Марина Болдова - Крест Страница 29

– На шкаф налетел, – мрачно зыркнул на Вишнякова Махотин. Тесть, блин, нашелся!

То, что теперь уж он точно женится на Анне, он не сомневался. Уже целых пять минут. Разведется с Крестовской дочкой и женится! И дело свое в деревне откроет. Деньги, если руки и голова есть, везде делать можно.

Он кивнул Михе на его «спасибо» и вышел на крыльцо, где уже о чем-то спорили Лукич и Вишняков.

– Ты пойми, не придет он больше туда. Он что, совсем тукнутый? Нужно было сразу кого-то оставлять, а сейчас чего уж?

– Оно так, а вдруг?

– Слушай, Лукич! Миха что сказал? В подполе кроме ложки да кружки ничего не было. Да ты сам-то смотрел ли?

– Не до того было. Миха совсем ослаб, быстрее нужно было выводить его.

– А сейчас, если и было у него что-то в тайнике каком, он уже давно забрал. Ты думаешь, он нашел что там, на кладбище?

– Да шут его знает! Искал ведь! На смертоубийство чуть не пошел! Я вообще удивляюсь, как это он Мишку в живых оставил?

– Давай вот что. На кладбище сейчас сходим. Миха объяснил, как он тайник открыл?

– Да.

– Сдается мне, что там уже ничего нет. Миха что видел?

– Ничего не успел рассмотреть. Только блеснуло что-то, сказал.

– Думаю, блестеть там уже нечему. Но сходим, для успокоения. Если пусто – он сюда больше носа не покажет.

– Тогда мы никогда не узнаем, кто Миху стукнул!

– И что? Главное, он жив. Я сейчас, – Вишняков вернулся в дом.

Елена грела на плите куриный бульон.

– Лена, мы пойдем, тебе что помочь? Я Анне позвоню, она придет.

– Не надо, спасибо. Вон у меня помощница, – она кивнула на Алену, которая влажной тряпочкой обтирала Михе лицо.

Вишняков нагнулся к Елене и поцеловал ее в щеку. Елена счастливо улыбнулась.

– Я пошел, пока, – Вишняков кивнул Саньку, смотревшему на него и мать с испугом и детской обидой – а мне ничего не сказали! – и вышел во двор.

Санек подошел к брату.

– Ни на минуту мать оставить нельзя без присмотра! – проворчал он.

– Ты это о чем, Санек? – громко говорить Миха не мог.

– Любовь у нее. С твоим шефом! – ввернул Санек иностранное словцо и солидно кашлянул, – ну да Бог с ними! Миха улыбнулся. Про Палыча он догадался уже давно.

Глава 39

Лариса медленно сняла туфли и сунула ноги в домашние тапочки. Насмешливо глянула на лодочки Лизы, выразив этим взглядом все свое отношение к женщине, обувь которой сродни коротким лыжам. Ее тридцать пятый притягивал одобрительные взгляды мужчин и завистливые вот таких бедолаг. Ладно бы рост у ее мачехи был подходящим! Так нет, природа подшутила над ней по полной программе – Лиза была на полголовы ниже самой Ларисы. «Нелепая!» – вот какую характеристику она мысленно дала жене своего отца.

– Здравствуй, Лариса! – Лиза старалась говорить спокойно, хотя, поймав взгляд падчерицы, была готова тут же съездить мерзавке по лицу. «Смотри, смотри! Шавка дворовая! Вот уж чего в тебе нет и никогда не было, так это породы! Среди навоза родилась, туда и отправишься. Кстати, вместе со своим папочкой!» – после того, как Лиза приняла окончательное решение, в душе ее обосновалась вся злость, накопленная годами. И эта злость требовала выхода.

– Привет! Ты как будто в деревне должна быть, я не ошибаюсь? – Лариса уже догадалась, что Лиза вернулась домой не спроста. «Что там еще ее папочка начудил?» – подумала она весело.

– Если я здесь, значит мне это нужно! – Лиза сделала акцент на слове «мне».

– Нужно, так нужно! – Лариса равнодушно пожала плечами и прошла мимо мачехи на кухню. Молча залезла в холодильник, достала бутылку с гранатовым соком и налила себе полный стакан. Она знала, что Лиза терпеть не может гранаты, поэтому покупала всегда только этот сок. Никем не объявленная холодная война в масштабах одной семьи! Лиза, даром, что вдвое старше, отвечала ей овсянкой по утрам, молоком и кофе без кофеина, упорно готовя четвертую порцию и демонстративно ставя тарелку и стакан на ее место за столом. Хотя сама она овсянку проглатывала с трудом. С аппетитом завтракали только ее муж и Алена, которым по большому счету было все равно: муж был всеяден, а Алена любила любые каши и любое молоко, сок и прочие напитки.

Лариса допила сок и вымыла за собой стакан. Она никогда не даст повода для упреков! Капля сока, пролитая из банки, была тут же вытерта салфеткой. Краем глаза захватив Лизу, пьющую кофе в гостиной, она прошла к себе. Не сказать, что она любила свои «апартаменты». Но она была по своему благодарна отцу, который настоял на ее «отселении». Она в любой момент могла закрыть на ключ дверь в свой коридор, чтобы ее никто не доставал. Впрочем, ее уже давно никто не доставал. Все – таки в том, что ты подкидыш, есть свои преимущества! Не поимев родительской любви в детстве, она не нуждалась в ней и сейчас. То, что ее подложили к отцу под дверь в корзинке, она воспринимала с юмором. Могли бы и просто кинуть на помойке! И такое случается. Она чувствовала, что отец по – своему дорожит ею, но, только уже став взрослой, догадалась почему. Он говорил, что мать была красавицей. Глядя на себя в зеркало, она ему верила. Но отец, вспоминая неведомую ей Любаву, – имечко какое-то идиотское! – не смотрел на свою дочь: мысли его были далеко в прошлом. Лариса поняла – любит он ее, даже мертвую. Это радовало! Потому, что означало Лизкин облом. Это было слегка неприятно – он не видел ее, свою дочь. И в этом была еще и выгода для нее: чувствуя себя виноватым, он ни в чем не мог ей отказать. А, может быть, ему казалось, что балует он свою первую жену…Она никогда не приставала к отцу с вопросами, что случилось с ее матерью. Он сам рассказал, когда ей исполнилось четырнадцать. Поцапавшись с Лизой, хлопнув дверью спальни, он в час ночи постучался к ней в комнату. Она никогда не видела отца таким… жалким. Осунувшееся лицо с мешками под глазами могло быть и от выпитой водки, конечно. Он плюхнулся в кресло на тонких ножках, которое едва выдержало его массу, и задал ей вопрос, хочет ли она знать, как погибла ее мама? Она не хотела. А он все равно рассказал. И тут в Ларисе проснулась злость. В отличие от отца – и чего он такой слепой! – она сразу определила для себя виновницу – Лизка! Сама или с чьей-то помощью – это она подожгла дом! Как отец не видит – только ей это было выгодно. Он стал свободен, и она добилась своего – прибрала таки его к рукам! Очевидное, невероятное по своей подлости преступление. Есть мотив – месть, есть преступник – брошенная невеста, а спичку кинуть – не фиг делать! Так она отцу и сказала. Он посмотрел на нее как-то враз протрезвевшим взглядом и поднялся с кресла. «Ты просто Агата Кристи! Как сюжетик закрутила!» – тихо сказал он, вроде бы даже с уважением. И с опаской. Да, книжки знаменитой детективщицы стояли на ее полках рядами, она собрала у себя, кажется, все, что печаталось на русском языке. Восхищаясь ее холодным умом и логикой, Лариса впитывала в себя любую информацию – пригодится! – и училась смотреть на все как бы со стороны – только трезвый взгляд может дать правильную оценку!

До сих пор она была уверена в своих предположениях. Но отец больше к этой теме не возвращался. Но она терпеливо ждала: нет ничего тайного, чтобы не стало явным.

Лариса легла на диван и включила музыкальный центр. Под мелодии группы «Энигма» хорошо думалось и вспоминалось. Она была уверена, что эту музыку не сочиняли, она была рождена где-то там, в других галактиках, и ее просто случайно «поймали». А теперь у некоторых, далеко не у всех, откуда-то появляется тоска по чему-то неведомому и неземному.

Конечно, Крестовский всегда ее баловал. Подарками, но не вниманием. Улыбнется мимолетно, потреплет по розовой щечке и проходит мимо! Лариса давно поняла, что он тот, кого все боятся. Даже собственная дочь. И отец. Хоть этот и не показывает вида, хорохорится! А Лизка лишний раз ничего у него не попросит. Хотя навряд ли он откажет. Даже Лариса вынуждена признать, дочь он любит. Кстати, а мать Лизки умерла, когда та была еще ребенком. Тоже темная история. Вроде, покончила с собой. Лариса особенно никогда не интересовалась. «А ведь его любовь к дочери может быть основана и на чувстве вины! Если его жена повесилась из-за него, Дед чувствует себя перед дочерью виноватым!» – пришла вдруг в голову неожиданная мысль. Сейчас это стало важным, любит он ее или нет, Ларисину мачеху. Или теперь Лариса Лизкина мачеха?! Кого из них двоих он выберет, если что? А если что, это – что? Что может такого произойти, чтобы ему пришлось выбирать? Например, жениться на мне! То-то будет скандал! Лизка вся на дерьмо изойдет, точно! А ей, Ларисе, такая ситуация даже в кайф! Она с удовольствием посмотрит, как вытянется Лизкина топорная физиономия! Может даже и пожалеет старушку – вдруг изношенное в бесплодной любви к мужу сердце не выдержит! «Недобрая, ты Лариса, злая даже!» – не без гордости подумала она о себе.

А что теперь с Дедом делать? Ну, переспала с ним, эмоции над разумом верх взяли! А дальше что? И теперь, как честная девушка, она обязана на нем жениться! То есть – замуж выйти. А зачем ей это? Постель показала… А показала она, что любовник он никакой. Да и его-то годы! Да, тело он держит в форме, но плоть не перехитришь! Конечно, ее красота и сексапильность мертвого оживит! Но для этого ей нужно постараться. А если нет желания? С Севкой они были на равных: молоды и жадно ненасытны. А этот получил разрядку – и баиньки. А ты лежи с ним, грей старческий бочок. Что же ее к нему притянуло? Похоже, власть и деньги. Возможность получить невозможное. И…сделать больно Лизке. Это называется – «назло!» Сколько он проживет? Ну, лет десять – пятнадцать? А то и год. С ней-то десять за год и пройдут. Если так в постели кувыркаться! Самое главное – подвигнуть его на штамп в паспорте. А там…Он же, в конце концов, ей не противен. И даже приятен местами. А хорошо бы к морю! Вот так, завтра, нет, сегодня, покидать в чемоданчик купальник и шорты и – к морю. С ним.