Олег Рой - Одно чудесное пари Страница 29

– Но это же бред какой-то! Антиутопия. Как у Оруэлла в «1982»!

Боцман усмехнулся и, посуровев глазами, строго сказал:

– Вот ты, матрос Ершова, классиков читала, вроде все понимаешь, а с Чуней так лоханулась. Ведь это ты сдала девочку ментам?

– Да, я, – не стала отпираться Маргарита.

Боцман сурово поглядел на нее:

– А ты хоть представляешь себе, что в этих детских домах творится? Какая там жизнь, какая дедовщина, какие волчьи законы – во много раз хуже, чем в тюрьме? Понятно, что тебе неоткуда это знать, на тебе крупными буквами написано: «девочка из очень благополучной семьи». Но хоть бы в Интернете почитала, что ли, чтобы представление иметь… Почему, ты думаешь, она из приюта сбежала, почему боялась до судорог, до икоты, что ее снова туда вернут? От хорошей жизни?

И в этот момент Марго не выдержала.

– Может, я и не имею представления о детских домах, – заявила она. – Но зато я очень хорошо представляю, что было бы, если б стало известно, что на стройке живет ребенок. Или, того хуже, если б эта девчонка как-нибудь тут пострадала. Представляете, сколько бы полетело голов? Начиная с вашей и заканчивая самим владельцем «БилдСтроя»!

– Ничего бы тут с ней не случилось, – парировал Георгий. – За ней вся стройка присматривает, да и сама девчонка совсем не дура и не враг себе, понимает, куда можно лезть, а куда нет. И о том, что она здесь живет, никто бы никогда не узнал, если б ты не настучала.

– Да, конечно, я понимаю, нападение – лучшая защита, – фыркнула Марго. – На самом деле вы и сами прекрасно знаете, что не правы, когда нарушаете все предписания. И потом – вы думали о том, что будет с ней дальше? Сейчас, как я поняла из разговоров, девчонка у женщин в бытовке жила. А потом что? Стройка закончится, женщины разъедутся кто куда, а девочка куда денется?

Георгий снова нахмурился.

– Да, в этом ты права, ничего не скажешь… Я тоже думал об этом, думал, да ни к какому решению не пришел. Ситуация, конечно, тяжелая, прямо тупиковая… Но она еще не началась. А теперь и не начнется, – он махнул рукой. – Из детского дома Чуню точно не вызволить…

В это время в кармане его куртки запиликала рация. Боцман нажал на кнопку.

– Георладимыч, да подойдите ж вы к нам во второй подъезд! – прокричал сквозь треск помех мужской голос. – Дело есть до вас, дюже важное!

– Иду, – коротко бросил Боцман. Поднялся и вышел из прорабской, даже не посмотрев на свою помощницу.

После его ухода Марго попыталась продолжить работу, но это было очень тяжело. Ее появлению и изначально-то не очень обрадовались на стройке, а теперь, после истории с Чуней, рабочие уже совершенно не стеснялись бросать на нее косые, неприязненные взгляды и перемывать косточки. И если понять, что говорили среднеазиатские рабочие, было сложно, то по обрывкам разговоров молдаван и украинцев она получила полное представление о том, что думают о ней коллеги. Особенно, конечно, старались женщины.

– И чего это вдруг эта киса гламурная на стройку заявилась жопой вертеть? – судачили они. – Что, папик содержание урезал? На жизнь не хватает?

– Ну, ей же много нужно. На один бензин сколько уходит – вон какую тачку себе насосала. И тряпки каждый день новые…

– Да ладно! Ей тутошней зарплаты на один солярий-шмалярий – и то не хватит.

– Одно не могу понять, за что ей зарплату платят? Все равно все Боцман делает, а она так… Дефилирует. Королева Марго, блин… Какая из него помощница ему, курам на смех!

– Чуньку ментам сдала, сучка размалеванная!.. Маричка вторую ночь до утра в подушку плачет…

– Да уж, Чуньку жаль незнамо как…

В такой обстановке Маргарита еле дожила до конца рабочего дня. Сказать, что ей было не по себе – значит, не сказать ничего. Еще два дня назад, вызывая милицию, она была на сто процентов уверена, что поступает совершенно верно, оберегая отца от неприятностей. О девочке и ее дальнейшей судьбе Маргарита в тот момент и не помышляла. Но после разговора с Боцманом и всех этих шепотков за спиной она сильно засомневалась в правильности своего поступка. Вдруг действительно эти жуткие истории про детские дома, которые постоянно бродят по Интернету – не страшилки, а правда, пусть даже и частично? И получается, что теперь по ее, Марго, милости девочке придется жить в этом кошмаре… И что из нее потом вырастет? Какая-нибудь озлобленная преступница? А вдруг ее американцы удочерят? Девочка она красивая, бойкая, развитая – за то, чтобы получить такого ребенка, иностранцы не скупятся на взятки и всякие «пожертвования». А потом не проходит и нескольких месяцев, как в новостях сообщают, что очередной ребенок из России пострадал в США от жестокого обращения приемных родителей.

Уезжая в тот вечер с работы, Марго сильно нервничала, и не только потому, что из-за загруженности дорог не удавалось как следует разогнаться. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить, посоветоваться – но не с папой же! Неожиданно ее айфон последней модели, одетый в чехол с брендовым принтом, ожил, на дисплее высветилась их совместная с Лео фотография. Вот уж вовремя!

– Лео, как хорошо, что ты позвонил, я как раз сама собиралась… – промурлыкала Марго в трубку. – Знаешь, тут у меня проблема… Да, да… я тоже тебя очень люблю. Но я не только об этом, мне нужно с тобой поговорить… Нет, не о Боцмане. Ну да, он крутой мэн, хотя и достает до печенок… Но погоди, не в нем дело… Я не об этом сейчас.

Марго на минутку замолчала, прибавив скорость, обогнала тащившуюся впереди неуклюжую фуру, и продолжила:

– Видишь ли, у нас там девочка завелась, такая, знаешь, дочь полка. Бомжевала где-то, пока не прибилась к стройке. А тут ее женщины приютили. Отмыли, приодели, кормили, даже вместе какие-то уроки делали, представляешь? Она и ночевала у них в вагончике. Прикольная, вообще-то, девчонка, сообразительная. Но жизнью сильно ушибленная, Чуней себя называет, небось и не помнит настоящего-то имени. Так вот, я когда узнала о ней, то сразу испугалась, что у папы из-за нее проблемы будут. Ну и позвонила в ментовку, мол, на стройку бездомный ребенок приблудился, заберите…

– Ну и правильно сделала, – услышала она в ответ. Похоже, ее собеседник вообще не втекал, зачем его грузят этой историей.

– Лео, но ты бы слышал, как она плакала, когда ее забирали! Какими словами меня ругала, как кричала, что лучше умрет, чем отправится обратно в детдом…

– И что с того? – отвечал в трубке равнодушный голос. – Забей. Это что – твоя проблема?

– Ну, конечно, моя, она же из-за меня в приют отправилась! – Марго было досадно, что собеседник никак не может ее понять. – И меня теперь на стройке все ненавидят. Вот я и хотела посоветоваться с тобой… Мне кажется, я совершила ошибку…

– Ну да, налажала, – согласился Лео. – Не нужно было вообще в это ввязываться. Ты что – Красный Крест? Какое тебе дело до всяких бомжей? Ты еще бездомных собачек начни на улице подбирать.

– Лео, ну как ты не понимаешь! – Она заводилась все сильнее. – Я, когда звонила, то думала только о папе. У него из-за ребенка, проживающего на территории стройки, неприятности могли быть. И большие! Вплоть до тюрьмы. Но потом, когда все случилось, я вдруг подумала об этой девочке…

Марго замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Но это было непросто, она сама пока не могла толком разобраться со своими эмоциями.

– Да, насчет фатера – это хреново… – согласился тем временем Лео. – Если б его посадили, тебе бы туго пришлось. Ты ж привыкла жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывать – как же без него?

– Лео, что ты несешь? – возмутилась Марго.

– Слушай, ты прости, тут Антохе от меня чего-то очень надо, – раздалось вдруг в трубке. – Я перезвоню.

Отшвырнув телефон на соседнее сиденье, Марго громко выругалась. Этот разговор вывел ее из себя, пришлось даже досчитать до ста, чтобы подавить в себе яростное желание снова позвонить Лео и заявить, что перезванивать ей не нужно, потому что людям, которые до такой степени друг друга не понимают, вообще не стоит больше общаться. Она-то ждала от него утешения, поддержки, совета – а наткнулась на глухую стену цинизма и равнодушия. Только выехав с МКАДа и повернув в сторону дома, Маргарита немного успокоилась и даже подумала, что Лео, возможно, в чем-то прав. Он же не понимает ситуации, в которой она оказалась, и всей сложности ее взаимоотношений, с одной стороны, с отцом, а с другой – с работягами на стройке. Да и не хочет понимать. Он практичен и знает, что все это временные проблемы, что минует шесть месяцев, и Марго вовсе забудет, что когда-то работала на стройке. Конечно, это так – но полгода-то еще не прошли! И сейчас ей плохо, она нуждается в совете, в помощи – а он ей ее не оказал. Лео вообще последнее время перестал ее понимать, он уверен (и не скрывает этого), что ее работа на стройке – просто блажь скучающей избалованной папиной дочки, которой все в этой жизни преподносилось на блюдечке с голубой каемочкой. Он не способен осознать, насколько для нее важно доказать отцу, что она заслуживает его уважения. Настолько важно, что она готова с утра до ночи месить грязь на этой проклятой стройке, среди немытых люмпенов с их ужасным говором, слушать, как они поливают ее грязью за спиной, и терпеть этого хама – своего начальника. Хотя сегодня, надо отдать ему должное, Боцман вел себя с ней совсем не по-хамски. Сегодня он говорил с ней так, что она впервые задумалась – похоже, он не совсем такой уж примитивный неотесанный мужлан, каким показался сначала…