Анатолий Изотов - Верка Страница 26

Верка вдруг неожиданно спросила:

– Может, мне подать заявление о приеме в КПСС?

– Это можно будет сделать после вашего возвращения из командировки.

– А если я не вернусь?

– Ну, о чем вы говорите! Вас посылают в Венгрию всего на три месяца, за это время, по сути, ничего не изменится.

– Как знать?

– Я всегда был за то, чтобы принять вас в партию, для чего готов и сейчас дать вам рекомендацию. Просто не все от меня зависит. Мне думается, нам, коммунистам, пора немного скорректировать нормы партийной жизни, скажем, обязательного рассмотрения анонимных писем. Это все тянется со сталинских времен, когда в моде были доносы. Сейчас ситуация изменилась, и нам бы опережать время, а не жить привычками прошлых лет.

– А как вы оцениваете политическую обстановку в Венгрии? Что происходит в стране на самом деле? Может, там скопилось еще больше неувязок, чем у нас, и они будоражат общество?

– По официальным источникам, в Венгрии поднимает голову контрреволюция. А между газетных строк угадывается то, о чем вы только что сказали: скорее всего, запутался клубок экономических противоречий и, само собой разумеется, политической борьбы. Этим пользуется Запад, подстрекает контрреволюционные силы – рядом и Австрия, и Западная Германия…

– Значит, мне предстоит работать в условиях этих противоречий?

– Конечно, но виноградарство и виноделие в Венгрии всегда процветало, в этой сфере дела обстоят лучше.

– Я бы так не сказала: где-то мне попадался материал о серьезном ущемлении венгерских крестьян.

– Бедный крестьянин почти всегда становится жертвой политических пертурбаций. Но там винодельческое производство – почти промышленный сектор, в нем трудится более зажиточный класс…

Потом беседа перешла в русло ее семейных отношений – Верке стало скучно, и она намекнула на окончание аудиенции. Парторг все понял и попрощался.

Следующий разговор состоялся дома с Сусанной Георгиевной. Верка начала его сама и вскоре убедилась: со свекровью кто-то хорошенько побеседовал, и она знает о предстоящей командировке невестки. А потому женщины не стали обсуждать Веркино право на материнство, зато хорошенько поговорили о Коленьке. Так решилась проблема с сыном.

Оформление заграничного паспорта и других документов потребовало не так уж много времени. К сентябрю все было готово, и, как и обещал неизвестный чиновник, ее вызвали на инструктаж. Потом последовало приглашение в областной комитет партии, потом – в Москву, в ЦК КПСС. В конце сентября ей выдали записочку, с которой она пошла в агентство «Интурист» и купила билет на поезд до Будапешта.

Заводчане намекнули главному технологу на сабантуй по случаю отъезда в загранкомандировку, но Верка никак не откликнулась на это предложение, наверно, в душе еще не перегорела горечь вынужденного увольнения. Вечером она встретилась с Катей, и та поддержала ее нежелание праздновать отъезд. Ах, какая же это была чуткая, умная и преданная подруга! Женщины проговорили всю ночь, пожалуй, затронув все грани своей жизни.

В канун отъезда позвонил Семен, извинился за навязчивость и, как и в первый раз, предложил встретиться, но уже не на улице, а в привокзальном ресторане. Это настроило Верку на противоречивые воспоминания. Едва они сели за столик, как все пришло в норму: перед ней сидел друг, не только спасший Коленьку в бушующем море, но и вытащивший ее из мерзкого болота. Верка, словно извиняясь за свои первоначальные чувства, начала разговор первой:

– Семен, я знаю: ты можешь действительно сделать многое, но меня не оставляет в покое: как все же тебе удалось не только выжить, но и найти свою нишу в этой жизни? Я думала, что Победа сыграла с тобой злую шутку до конца твоих дней.

– Пожалуй, в этом нет ничего особенного. Меня спасли моя профессия разведчика и везение: ко времени нашего ареста правоохранительные органы уже год безуспешно разыскивали похищенное оружие. Произошло это в одном из южных городов. Преступники совершили дерзкое нападение на клуб ДОСААФ, где хранились десятки наганов и тысячи патронов. Сторожа зверски убили, а оружие и боеприпасы бесследно исчезли. Когда меня взяли в оборот по этому делу, я, конечно, легко доказал свою непричастность и на радостях предложил следователю сотрудничество. Мурыжили меня очень долго, но, видимо, сверху оказывали сильное давление на закрытие дела, и моя помощь вселяла некоторые надежды. Примерно через неделю меня вызывают на очередной допрос и посвящают в план. В общем, как нетрудно догадаться, мне надо было внедриться в одну преступную группу, действующую в Ростове-на-Дону. Ребята там подобрались крепкие, умные, хитрые и осторожные, занимались они не воровством, а контрабандой. Имелись сведения, что «ростовчане» готовили группу для перевозки за рубеж крупной партии драгоценностей, и им как раз требовалось малогабаритное оружие.

– Это чем-то напоминает мое нынешнее положение.

– Та ситуация подсказала мне, как тебе помочь, когда на тебя оскалилось твое прошлое.

– Тогда давай более откровенно: ты следил за мной все эти годы?

– Подумай сама: у нас был сын, я искренне любил тебя и хотел, чтобы ты была счастлива. Поэтому, как только мои дела пошли в гору, я отыскал тебя и, убедившись, что ты…

– Чтобы охранять?

– Наверно…

– Где твой дом?

– В Москве. Здесь я по другим делам. Но о тебе, как догадываешься, узнал не случайно.

– А в Ялте?

– Я увидел тебя в Мисхоре совершенно неожиданно, когда отдыхал там с семьей, хотя в день шторма было какое-то мистическое предчувствие, заставившее меня прийти к Русалке.

– У тебя есть дети?

– Трое сыновей.

– А жена? То есть кто она?

– Сотрудница нашего ведомства.

– Она знает… нашу историю?

– Немного.

– Я твой должник на всю жизнь!

– А я – твой!

– Как ты нашел похищенные наганы?

– Никак! Просто я пошел на их поиски совершенно иным путем, чем предлагали оперативники: попробовал внедриться не в ростовскую группу, а к контрабандистам, действующим на границе, их наверняка должны были привлечь «ростовчане». По скудным сведениям, «покупатель» находился где-то на востоке Турции, из чего я сделал вывод о том, что «продавцы» намерены переходить границу в районе старинного городка Ахалцихе, что в Грузии. Местные коллеги помогли мне выйти на проводников, то есть на контрабандистов, и я начал с ними работать. Шесть раз переходил границу, таскал на спине вьюки с контрабандным товаром, десятки раз попадал под пули пограничников, спасал раненых, досконально изучил тропы и мог ходить по ним с закрытыми глазами. От проводников я узнал много полезного, но они долго не посвящали меня в главное: я никогда не знал ни времени, ни места перехода границы, поэтому каждый новый поход за кордон бывал для меня неожиданным. И все же постепенно они стали мне больше доверять, потом поручили водить через границу группы и небольшие караваны и, наконец, стали раскрывать планы действий… Моя тактика оказалась верной, потому что Гурам (так звали закордонного «хозяина») убивал каждого новичка, который доставлял ему товар из СССР, да и «ростовчане» не подпускали к себе посторонних. Одним словом, мне удалось узнать время подхода к границе ростовской банды и послать связного для сообщения своим. Через неделю всех их взяли с поличным, обезвредив, таким образом, опасную группу преступников и возвратив стране большое количество драгоценностей. Правда, выяснилось, что к похищению наганов они никакого отношения не имели, но к этому времени один украденный ствол выстрелил в Курской области, и милиция быстро вышла на след стрелявших. Ими оказались двое братьев, занимавшихся мелким грабежом. Оружие они похитили из жадности, а сторожа убили по глупости…

– Одного этого подвига должно было хватить на твое полное оправдание и принятие тебя снова в разведчики.

– Нет, мало! К тому же это была только первая часть операции. Тебе нетрудно догадаться: работа по взятию «ростовчан» не являлась для меня новинкой, и на ней я, по сути, только восстановил свои боевые навыки. А вот следующий шаг, связанный с пленением Гурама, можно назвать высшим пилотажем диверсанта. Представь, что за полтора года подготовки мне пришлось освоить два языка: грузинский и турецкий, да еще поднатореть в азербайджанском. И это не все. Я изучал Библию и Коран, вникал в историю Востока, вжился в нравы и обычаи восточных турок, проникся их философией, даже научился готовить азиатские блюда! Я уже не говорю о том, что мне пришлось одновременно растить и обучать свою группу и познать премудрости контрабанды. Освоив все это и изучив заочно хоромы Гурама как свои пять пальцев, я выполнил задание на «отлично», к сожалению, потеряв лучшего парня. Потом были другие испытания, но рассказывать о них не стоит. Давай лучше поговорим о твоем сыне. Мне кажется, в нем что-то есть от меня…