Артемий Ульянов - Записки санитара морга Страница 3

Тут можно читать бесплатно Артемий Ульянов - Записки санитара морга. Жанр: Проза / Русская современная проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Артемий Ульянов - Записки санитара морга читать онлайн бесплатно

Артемий Ульянов - Записки санитара морга - читать книгу онлайн бесплатно, автор Артемий Ульянов

Почему Плохиш? Нет, он не продавал секреты Страны Советов буржуинам за банку варенья. Секретов Боря не знал, да и к варенью был равнодушен. Все дело в его фамилии. Борис Александрович Плохотнюк – вот что было написано в Борином паспорте. Фамилия преображала его, заставляя искриться жизнь Бориса яркими красками, отраженными от окружающих его людей. Когда они слышали ее впервые, то лишь улыбались. Но со временем раскрывали для себя всю ее гоголевскую глубину, смакуя в самых разных ситуациях.

Первый смешок рождался, когда говорили «хорошо, Плохотнюк». Дальше – больше. «Плохотнюк плохо сделал домашнее задание», – говорила его первая учительница, с трудом сдерживая улыбку. А если на перемене случалась драка, то директриса школы без труда определяла зачинщика беспорядка. Им был Боря, ведь фамилия просто обязывала его быть задирой. «Плохотнюк, не нарушай порядок, я тебя по-хорошему прошу», – говорила ему классная руководительница, стараясь сохранить серьезное выражение лица. «Плохотнюк, ты хорош», – томно произносила соседка после секса, когда он подрос. И все, кто работал с ним в патанатомическом отделении, тоже не отказывали себе в удовольствии склонять его фамилию в самых разных ситуациях. Ей-богу, если бы Боря назывался каким-нибудь «Ивановым», он бы не был самим собой.

– Плохиш, ты уже на месте? Здорово, чудище!

– И ты здравствуй, Тёмыч. Опаздываешь, скотина… – беззлобно протянул он, появляясь из зоны выдачи с крышкой гроба, которую держал под мышкой. Не выпуская ее, чуть приобнял меня, неуклюже приваливаясь плечом.

– Борян, да на две минуты всего задержался-то… А что у нас с автобусами сегодня? – спросил я, направляясь в глубь отделения, где находилась уютная комната санитаров, а в ней – мой шкафчик, с хирургической пижамой цвета «светлый хаки».

– Да уехали они, – вальяжно сказал он, разминая пальцами сигарету.

– Погоди, а сколько ж ты отдал? И когда приехал?

– Отдал я двух уже. А приехал утром.

– Когда – утром?

– Да в субботу утром и приехал, – прикурил он, ехидно улыбаясь.

– Ты здесь все выходные протусил, что ли?

– Ага, – довольно ответил Плохотнюк. – Выспался, в субботу нажрался как свинья. Мылся, в бассейн ходил, в библиотеку… К Ларке в реанимацию – тоже ходил.

– Надо тебе, Борян, каким-то макаром прописку здесь справить, – предложил я ему, направляясь за журналом регистраций трупов, поступивших на вскрытие. – Бумажкин в отпуске?

– Ага, в среду появится, – зевая, ответил Плохиш.

– Боря, как у нас сегодня в секции? Много?

– Ну, че-то есть там… Тёмыч, а давай уговор. Я сегодня выдачи все беру на себя, и одевалку тоже всю. Левак – строго пополам. У меня там еще восемь похорон, до двух дня. А ты – в секцию. А то у меня синдром этот…

– Абстинентный, Борь, – подсказал я.

– Не, ну, хочешь, я тебе в секции мешать буду. А потом вместе одевать пойдем, – плавным мурлыкающим голосом пропел мой напарник.

– Ладно, я в секцию. На тебе все остальное, – согласился я, открывая «Журнал регистрации трупов». Да так и застыл, глядя в него и матерно шевеля губами.

– Что там? – давясь смехом, участливо спросил Плохиш.

– Да пошел ты, Борян! – искренне ответил я ему, не веря своим глазам.

Но поверить пришлось. Четырнадцать вскрытий! «Да, сегодня большой мясной день. И Бумажкин в отпуске… как назло. Он бы помог. Все-таки почти двадцать лет стажа у него». Выругавшись, пошел за старенькой линялой хирургической пижамой. Свою, новую, было жалко. Четырнадцать! Это конвейер, спешка, вся секция в крови, сам весь в крови, в костной крошке, вонища, толпа врачей над душой и тупые ножи в конце дня. А, да… Спина, руки и поясница – к концу дня их почти нет.

Так, звонок, причем внутренний.

– Борян, нутро!

Нутром мы прозвали внутренние звонки, которые приходят из клиники. Звонили нам менты («пост 12-й, у вас там окно на втором этаже, что ли?», «да, у нас там есть окна», «открыто, что ли, в смысле?!»); вентиляторщики («это морг?», «да», «у вас там сейчас было вот так – бубубубух?», «нет, но бух можно устроить», «ты, это… не шути, а если хлопки начнутся – сразу нам звони»). Ну, и сестры из отделений («ой, мальчики! ой, мальчики! у нас тут дедушка умер, приезжайте к нам. А это морг?». «Да, морг». «Ну, мы вас ждем». «Какое отделе… тьфу ты, дурная баба! Повесила трубку! В клинике 27 отделений, где ж я дедушку-то искать буду?!»).

– Патанатомия, слушаю. Да, да, минут пятнадцать-двадцать, – проговорил Боря в трубку. – Тё-мыч!!

– Не вздумай сказать, Борян, что в реанимации труп.

– Не, ни хрена.

– А что?

В ответ я услышал лишь какие-то булькающие вибрации. Выйдя из кладовки с мешком ветоши, увидел красного Борю, который паралитично трясся в приступе похмельного смеха.

– Да кто звонил-то?

– Из реанимации, как ты и сказал.

– Труп, значит. На вскрытие, естественно.

– Не-а, Тёмыч. Два трупа. На вскрытие. Ты у нас сегодня стахановский подвиг исполнишь. Не, честно – я помогу, как всех отдам. Может, хоть помою да зашить что-нибудь успею.

– Ты их забери – и сразу мне в секцию вези. Скоро реаниматологи заявятся, кружком у стола соберутся, пару слов на латыни скажут… Посмертный консилиум…

– Они когда так стоят, мне все время кажется, что сейчас посуду вынут, по сотке разольют, выпьют, не чокаясь, поплачут… – мечтательно сказал Плохиш, выпуская дым через ноздри. – Ладно, Тёмыч, я погнал в реанимацию.

– А я – в секцию.

Привычно проведя рукой по длинному ряду выключателей, я разбудил секционный зал, отменив кварц и врубив лампы дневного света.

Что такое секция? Кафельная комната, довольно большая. Основную площадь занимают три патанатомических стола из нержавеющего металла. В конце каждого – раковина и слив. Над столами – хирургические лампы, которыми почти никогда не пользуются. Парочка железных шкафов с остеклением – в них инструмент, банки для биопсий и… много еще чего. По углам стоят две раковины с ножным приводом. Чтобы водичка пошла, нужно ногой рычаг нажимать. Когда руки покрыты кровью так, что не видно перчаток – очень удобно. У окна стоит письменный стол, но я ни разу не видел, чтоб за ним кто-нибудь сидел. Электроточилка для ножей – незаменимая штука.

И весы. Эта вещь – моя любимица. Старорежимные стрелочные весы, громоздкие, железные, выкрашенные какой-то грязно-зеленой краской, словно готовы в любую минуту отправиться на войну. Служат для взвешивания органов. И когда в секции пустота и чистота – весы как весы. Но когда денек, вроде сегодняшнего, подходит к своему зениту, все столы заняты пустыми людскими каркасами, на полу пятна крови, везде стоят банки с кусками человечьего нутра, окровавленные тряпки то тут, то там… И в центре всего этого – санитар в хирургической пижаме, весь забрызганный красным, с розовой полоской мозга на прозрачном клеенчатом фартуке, которая ползет крупными каплями вниз, к ногам… а на брови у него присохший желтый кусочек жира, что еще недавно согревал кого-то из тех, кто на столах… В воздухе стоит кисловато-приторный запах мяса, желчи и фека… дерьма, в общем… Вот тогда весы неимоверно роднят секционный зал с рыночным прилавком в мясном ряду, в котором одновременно случился и завоз, и распродажа. Зрелище завораживающее.

Пробовал выносить весы из секции – обычная мертвецкая. Весы назад – адова лавка. Каннибалам – скидки.

А-а, совсем забыл… Каждый трудяга старается придать своему рабочему месту какой-то личный оттенок, сознательно или неосознанно. Мы с коллегами не были исключением. А потому однажды на стене в секционной появился лозунг, исполненный в лучших традициях советской пропаганды. Белыми трафаретными буквами на узкой полоске кумачовой ткани было написано: «Жить надо так, чтобы тебя не вскрывали».

Этот миниатюрный транспарант делил всех, кто его видел, на две категории. Одни замечали в этой фразе лишь шутку санитаров. Другие же сразу проникались ее глубоким смыслом, втайне задумываясь над своей жизнью.

Кроме кумачово-белого воззвания была в секционном зале нашего отделения и еще одна посторонняя вещь, не вписывающаяся в приказы и распоряжения Главного медицинского управления. Пузатый кассетный магнитофон, с выпирающими боками мощных колонок, стоял недалеко от весов. Забрызганный микроскопическими капельками мертвой крови, которые были не видны на черном пластике корпуса, он скрашивал монотонную мясную рутину то Оззи Осборном, то Моррисоном, то легкомысленным эфиром модной радиостанции.

Пока я с тобой, читатель, трепался – успел подготовить секцию к работе. Вынул ножи, иголки, банки для биопсий, ветошь, жбан с формалином. Теперь – на второй этаж, к врачам. Там тоже морг. Но та его часть, где царство науки, и правит бал высшее медицинское образование. Поднимаемся по лестнице. Открываем дверь и – другое дело… Пальмы, лианы, аккуратный журнальный столик, рекреация с кофеваркой. В открытых дверях кабинетов видны достойные люди у микроскопов и компьютеров.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.