Александр Полюхов - Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса Страница 26

– Володенька, давай заедем в кафе-мороженое? Рядом в Храмом Христа Спасителя есть милое местечко.

– Мороженное – это распрекрасно, но причем тут церковь, Маша?

– Вид из окна будет красивый…

– Ах, вот оно что…, – сомнение в голосе Ильича проявилось не сильно – рот уже наполнился воспоминанием сливочного вкуса пломбира.

День расписан по минутам, а из рук всё валится. Встал из-за письменного стола, обошел кабинет обставленный «дорого» и без души, во вкусе управления делами. Выглянул в окно – солнце перевалило зенит, тени от вековых сосен удлинялись на глазах. Пусто в голове, обычно занятой государственными заботами, и в пустоте бьется единственная мысль: «Правильно ли поступаю с новоявленными вождями? Не зря ли согласился с планом Чудова?» Лидер не привык пускать дела на самотёк, стремился контролировать всё и вся. С тем, что в центре внимания, обычно получалось, с остальным – нет. Аппарат жевал сопли, ожидая указаний, но даже № 1 не может объять необъятное. Пирамидальная система управления имеет существенный минус: если снизу наверх идет чрезмерный поток сигналов, то они забивают информационное поле, отвлекая внимания от существенного. Вниз идущий ручеек приказов фильтруется нижними слоями-этажами и, чем ближе к «земле», тем больше игнорируется.

Командир словно в танке, пытается руководить боем, почти ничего не видя из-за пыли и дыма, почти ничего не слыша за шумом мотора и грохотом взрывов. Тщетно выглядывает через щели в броне или перископ. Но в ходе сражения приходится высовываться их башенного люка по пояс, чтобы узреть происходящее и флажками отдавать команды другим машинам. Естественно, противник такой цели уделял особое внимание: пули и осколки сыплются градом. Инженерная мысль родила крышку люка, прикрывавшую смельчака спереди, только подлые враги ведь норовят ударить сбоку или сзади. Вершина танкостроения – «Армата». Экипаж укрыт в бронекапсуле, что скрыта в корпусе. Башня вообще необитаема: только пушка и боезапас. На самой её макушке находится бугорок с сенсорами и камерами, позволяющий командиру следить за обстановкой и выбирать важные цели. Вот только противник – коварный, как и во все времена, не способный пробить пассивную и активную защиту «Арматы» – целится именно в эту точку. Хочет ослепить русский танк. Только трудно попасть в подвижную и хитро сделанную цель. Внучок легендарного Т-34 почти неуязвим для воздействия извне, его может вывести из боя лишь внутренняя причина: техника подведет или экипаж напортачит. Так и Россия – снаружи непробиваема, изнутри уязвима. И Главный Танкист в курсе, потому и нервничает.

Прошел в салон, сел за пианино, пальцы легли на клавиши. Недавно, по примеру пожилых американцев, осуществил мечту детства, выучился играть. Мелодия зазвучала фальшиво даже для его неискушенного слуха. С досадой хлопнул крышкой, обидев лакированное детище Yamaha. В трудные минуты не стеснялся прибегать к помощи личного духовника – настоятеля московского монастыря. Не тот случай: вопрос не личный, а общенационального масштаба. Велел секретарю связать с Иерархом. По закону церковь отделена от государства, оно от неё не думало отделяется.

– Разделяю вашу тревогу о духовном здоровье народа, – после приветствий Глава православных перешел к субстантивной составляющей разговора. – Оба субъекта, претендующих на имена Керенского и Ульянова, являются самозванцами. Лжепророки смущают неподготовленные умы, сеют смуту. Власть должна использовать арсенал своих полномочий и в зародыше пресечь политическую ересь. И потом, указанные лица виновны в государственной измене, приведшей к развалу империи, к гибели миллионов граждан.

– Судить их не за что. Юристы администрации заверили, что срок давности по их деяниям давно закончился. Опять же любой адвокатишка докажет, что нынешняя парочка – не те лица, что совершили преступления перед историей. Ведь коли Ульянов настоящий, то ему уже полтораста лет, и Керенский не сильно моложе. Так долго люди не живут, даже плохие.

– Если не продали душу сами знаете кому. Церковь видит в них воплощение антихриста, несущего страшные беды Отчизне. Уверен, данную позицию разделяют и духовные лидеры ислама, иудейства, буддизма.

– Мне понятна и близка ваша позиция, – кивнул № 1. – Будьте уверены, я не допущу катаклизмов. Нужные меры уже принимаются.

– Спаси Бог! Наша паства с пониманием и благодарностью воспринимает вашу неутомимую заботу о России. К слову, мне звонил Дюбенин по поводу Ульянова. Я отклонил его просьбу о моей встрече с воинствующим атеистом. Если будет аналогичный зондаж по Керенскому, то вряд ли в моем расписании найдется свободное время.

– Приму к сведению ваши слова, Ваше Святейшество.

– Молюсь за успех ваших начинаний, Ваше Превосходительство.

Бренд – штука бесценная. Отличный стоит миллиарды, никчёмный – ни шиша. Ульянов уловил и эту особенность времени пребывания, увидев, как люди – простые и не очень – меняли поведение при его появлении. За проведшее столетие чисто визуальный эффект имени и образа «Ленин» стал самоподдерживающим себя феноменом, хотя с его маркетингом коммунисты опростоволосились. Имидж надо блюсти, и в данную минуту Владимир аккуратно подстригал бородку триммером – удобная вещь: вставил батарейку, пожужжал и вышло лучше, чем у цирюльника. Машенька предлагала посетить парикмахерскую, но Вальяжный с сомнением покачал головой и посоветовал вызвать мастера на виллу. Клиент заартачился и отказался. В целом старший «дзержинец» ему приглянулся: сдержан, сообразителен и явно опытен. «Спортсмен» нравился меньше – простоват, прямолинеен, но нужен и он – умеющий быстро реагировать и метко стрелять. Криминальные сводки с интернете и рекомендации Дюбенина диктовали бдительность. Страна во враждебном окружении: современная Антанта лишь сменила название на НАТО. И внутри России неспокойно – теракты и убийства хоть и стали реже, но социально-экономический кризис мог в любой момент подбросить хвороста в тлеющий костер.

– Владимир Ильич, – раздался голос Вальяжного за дверью спальни, – посетитель от товарища Дю.

– Уже иду, – покрутил головой перед зеркалом по всю стену, поправил узел галстука в горох и вышел из ванной.

По пути через комнату поднял вопросительно брови и получил одобрительный кивок от Марии: бренд в порядке. «Какая чувственная женщина!» Сексуальное влечение, вспыхнувшее и удовлетворенное ночью, было готово вспыхнуть вновь. Толи лекарства помогли, особенно голубенький ромбик «виагры», толи предначертанный недалекий конец. Угрожал marasmus senilis или delirium tremens – медики никак не могли определиться, и страх подстегивал чувство жизни. Хотелось любви и ненависти, дружбы и борьбы. Кого и что послала судьбинушка сегодня?

– Господин Ульянов, ваши товарищи по партии, люди воцерквленные, просили побеседовать с вами, – без околичностей начал иеромонах. – Священный Синод возложил на меня сие тяжкое служение.

– Что ж в нём тяжкого, Ваше Преподобие? – осторожно начал атеист, который был наслышан о ренессансе религии в России.

– Большевики отправили в тюрьмы и казнили многих моих собратьев, от того тяжело говорить с человеком, ответственным за это. Если, разумеется, вы и на самом деле тот, за кого себя выдаете.

– Насколько понимаю, описанные вами несчастья случились после моей смерти, в период сталинского террора.

– Только за первые годы после Октября, при вашей жизни были казнены 28 епископов и 1200 священников.

– За контрреволюционную деятельность, за участие в попытках свержения Советской власти!

– То есть большевикам позволительно захватывать власть, а тех, кто противился, должны отправиться на плаху?

– История полна подобных примеров. Достаточно вспомнить инквизицию и крестовые походы.

– РПЦ не имела к ним отношения. Но оставим историю. Хочу спросить, не изменилось ли ваше принципиальное отношение к Богу и церкви? – иеромонах сменил тему.

– Позвольте спросить: в какой связи интересуется Священный Синод? – Ильич ответил вопросом на вопрос.

– Паства возбуждена появлением Ульянова и появлением Керенского, священники обращаются за разъяснениями к иерархам. Чуть ли не о втором пришествие ходят слухи, о лживых пророках.

– «Религия есть разновидность духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь”. – Владимир ответил цитатой из статьи 1905 года. – Вы удовлетворены?