Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем Страница 28

– Поехали в Куб, – предложил Винсент.

– Что, сейчас?

– Конечно. Не хочу оставаться этим вечером дома. Составь мне компанию.

Кристина кивнула. И поняла, что в этот момент убийство Дианы перестало ее волновать.

За пару последних дней Фредерик стал понимать Винсента куда лучше, хотя раньше казалось, это невозможно. Он внезапно осознал, сколько у того уходит энергии на то, чтобы не показывать силу собственных кошмаров. И только теперь Фредерик понимал, что это такое.

Вопросы полиции о Диане он помнил смутно. Но не сомневался, что смог ответить на них быстро и уверенно – уж чего, а выдержки ему всегда хватало. К тому же, в тот момент рядом был Винсент.

На самом деле, Винсент был рядом постоянно, пока не убедился, что с Фредериком все в порядке. Это случилось довольно быстро: в конце концов, Фредерика больше шокировал факт нахождения трупа, нежели то, что этим трупом была Диана. А может, он просто слишком много думает о трупах в последнее время.

Проблема в том, что Винсент голоса не слышал. Он с удивлением смотрел на Фредерика, когда тот вновь и вновь указывал на свистящий шепот, звавший его по имени. Для Винсента тишина оставалась тишиной. Темнота подстерегала кошмарами, но в них не было голосов. Тогда Фредерик понял, что это его личный призрак.

Он заперся в комнате, не желая никого видеть, и Винсент понял подобное желание, Анабель же просто не стала спрашивать. Она всегда полагала, что заморочки братьев лучше оставить им самим, и не лезть в это. А может, маленькая Ани никогда не была настолько близка Фредерику как Винсент. Или у нее попросту не было собственных призраков.

Если бы Уэйнфилд был хоть чуточку более рациональным, он бы обратился ко врачу и начал подозревать у себя шизофрению. Но Фредерик был не так практичен, как могло показаться. Поэтому вечером он остался в комнате. И занялся своими книгами, которые собирал по всему миру. Он зажигал свечи и вычеркивал фигуры. Он шептал слова, смысл которых не всегда знал.

Замерев над свечами, с книгой в руке, Фредерик с удовлетворением думал, что выполнил работу хорошо. Остается только открыть глаза и посмотреть, что за слова появились на листе бумаги, какое послание оставил ему призрак. Этот последний шаг оказался самым страшным.

«Элиза».

И чуть ниже: «Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол».

Несколько минут Фредерик недоуменно смотрел на слова. Вторая фраза была ему знакомой, кажется, ее любил повторять Лукас. Но вот имя не говорило ничего. Фредерик не знал ни одну подобную женщину.

– Элиза, – повторил он одними губами.

8

Машина такси снова привезла ее на Хайгейт.

– Вас подождать?

– Да, пожалуй. Не думаю, что я надолго.

Постояв немного перед глухой серой стеной и воротами кладбища, Анабель будто вдыхала почти абсолютную тишину начинавшихся могил, а потом уверенно зашагала вперед. Она прошла мимо ряда одинаковых склепов и покосившегося надгробия, увитого плющом. Как и любое старинное кладбище, Хайгейт имел свои легенды и свои истории, часть из которых была определенно пугающей. Но только не для Анабель. Наоборот, она любила тишину и безлюдность, так хорошо контрастировавшую с шумным Лондоном.

Девушка шагала по дорожкам, придерживаясь известного ей маршрута, не сворачивая в стороны, где под мощными дубами было отнюдь не так светло. Веточки, пробивающаяся трава и упавшие листья цеплялись за длинный подол юбки, так что Уэйнфилд старалась придерживать ее. А сразу за могилой с красивым резным ангелом Анабель отыскала МакКэллохена.

Никто не знал ни сколько ему лет, ни как его зовут, ни даже того простого факта, на самом ли деле он шотландец. У МакКэллохена не было друзей, зато все его знали, и он знал всех. А уж с Анабель он был знаком едва ли не с рождения – по крайне мере, сколько Анабель помнила свои визиты на Хайгейт, столько знала и МакКэллохена. Как-то ее мать, Мадлен Уэйнфилд, обмолвилась, что знакома с ним с юности, когда он только пришел на кладбище.

Он сидел в окружении могильных плит, зеленых от мха, и улыбнулся Анабель, когда заметил ее. Она даже не сразу разглядела, что он сидит на низенькой каменной лавочке, почти полностью скрытой в траве.

– Рад тебя видеть, моя девочка.

МакКэллохен подвинулся, и, подобрав длинную юбку, Анабель аккуратно села.

– Давно тебя здесь не было, – заметил старик.

– Просто не видела тебя.

– Наверное, работал.

Анабель понятия не имела, когда в последний раз МакКэллохен выкапывал могилу. Теперь на Хайгейте не хоронят, кладбище давно превратилось в достопримечательность, живущую за счет денег, взимавшихся с туристов на входе. Но сюда, в старую часть Хайгейта они не совались, так что это целиком и полностью были владения МакКэллохена, все функции которого теперь сводились к тому, чтобы следить за порядком.

– Слышал, Диана Уилсон умерла, – сказал старик.

– Ты всегда все знаешь о мертвых?

– Разумеется. Это моя работа. У меня знакомый копал для нее могилу, сказал, похороны были красивыми и пафосными.

Анабель кивнула. На самом деле, ее совсем не интересовала Диана, она знала только, что эта смерть оказала сильное влияние на братьев. Но ни один из них на похороны не пошел и, кажется, даже мысли такой у них не возникло.

МакКэллохен, не вставая, провел рукой по близлежащему надгробью. Оно заросло плющом так сильно, что невозможно было разобрать ни слова, написанного на нем.

– Зима почти наступила. Скоро все листья опадут.

– Печально, – кивнула Анабель. – Зимой тут не так красиво. И очень холодно.

– Хайгейт пережил столько зим, что еще одна ему точно не страшна.

– На самом деле, МакКэллохен, я пришла не только повидать тебя, но и по делу.

Анабель положила на колени сумку, принесенную с собой, и достала оттуда тряпицу. Бережно ее развернув, она показала собеседнику несколько костей.

– Это твой друг?

– Да. Диана потревожила его покой.

– Скверно. Мертвых трогать нельзя. Они и без того слишком шебутные.

МакКэллохен любил приговаривать, что если человек мертв, это еще не значит, что он исчез. Анабель не придавала его словам значения, пока сама не столкнулась со смертью. Ей до сих пор казалось, что родители где-то рядом, существуют, просто не могут прийти. А уж после смерти Лукаса она стала еще чаще наведываться к МакКэллохену. Хотя иногда у нее возникала мысль, а вдруг и сам старый могильщик – привидение.

Анабель бережно провела пальцем по белоснежной кости ребра. До сих пор мысль о том, что к ним прикасалась Диана, очень ей не нравилась, но теперь, когда сама Уилсон мертва, это уже не имеет значения.

– Я хочу попросить об услуге, – сказала Анабель. – Знаю, ты сможешь это сделать.

– Что?

– Гравировку.

МакКэллохен нахмурился и протянул руку к костям, но в последний момент передумал, отдернул ее и посмотрел на Анабель:

– Ты хочешь что-то вырезать на костях?

– Да. На ребре, которое ближе всего к сердцу. Ты сможешь?

МакКэллохен думал, и его взгляд из-под косматых бровей был прикован к костям, устроившимся на куске ткани на коленях Анабель.

– Хорошо, – наконец, сказал он. – Я сделаю, не проблема. Что ты хочешь?

– Фразу.

– Какую угодно.

Анабель мечтательно улыбнулась и, смотря куда-то в сторону, мимо могил и надгробий, сказала:

– Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол.

Свет в клубе оказался все-таки резким для глаз, и Винсент с раздражением надел очки. Он, конечно, знал, что именно так и будет, но почему-то решил поэкспериментировать. Глаза тут же начали болеть, резко возражая против подобного обращения, и Винсент решил, что придется сохранять образ пафосного владельца. Или волевым решением как-то изменить освещение Куба, но этого ему очень не хотелось.

Он стоял на верхней площадке, в тихой и немноголюдной зоне вип-столиков. Облокотившись на перила, Винсент наблюдал за небольшим залом, наполнявшимся народом. Сегодня должна была играть группа, название которой Уэйнфилд слышал впервые в жизни, но похоже, поклонников у них было предостаточно. Приложив некоторые усилия, он отыскал в толпе и Кристину. До этого она была с Уэйнфилдом, но, увидев каких-то знакомых, отправилась к ним.

Казалось, и не прошло недели с тех пор, как они точно также вечером пришли в Куб после того, как Винсент рассказал Кристине о произошедшем в доме Дианы. За это время новость о громком убийстве успели помусолить все известные и не очень газеты и сайты. Последние Уэйнфилд любил больше печатных изданий – хотя бы за оперативность. Поэтому он уже был в курсе, что Эван Грэй находится под следствием, но конкретных улик против него нет. Хотя записка и вправду принадлежала ему, она могла быть написана в любое другое время. А Грэй хоть и не отрицал, что был у мисс Уилсон, утверждал, что наносил визит на день раньше. Свидетелей, увы, не оказалось. Вообще никаких.