Федор Московцев - Он украл мои сны Страница 26

Глава 36

Встреча с Таней спровоцировала у Рената приступ. Справиться с возбуждением он мог единственным способом, который только знал. Но даже полночи в интернете оказалось недостаточно, – так он был взволнован. С силой и стыдом он открывал один порносайт за другим, но ни одна порноактриса не могла удовлетворить его, утешить его душу. Казалось бы – простая и ясная проблема, с которой несложно разобраться, надо только как следует натереть морковку, чем жестче тем лучше. Но с каждой новой натиркой градус накала страстей увеличивался, порывы воображения Ренат оплодотворял волнующими раздумьями о Тане, и к утру он был в гораздо большем возбуждении, нежели накануне вечером. Он всё ещё оставался в кресле напротив экрана компьютера, и монументальные очертания свисающих рук, выражая крайнюю усталость, говорили в то же время о далеко ещё не исчерпанных запасах энергии.

Всё же, на короткое время ему удалось забыться сном. Проснувшись утром, он принял душ, позавтракал, и отправился на работу. Добравшись до кардиоцентра он подуспокоился. Сотрудники, увидевшие его в начале рабочего дня, смогли отметить в его облике причудливое переплетение мощи и изнурения.

В людном офисе он молча кружил около Тани, жадно щелкая зубами, не спуская с неё горящего голодного взгляда и демонстрируя прочие симптомы душевного неравновесия. И в течение полудня её преследовал. По лицу Рената видно было, что у него внутри какое-то распирание происходит – это отметили все без исключения сотрудники. Таня держалась холодно и спокойно и как будто не замечала его; затем вдруг призывно улыбнувшись, предложила «утолить голод». Это прозвучало так неожиданно, что он, не веря в своё счастье, истолковал слова буквально и сделал глупость – повёл её в столовую.

Столовая находилась на первом этаже здания; это был бюджетный общепит для сотрудников кардиоцентра, очень приличный качественный обед здесь стоил дешевле, чем в самом недорогом городском бистро. Посторонних сюда не пускали, но для сотрудников Совинкома сделали исключение.

За обедом, жадно расправляясь со свиной отбивной, Ренат пожирал Таню глазами. Она, млея от восторга, ковыряла вилкой салатик. Не доев, она потянулась за салфеткой и задела засохшую гвоздику в вазочке, стоявшую посередине стола. Цветок качнулся.

– Ты мне ни разу еще не дарил цветы, – манерно протянула она.

Отложив нож и вилку, Ренат залпом выпил компот, и шумно поднялся:

– Я сейчас… Жди меня в буфете!

И быстрым шагом направился на выход. Выйдя на улицу, он пробежал по пандусу и вышел за ограду кардиоцентра. Походив по стоянке, нашёл свободного таксиста, и приказал ехать до ближайших многоэтажных домов. Там, в одном из супермаркетов по Второй Продольной (которая в этом месте носит название Университетский проспект), был цветочный отдел. Туда и обратно два километра, поездка заняла двадцать минут. Подъезжая к кардиоцентру, Ренат позвонил Тане: «Тань, выходи на улицу, я у главного входа!»

В этот момент ворота открылись, на территорию въехал микроавтобус скорой помощи. По пандусу прогуливались пациенты, у самых ворот один из больных прощался с целой толпой родственников, приходивших навестить его. Ренат, проходя через ворота с букетом роз, вместе с другими посетителями, не видел, не слышал ничего; он думал лишь об удачном поступке, который совершил, на который его сподвигло чувство, и радовался в предвкушении долгожданного объяснения, которое состоится сейчас самым естественным образом, – как он мечтал.

Предчувствие не обмануло его. Таня увидела его издалека, и Ренат остановился в начале пандуса, справедливо решив, что объясняться лучше в пустынном парке, а не в многолюдном кардиоцентре. Таня, бледная, взволнованная, улыбаясь сквозь слёзы, кинулась к нему в объятия и замерла в них. Придя немного в себя, так и не взяв свой букет, она сказала:

– Ну пойдём…

И зорко осмотрелась, нет ли вездесущих соглядатаев.

Под руку, тесно прижавшись друг к другу, они шли по асфальтовой дорожке, которая, огибая здание кардиоцентра, ведет в парк, и чувствовали себя такими лёгкими, словно крылья выросли у них за плечами. Обогнув главный корпус, в цокольном этаже которого находится «бункер», а затем приёмный покой, они оказались на заднем дворе кардиоцентра, представляющего собой господствующую над парком террасу, которую замыкает бетонный парапет, облицованный природным камнем. Дойдя до парапета, они спустились по лестнице на нижнюю террасу – прекрасный парк с бетонными дорожками для прогулок пациентов.

Апрельское солнце заливало светом нежную зелень деревьев. Освеженный ночной грозой воздух был полон сладостной истомы. Изредка машина, проехав по трассе за видневшейся вдалеке оградой, нарушала безмолвие уединённого уголка.

Ренат, улыбаясь, смотрел на неё так, словно она была уже без платья. На мгновение она растерялась. Кончилось то, что она, хоть и с очень большой натяжкой, называла дружбой, пройдена условная граница, отделяющая дружбу от флирта. Сейчас пойдут уже далеко не дружеские ласки, и она откроет счет «вторым» мужчинам. Она испугалась, что вот так легко предаёт Андрея, свою первую любовь. У неё ещё был шанс отыграть в обратную, извиниться.

Но… поздно. Ренат приобнял её за талию, игриво потрепал по спине, его рука спустилась ниже, туда, где спина теряет своё благородное название. Таня не уклонилась, не сбросила эту руку. Что-то твёрдое уперлось в её лоно. Она не понимала, что с ней происходит. Какое-то странное чувство охватывало её, и вдруг она поняла, что это было почти уже забытое чувство близости мужчины, и когда она поняла и назвала это чувство, оно поднялось над ней мутной волной и захлестнуло с ног до головы.

«Ренатик, милый, поцелуй… возьми меня… скорее же, чего ты ждёшь!»

Ренат чувствовал на губах свежесть Таниных губ. Он сжал её в своих объятиях. Цветы выпали из его рук. Откинув голову, томно закатив глаза, изогнув стан так, что волосы рассыпались у неё по плечам, почти теряя сознание, она вдруг выскользнула из его рук и поспешно отошла в сторону – из-за его плеча она заметила Афанасия Тишина, стоявшего наверху, за бетонным парапетом и наблюдавшего за событиями. Ренат резко обернулся и посмотрел в ту сторону, куда смотрела Таня, и увидел нежелательного свидетеля, как ни в чем не бывало раскуривающего сигарету.

Таня дрожала всем телом. Куда девалось её томление и сладостное предчувствие, сейчас она радовалась что выдержала, не сломилась, что мутная волна схлынула, не захлестнула её. Тишин, страж целомудрия и постоянства, напомнил не только об Андрее, но и об обязательствах перед ним. Именно эта память спасла Таню, прогнала бесовское наваждение, уберегла от поступка, которого бы она не простила бы себе… до тех пор, пока не разберется в своих чувствах и не выяснит отношения с Андреем. Она стала лихорадочно думать, как будет оправдываться – то, что Тишин донесет, сомневаться не приходилось, на фирме все стучат, в особенности он.

Почувствовав негатив с её стороны, сквозивший в каждом её движении, в выражении лица и взгляде, Ренат не осмелился предложить встретиться вечером… чтобы продолжить и завершить начатое, к тому же уличивший их Тишин оказался в офисе, когда они туда спешно явились – он развалился на диване прямо у входа и подозрительно смотрел на них, раскрасневшихся, с робким взглядом стыдливо опущенных глаз. И Ренат, не попрощавшись, поспешно покинул офис и уехал из кардиоцентра на маршрутке.

Глава 37

Холодный душ отрезвил Рената. Приехав из кардиоцентра домой, он залез в ванную и долго стоял под обжигающе холодными струями. И его мысли постепенно приходили в порядок.

Никто никогда не считал его мямлей а тем более предателем. Таковым он ощущал себя сам после всего произошедшего. Окидывая мысленным взглядом прошедшие два месяца, он подумал, что коллеги стали как-то странно смотреть на него. Действительно, он что-то делает не так. Сотрудники, очевидно, угорают, обсуждая как он целыми днями вместо работы воркует по телефону со своей цыпой.

Дело не в том, что он пытается соблазнить любовницу брата (и шефа). Ренату уже приходилось делать что-то подобное – одно время он занимался рекрутингом девочек для Коршунова – цеплял в ночном клубе, набирал в модельных агентствах, и некоторых приходовал в гостинице, принадлежащей хозяину – в том числе тех, которые считались на тот момент его фаворитками и официальными любовницами.

С Таней всё по-другому. Ренату следовало не бояться свидетелей, выдрать эту козу прямо в парке, а потом доложить Андрею: «Твоя девочка – шлюха. Любой прощелыга, залив ей в уши розовый бульон, может её трахнуть. Бросай эту ерунду, давай займемся делом». Ну и конечно никаких свиданий с ней после этого.

По понятиям, надо было сделать именно так. Все бы его уважали за такой поступок. Даже Андрей, немного подувшись, похвалил бы его, – судя по всему, она ему уже надоела. Хотя… он такой скрытный, так ловко притворяется, никогда нельзя быть уверенным в его словах и его поведении.