.

– Есть дракончик, колосок, французская… – Я начала лихорадочно вспоминать, что мы плели в детстве.

– Чтобы красиво было, – повторила Света.

Каждое утро я открывала глаза и видела ее на балконе. Дверь в номер я по привычке запирала, забывая, что балконная – открыта. Иначе умрешь от духоты. Так Света и стояла в проеме двери с расческой и резиночками.

Я заплетала ей то одну косичку, то две. Подводила к зеркалу, держала пудреницу и показывала, что сзади. Света крутилась и говорила, что красиво. Она сияла. Ей не нужен был психолог. Ей нужна была мама, которая может заплетать косички. А мама не могла – рука не двигалась.

Я очень уставала. Все время хотела спать. Чувствовала, что начинаю раздражаться. А тут Света – со своими косичками. В один из дней я сорвалась и сама не заметила, как расческой драла ей волосы. Света терпела и даже не пикнула. А когда я сказала Кате, что у нее красивые волосы, и тоже заплела ей косичку, Света на меня обиделась. Она не хотела, чтобы я плела еще кому-то. Я принадлежала ей. Она решила, что я ее предала. Как мама, у которой отнялась рука. Света со мной не разговаривала целый день.

– Надо что-то делать, – сказала я Вере.

– Давай устроим конкурс причесок, – предложила Вера.

Мы с Верой в четыре руки начесывали, заплетали, укладывали. Девчонки бегали к зеркалу. Уладилось.

Потом я научила Свету плести венки – не только она, другие девочки тоже не умели. Сначала они не понимали смысл, а потом втянулись. Мы плели венки из колосков. Девочки сидели согнувшись и старались плести быстрее, чтобы сорванной кучки хватило. Свете колосков не хватило. Она опять насупилась.

– Давай травинки вплетем и листья, – предложила я.

– А можно? – не поверила Света.

– Все, что хочешь, можно.

Почему сейчас девочки не плетут венки? Через поколение секрет будет утерян.

Пошли в поход. Вышли утром, распихав по рюкзакам воду, сосиски, бутерброды, овощи… Все изнылись. Даже я не выдержала.