Андрей Ломачинский - Вынос мозга. Рассказы судмедэксперта (сборник) Страница 28

В легендах советской улицы о КГБ непременно упоминалось, что «их там учат, как с мужиками спать для вербовки». Так вот, в КГБ этому не учили. В КГБ за это сразу увольняли, со скандалом после неприятного ведомственного расследования. Были «сплюшки», но все они были не выше информаторов, иногда на «конторской» зарплате, а чаще всего вообще без каких-либо денег. На бизнес многих валютных путан закрывали глаза, если девочка начинала попутно «делать что нам надо». Переспать с иностранцем советскому офицеру госбезопасности – факт абсолютно невозможный. Ну разве что нелегалки где-то там за кордоном этим баловались… Да и то не под отчёт. И всё это не потому, что КГБ такое уж моральное было. НКВД, например, такую практику очень даже хотело использовать. Хотело – и погорело! Начинает женщина иностранцу отдаваться, а у того, лопоухого дурака, возьми и любовь возникни. Вроде ой как хорошо, щас вербанём его тёпленького… А не тут-то было: чаще вариант получался с точностью до наоборот. Сидит такой вот знаток кельтских легенд и клянётся в любви до гроба молодой и красивой офицерше. А потом молодая и красивая офицерша в своей однокомнатной конуре мочит слезами подушку ночи напролёт, потому что знает, что мужик-то правду говорил! А дальше уже – что перевесит: патриотическая любовь к органам или вполне плотская любовь к его органу. Ну ещё добавим дома-машины против ведомственных семнадцати квадратных метров (ей-богу, нормальная кухня должна быть больше). Ну и ещё «чистоту душевного порыва» – против «поставленной оперативной задачи». У вас ещё есть сомнения? Если женщина не падшая (а падших в секретные системы стараются не допускать), то ответ на «кто кого» не в пользу советской власти получается.

Анна с британцем не спала, даже мысли такой не допускала. Лишних поводов не давала, на намёки и приставания отвечала весьма твёрдо – нет. Закончилась командировка, задание выполнено, отчёт написан. В отчёте отмечена несколько излишняя межличностная аффективность разрабатываемого по отношению к её собственной персоне. Вроде всё честно, но умными словами. Об «I love you» ни слова. Опять отчёт одобрен, опять благодарности уже с намёками, что с капитаном, возможно, медалька какая последует, – Анькина самоотверженная работа стала вызывать заслуженное восхищение не только на Литейном-4, но и на Лубянке.

Только вот к радости и гордости за саму себя добавилась банальная такая женская тревога – месячки её родные задерживались! Ну, понятно, что это от её мальчиков, от кого же ещё. Непонятно только, как это получилось – она любые операции, в том числе сугубо личные, планировала досконально. Мелочей в её работе не бывает, вот и привыкла к подобному подходу. На мальчиках всегда были презервативы, её собственные, хорошие, импортные «Трояны», а не хлипкие советские «Проверено электроникой». Быть такого не должно – а было. И теперь вот какая проблема: необходимо провернуть какую-то самостоятельную операцию по быстрому поиску возможности абсолютно анонимного аборта. Именно анонимного, а не конфиденциального, риск тут не нужен – что знают двое, знает весь мир. А уж о том, чтобы пойти и сделать легальный аборт, и речи быть не может, так как любая подобная медицинская запись будет для неё как для офицера КГБ приговором, – она спала с иностранцем и от него залетела, сама же в отчёте о возможности подобного варианта проговорилась. И по срокам под «британца» вполне попадает, никому ничего не докажешь… Пинок под зад из органов, а не очередное звание с медалькой!

Значит так, раскопать в условиях полной анонимности возможность для нормального медицинского аборта она, конечно, сумеет, и быстро. Но суеты и хлопот! Да и одно осложненьеце вроде было, точнее, не осложнение, а подозрение: после столь обильной похвальбы по службе обычно следовала внутренняя проверка. Вначале документы, ну а уж потом «опричники» могут ради интереса и глубже копнуть, вплоть до наружки. Знаете, моментальные контакты для осуществления передачи информации или там какие закладки тайников – они ведь сразу не выявляются. Надо потоптаться за человеком, посмотреть его «странности», где бывает, сколько времени дома отсутствует, есть ли какие личные встречи, не соответствующие его повседневному окружению или социальной среде. Гуляет ли без толку где не надо – может, места ищет? А если просто дома не ночует, то уж точно что-то левое делает. Наберут чуток общих сомнений – тогда выставят плотный хвост. Зазря, конечно, никто людские ресурсы распылять не будет: наружка – удовольствие дорогое. Аня решила никаких поводов для «общих сомнений» не давать, месяц надо просидеть дома. И попытаться самой сделать простенький аборт, пока ситуация не прояснится.

Но не выдержала она, все же звякнула своим мальчикам. Побывала у них дважды за неделю – правда, оба раза очень по-умному, на пару часов и в дневное время. Перед каждым заходом проверилась, никаких хвостов. Разумеется, о своей беременности им даже и намёка не подала – этим-то на что знать? После второго раза, вернувшись домой, она решила попробовать старый «безопасный» метод вызывания выкидыша – посидеть в горячей ванне.

Вообще-то, горячая ванна как вполне безопасный метод от нежелательных беременностей работает. Правда, не со стопроцентной гарантией и с одной большой оговоркой – ЭТО МЕТОД ДЛЯ МУЖИКОВ!

Называется он среди врачей-андрологов, тех, кто мужское хозяйство лечит, вполне официально «японским методом временной мужской стерилизации». Ну и неофициально почти так же – «самурайская ванна», или «акай фуро» (красная кадушка). Точнее, не совсем кадушка, а здоровая деревянная кадка, традиционная японская ванна под названием «фуро», а красной была не кадушка, а задница у самурая после кадушки. Как только у дворянина в средневековой Японии нарождалось слишком много детей, которым явно не хватало его скудного наследства, он говорил «стоп» деторождению. Для этого требовалось налить в кадушку немного воды, но воды очень горячей – на грани переносимости. Потом надлежало в эту кадушку сесть и, скрипя от боли зубами, попарить там яйца в самом прямом смысле! Ну, плюс стопы и совсем чуть-чуть задницу – ибо терпеть такую температуру весьма тяжело, а парить надо долго. Зато потом от двух до трёх месяцев самурай был бесплодным – сперма у него пустая была. Ну а потом полностью восстанавливалась, и опять в ней живчики-спермики копошиться начинали.

Биологический механизм такой стерилизации крайне прост. Знаете, зачем мужские яйца снаружи, а женские яичники внутри? Температура для нормального формирования сперматозоида должна быть ниже температуры тела. Вот фабрики по производству мужских половых клеток и вынесены за пределы тела, где им прохладней; яйцеклеткам же такого совсем не надо. Упростив ситуацию, можно сказать, что как только сперматозоид попадает в «оранжерею» женского влагалища, его тепло моментально активизирует этого удальца на коллективный призовой забег в поисках яйцеклетки. А если сперматозоид «перегретый», то он никуда бежать уже не может, так как стал полным паралитиком. Поэтому мужики, носящие свободные семейные трусы, – молодцы, а вот любители стильных прижимающих плавок – не очень. Поэтому умный гинеколог, когда к нему приходит женщина с жалобами на бесплодие, в ряду первых вопросов спрашивает: «А ваш муж любит посидеть в горячей ванне? А на раскалённой лавке в баньке?» И на всякий случай передаёт свой привет такому мужу с пожеланиями широких штанин и умеренно тёпленького душика для полноценной личной гигиены.

Так вот, Аня об этом не знала. Не учили в Академии имени Дзержинского таким премудростям. Зато Аня давным-давно, наверное ещё со школьной скамьи, слышала байку, что плод можно «выпарить». Париться надо долго, пока между ног не пойдёт кровь, ну а после вылезать, выкидыш дальше уже пойдёт самостоятельно и без проблем.

Анна прогрела свою ванну и стала медленно наполнять её горячей водой. Анна была очень волевой женщиной. Анна была офицером КГБ, тренированным и способным переступить через болевой порог. Ей было очень горячо, тело распарилось до малиновой красноты, с рук и лица катился пот, капая в горячую воду тяжёлыми каплями. Кровь никак не шла, и Анна делала воду всё горячее и горячее, делала глубокие вдохи на счёт, заставляя себя терпеть.

Своей волей она могла пересилить боль, но не могла переступить через биологию. Вдруг она ощутила, что её тело бьётся в крупном ознобе, ей совсем не жарко, а даже очень холодно, а по коже побежали тысячи мурашек. Она поняла, что перегрелась и что необходимо срочно вылезать из ванны. Она схватилась за край, но только лишь успела приподняться, как глаза залило темнотой, тело стало совсем слабым, и она упала обратно в ванну. Анна потеряла сознание от элементарного теплового удара и, попав обратно в горячую воду, быстро там умерла.

Ментов вызвали соседи этажом ниже, когда их залило горячей водой. Выломали дверь, обнаружили тело в ванне. Ран никаких, а вода красная. Пошла-таки кровь между ног.

Наши ребята на судебке долго гадали: сама ли ванна запустила аборт или он случился в агонии умирающего организма? Пришли к выводу, что ванна ничего не запустила – просто матка стала сокращаться в предсмертных судорогах. Ведь «рожали» же за секунды беременные женщины в газовых камерах Освенцима вне зависимости от срока.