Юлия Лешко - Ангел в темноте Страница 27

Папа встречает меня радостно, хотя я и предупредила его звонком, берет из рук пакеты:

– Ну вот, опять родительский день в пионерлагере. Чего ты, Ритка, нагружаешься? Слава Богу, не голодаю. Сейчас обедать будем.

Иду мыть руки с дороги, попутно отмечая казарменный порядок в комнате, новые занавески на кухне и серенькие тапочки, примерно 36-го размера, в прихожей.

О, папа к моему приезду напек блинов, нажарил рыбы и… насолил малосольных огурчиков?! Я беру один крохотный зеленец и звонко хрумкаю, вопросительно кивая на эту вкуснятину:

– На рынке купил или сам замолосолил?

Папа улыбается себе как-то «в усы», хотя усов сроду не носил:

– Ну какая разница? Вкусно же… Не выпьешь со мной?

– Я же за рулем.

Только теперь начинаю замечать, что папа мой не просто аккуратно, а, пожалуй, и модно подстрижен, что в доме пахнет не только сигаретным дымом, но и какой-то бытовой химией. Ага, новая стиральная машина на кухне…

– Папа, у тебя завелся что ли кто-то?

Папа смеется:

– А что это за слово такое – «завелся»? Машина заводится и тараканы. Познакомился с хорошим человеком, дружим, общаемся, ходим друг к другу в гости. Не спросила бы, сам бы рассказал. Вот глазок у тебя, доча… Все-то ты видишь, все-то замечаешь.

Смеюсь и я:

– Как зовут хорошего человека? Я по размеру ноги еще не научилась отгадывать.

– Какой размер? А… Катя ее зовут.

Я свищу неважно, но тут присвистываю:

– Специально искал, чтобы имя не перепутать?

Отмахивается папка от моих шуточек:

– Кого я искать буду, в шестьдесят с заячьим хвостом. Так уж сложилось. Захочешь – познакомлю в следующий раз, она в соседнем подъезде живет, недавно переехала.

– Удобно, – говорю я. Ладно, хватит допрашивать папу. Судя по всему, не очень-то он расположен пока меня в личные дела посвящать. Видно, ничего еще твердо не решено, несмотря на тапочки в прихожей и купленные для совместного удобства предметы обихода.

На самом деле я больше рада, чем нет. В свете последних событий, когда, может так случиться, нам с Мишей придется уехать… Надо же, вот я об этом и подумала, как о вполне возможном варианте. И ведь так спокойно подумала…

Раньше я все мечтала, чтобы родители на старости лет помирились, снова жили вместе, но… Мама очень хорошо прижилась в Минске: мне иногда кажется, что она теперь больше минчанка, чем я сама. Обиды на папу, конечно, тоже перестали быть актуальными, но и начать сначала у них не получилось бы. Я никогда не давила на нее, понимая, что мною движут эгоистические соображения, а их жизнь – это их жизнь.

И я стала рассказывать папе про свое бытье-житье. Не уходя в личные подробности, расписала свой новый проект и наполеоновские планы про то, как общалась в эфире со своим непосредственным начальником, весьма непосредственным начальником…

С юмором рассказала и даже показала в лицах, как вручали «Телевышку». Папа хохотал и заверил меня, что обязательно посмотрит передачу, хоть мне ничего и не дали. Наверное, удивится, что все там происходило не так забавно, как изобразила я…

Ничего не рассказала ему о наших с Мишей делах. Сама еще ничего толком не знаю… Рассказала, что мама с Катькой уже две недели плещутся в Черном море на юге Болгарии, когда звонят, то обе верещат от радости, как дельфины, и дают мне послушать, как шуршит прибрежная волна…

Папа рассказал о серьезных недоработках, допущенных итальянскими конструкторами спиннингов, и своем личном вкладе в их усовершенствование, различия клева на опарыша и дождевого червя, принципиальную разницу между собственно опарышем и дождевым червем. Потом мы вместе, по памяти, но со знанием дела оценили вкусовые качества стародорожского самогона и виски «Баллантайн»: по нашему общему мнению отечественный натурпродукт проигрывал знаменитому шотландскому брэнду только в вопросах рекламы. Книга «Похороните меня за плинтусом» папе понравилась, а вот фильм нет.

…Мы бы еще долго так сидели за столом, курили на балконе и болтали – обо всем, ни о чем, только бы слышать родной голос подольше. Но уже вечереет, пора в дорогу. Папа и сам торопит меня:

– Лето – летом, а все равно темнеет. Уже в восемь свет не тот. Ты осторожнее давай там, на дороге…

Целую отца в щеку, он меня – в обе:

– Недельки через две приезжай: лещиков насушу, пивка попьем с тобой, а может, Мишу прихватишь с собой?

Машу рукой:

– Сама приеду, а про Мишу обещать не буду. Такой он у меня занятой…

Перед тем как сесть в машину машу папе рукой. Он стоит на балконе, облокотился на бордюр, курит. С этого расстояния – очень красивый мужчина: плотный, густобровый, улыбчивый. Хоть куда!

Я уезжаю с легким сердцем. Мой маленький «реношка» бодро трогает с места… и через полчаса, с жалким вяканьем в моторе, застревает, не доехав до какой-то деревушки пару километров.

Глава 18

Я лечу…

Ну, и что делать? Лезу в сумку за мобильником и… о, ужас! Мобильник разряжен и, судя по всему, давно: дисплей глухо темный, на все попытки включения сурово отвечает: «Разряжен. Зарядите аккумулятор». То-то никто не звонил мне весь вечер! Я еще подумала: «Вот, и никому я не нужна…»

Подведем неутешительный итог: ни до мужа, ни до эвакуатора мне не дозвониться. Просить помощи у проезжающих мимо машин? М-м… что-то страшновато, не хочется незапланированных приключений.

До деревни Денаричи я не доехала совсем чуть-чуть, дойду пешком и все звонки сделаю из ближайшей к дороге хаты.

Хорошо, что я в брюках и спортивных туфлях без каблуков: иду споро. Ни одной несущейся по трассе машине, к счастью, не приходит в голову остановиться и спросить у одинокой девушки, куда это она идет в такое время.

Мне хватает двадцати минут, чтобы достичь цели. И вот я уже взлетаю на крыльцо и, не найдя звонка, стучу железной круглой ручкой в дверь. Вообще, в деревнях ложатся спать рано и встают до рассвета, но в этом доме еще не выключили свет.

– Иду… – слышится голос из-за дверей. – А чего ты стучишь, открыто же…

И тут женщина видит, что на пороге стоит кто-то незнакомый.

– Добрый вечер, – говорю я. – Вы извините меня, пожалуйста, у меня проблема. Вы не разрешите мне позвонить мужу в Минск? У меня авария случилась, я машину на дороге бросила… Я вам денежку оставлю…

– Заходите, – говорит женщина. И включает свет в просторной прихожей, которая больше всего похожа на студию, как говорят в Европе. В одной стороне – кухонный комплекс и обеденный стол, в другой – стиральная машина, гладильная доска, у стены – диван, дальше – широкий коридор, уводящий в другие помещения, телевизор, укрепленный под потолком…

Да, телевизор. Как же без него.

– Ой! – радостно изменившимся голосом вдруг говорит женщина и, чуть повернув голову, кричит: – Денис! Денис! Иди, посмотри, кто к нам в гости приехал! Ой, я же вас не узнала сразу… Пойдемте, пойдемте, вот телефон, тут…

Из комнаты выходит молодой парень, видимо, сын хозяйки, смотрит на меня с интересом и тут же смущается:

– Здравствуйте.

Что говорить дальше, он не знает. Я отвечаю на его приветствие и снова обращаюсь к хозяйке, одновременно набирая номер Миши:

– Мне ужасно неудобно, но… можно, я тут у вас подожду, пока за мной муж приедет?

Женщина уже с совершенно осознанной улыбкой, которая адресована не просто незваной гостье, а лично мне, говорит:

– Да ради бога! Сейчас на стол накрою, покушайте с дороги…

В телефонной трубке возникает голос Миши:

– Да, слушаю вас.

– Миша, это я, Рита.

Миша хмыкает:

– А я думаю, что это за номер такой странный… Привет. Ты где?

– А ты где? – спрашиваю я в свою очередь, понимая, что уж точно он не дома, раз не заметил моего отсутствия.

– Я на работе еще… А что случилось?

– Я сломалась на дороге. И телефон сдох. Приезжай за мной, я в деревне Денаричи.

– А ты у отца была?

– Ну да, я от него уже возвращалась…

– Так…

Терпеливо жду его решения, но тут подает голос скромный Денис:

– А какая машина у вас?

– «Рено Меган», – отвечаю я ему, прикрыв трубку ладонью. Слышу, как, так же прикрыв трубку ладонью, что-то кому-то говорит Миша.

– А что случилось с машиной?

Я смотрю на парня внимательнее, потом кричу мужу в трубку:

– Миша, когда определишься, позвони на этот номер.

– Хорошо, пару минут.

Я кладу трубку на рычаг, продолжаю беседу с Денисом:

– Я не специалист… квакнуло что-то, потом треск и… все.

Парень глубокомысленно кивает.

– А где машина – впереди или за деревней?

Я невольно улыбаюсь: юный Денис, похоже, не просто так интересуется.

– Я из Молодечно ехала, до вас, может, километр не доехала.

Денис говорит:

– А мы сейчас с батькой посмотрим, что с вашей тачкой. Он как раз соседу помогает, у него «ниссан» гавкнулся. Давайте ключи.

Я нерешительно тянусь за сумкой. Денис ободряюще машет рукой:

– Не бойтесь, давайте.

Из комнаты выходит хозяйка: она переоделась и выглядит теперь моложе. Теперь я вижу, что она старше меня, но моложе моей матери. Видимо, Денис не единственный ее ребенок, а младший. Она приветливо говорит: