Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz Страница 29

– Похороны в двенадцать. На все остальные мероприятия я в посёлке не останусь, так что к часу ждите меня здесь. Если по каким-то причинам вовремя не появлюсь и не смогу дозвониться, то выдвигайтесь после вертолета в лес самостоятельно. Справишься?

– Не сомневайся. Твои дела сегодня важнее.

Не выпуская из рук маленького блокнота, Бориска почесал карандашом макушку.

– Ты что-нибудь про убийство Виктора Никифоровича уже узнал?

Капитан Глеб Никитин застыл над рюкзаками, поднимая медленный взгляд на помощника.

– А какое твоё шпионское дело?

– Ну, это я так, просто… Нужно же, чтобы найти, убийцу-то…

– Не бери в голову. Занимайся живыми людьми, остальное мы с тобой после обсудим.

– Всё, лови!

Глеб подкинул над головой Бориски туго набитый рюкзак.

– Мой брось в машину, а я пока посуду ополосну.

Мокрый ночной песок прилипал к подошвам, оставляя под ногами разляпистые сухие проплешины. Около микроавтобуса Бориска присел и принялся восхищённо рассматривать сквозь низкие крепостные проломы сияющее вдалеке рассветное море.

…Глеб уже отзвенел посудой и вытирал руки кухонным полотенцем.

– Ну вот, и покушали! Торпедоносец к бою и походу готов!

– А зря ты бульончику вместе со мной не употребил. – Глеб сверкнул на лохматую причёску подчинённого смешливым взглядом голубых глаз. – Очень полезный с утра продукт! Особенно для молодого, растущего организма!

– Я потом. Сейчас не хочется.

– О! Вот и наш первый человечек очнулся!

Из палатки, нагибаясь и протирая глаза, вышел Тиади.

– Доброе утро.

– Привет! Воды холодной, огурчика?! Есть аспирин в ассортименте.

Капитан Глеб забавлялся.

– Нет. – Тиади слабо махнул рукой. – Я просто посижу на свежем воздухе, а то там вонь такая ужасная, спать уже невозможно!

Позёвывая, он присел на бревно.

– Ты куда-то собрался?

– Сегодня хоронят Виктора. Я должен там быть.

– Послушай, – Глеб поморщился, глядя на мятого бельгийца. – Всё, что необходимо, я уже рассказал Бориске. Сегодня, до моего возвращения, вами командует он. Не перечить, не спорить, выполнять все его распоряжения. Без фокусов. Понял?

– А мне ты что, совсем не доверяешь? Я старше его, опытней. Могу быть гораздо полезней, чем этот юнец.

Тиади прищурился, криво усмехаясь.

– Или уже всё, хороший помощник Тиади больше не нужен великому полководцу?

– Не к месту такой разговор. Помоги лучше машину подтолкнуть.

Ещё с вечера, как только из крепости умчались ловкие морпехи, Глеб поставил «техничку» на незаметный бугорок, носом к воротам. Пока Тиади присматривал для себя точку опоры на кузове, он включил нейтралку. От палаток к ним подошёл Бориска.

– Давай вытолкаем потихоньку машину за ворота. Не хочу здесь её заводить, чтобы богатырей наших раньше времени понапрасну не тревожить.

Втроём они быстро вывели микроавтобус из крепости. Вытирая руки, бельгиец побрёл к емкости с водой.

К уже сидящему в кабине автомобиля Глебу сунулся Бориска.

– Скажи им там, на похоронах-то, что мы здесь нормально справляемся, что всё в порядке.… Ну, в общем, чтобы они там не расстраивались ещё больше…

Вертолёт после набега похмельного интернационала остался чистым.

Полтора часа полёта над морем и над окраинами города не особенно утомили путешественников.

Кто-то дремал, маленький ирландец тихо и задумчиво застыл у иллюминатора с открытой бутылкой пива. Николас вслух жалел, что родился на свет таким большим и бестолковым.

Дымка над дальними лесами не давала низкому утреннему солнцу накалить винтокрылую машину до духоты, а до водки никому из них так и не удалось добраться. Бориска успешно выдержал нетерпеливую шведско-немецкую осаду, не допустив страдальцев к стратегическим алкогольным запасам.

Шумел же старый вертолётище прилично, поэтому и выбирались из его чрева после прогулки все со счастливыми улыбками. На земле было лучше. Прохладней и тише.

С двенадцати тридцати, не дождавшись звонка от капитана Глеба, Бориска принялся названивать ему сам. Но без результата. Он принял решение стартовать в отсутствие командора.

– По машинам!

Фотографирование на фоне, около, под бронёй и на броне БТРов закончилось. Самые дерзкие, ловкие и предусмотрительные полезли занимать удобные места на вершинах зелёных, в разводах, бронетранспортёров.

– Алё, кореш, ты за ствол-то особо не цепляйся!

Усатый контрактник показал Бадди внушительный кулак. Тот всё прекрасно понял, покраснел и стеснительно сложил ладошки между ног.

Личные рюкзаки, чтобы не мешали карабкаться на угрюмую броню, забрасывали тем, кто уже укрепился наверху. Фотоаппаратуру, в ожидании замечательных кадров и сюжетов, никуда не убирали, вешали на шеи и прижимали к груди.

– Закрепитесь! Привяжите рюкзаки! Проверьте карманы, ремни! Если кто что выронит, то останавливаться не будем!

– Курить здесь можно?

– Ага! И пить тоже! Выдумал! Чтобы никаких мне сигарет на борту боевых машин!

Немного понаблюдав за таким мощным, уверенным командованием механик второй машины, военный человек совсем ненамного старше Бориски, смешливо подмигнул ему из своего люка и показал большой палец.

Похвала была почти не к месту. Бориска практически не обратил на неё никакого внимания, только немножко поправил нагрудные ремни и слегка тронул лихой берет на своей голове. Даже не улыбнулся.

Как и планировалось, вся их бригада прелестно уместилась на спинах двух бронированных чудовищ.

Тронулись в двенадцать сорок девять. На выезде из ворот Бориска засёк на своих наручных часах исторический момент. Переднюю машину тут же тряхнуло на камне и под колёса второго БТРа полетели очки растерянного ирландца. С мгновенно распахнутым молчаливым ртом тот замахал рукой, суетливо придерживая сползающий на глаза военный головной убор.

– Вперёд! Не останавливаться!

– У него есть двое запасных. Я интересовался. А чего он…! – Бориска небрежно прокомментировал сверстнику-механику свою беспощадность.

Мягкая ровная колея, мелкий летний песок, зелёная травяная ось по центру лесной дороги. На первых километрах пути многим из них ещё пришлось как-то приспосабливаться, подпрыгивая на ухабах, но потом, как только берег моря исчез из виду, и урчащие тяжёлые машины были со всех сторон обняты солнечными соснами, сидеть под ветерком на тёплой броне стало даже приятно.

Устроившийся на самой корме впереди идущего БТРа, над глушителями, наследник папы-мясника Мэрфи показал пассажирам второй машины неприличный жест. Хиггинс страшно возмутился, оторвал правую руку от надёжного люкового края и ответил озорнику точно такой же пакостью, но при этом очень быстро и два раза подряд. Несмотря на краткость ответного оскорбления Бадди всё же успел сфотографировать действия народного мстителя. Старший лейтенант, командир их боевой машины, заулыбался.

По безлюдному тихому лесу ехали минут двадцать, вовсю разноязыко горланя и по-русски сквернословя. Только в эти мгновения и Бориска догадался, от чего оберёг его тогда Глеб, в казарме, на уроке мичмана Козлова. Ученики оказались способными и энергичными.

Вдруг сидящий спина к спине с Бориской Макгуайер страшно закашлялся, схватился обеими руками за горло и рот. Лицо английского брюнета побагровело, в приступе кашля он едва не падал с мчащегося на приличной скорости БТРа.

– Что с ним? Что такое?! Астма?

Старший лейтенант отреагировал первым.

– Стой! Остановись на минуту.

– Да спроси ты у него толком-то, что произошло!

Бориска и сам испугался жуткой картины, робко трогая Макгуайера за плечо.

– Ты болен?! Астма? Где твоё лекарство?

Тот хрипел, скорчившись на верхнем люке. Слёзы текли из его прекрасных глаз, лицо было искажено страданием. Наконец он сделал два неуверенных, трудных вдоха. Вытер с губ безобразную слюну.

– Мне… Мне жук в рот попал. Я, кажется, его проглотил!

Бориску как будто неожиданно поцеловали. Причём девочка из старшего класса. Он заулыбался, робко понимая, что избежал большой неприятности, и немедленно перевёл нелепый диагноз лейтенанту.

– Делов-то!

Профессиональный военный со всей силой заехал раскрытой ладонью Макгуайеру по спине. Другой рукой лейтенант мгновенно поймал подданного английской королевы за брючный ремень.

Тот грубо хрюкнул, дёрнулся носом вперёд и выпрямился, крупно моргая. Таким образом, практически неповреждённый российский жук был отпущен на свою насекомую свободу.

Макгуайер опять заплакал, но это были слёзы счастья, вытирая которые, парень наверняка клялся себе больше не разевать рот на нашу трудную и опасную действительность.