Евгений Гришковец - Избранные записи Страница 3

Праздник проходил в питерском клубе «Сохо», на большой экран проецировались мультфильмы, но аниматоры уже не обращали внимания на то, что идет на экране, выпивали и танцевали. И вдруг, должно быть, по ошибке клубного техника, на экране появилось порно. Мультипликаторы не обратили на это внимания и даже, наверное, не заметили разницы. Порно показывали минуты две, потом опять пошли мультфильмы. Но зрелище было сильное: весёлые отечественные аниматоры, танцующие на фоне порно.

В общем, мне понравилось с ними общаться: интересные и добрые люди.

А еще с восторгом наблюдал, как один человек пошутил. Мы стояли возле клуба, на празднике мультипликаторов, а мой знакомый – изрядного роста и веса человек, большой и даже толстый. И может быть, по этой причине именно к нему подошла маленькая японка и спросила его: «Аге you а bodyguard?» А он тут же ответил: «No! I’m just а body».

В воскресенье весь день с утра и до спектакля провалялся в гостинице – всё никак не могу выздороветь, но выходной день удался. В четвёртый раз пересмотрел «Форреста Гампа» по ТНТ. К счастью, он часто прерывался рекламой, и мне удавалось в эти перерывы чистить зубы, бриться, приводить себя в порядок, но фильм я посмотрел от начала до конца. Хорошо, что он такой длинный. Отличный фильм выходного дня.

Вчера ехал в Москве на спектакль, и на Тверской, а потом на бульваре нам мешал проехать, жёстко подрезал и всячески грубил здоровенный джип. Водитель вёл себя просто по-хамски, при этом явно спешил, а после выяснилось, что он спешил ко мне на спектакль…

21 ноября

Одно из самых сильных и романтических впечатлений моей жизни связано с ощущением необъятности мира, тайны и открытия.

В 1987 году мне пришлось стоять в дозоре на берегу Татарского пролива, каждый день по четыре часа. Татарский пролив всегда штормит. Я бродил у самого края земли. Я был совершенно один. Я был юн. А море выносило на берег разные предметы: обломки ящиков с иностранной маркировкой, обрывки верёвок, поплавки сетей. Однажды вынесло кусок спасательного круга. На круге можно было прочесть часть названия корабля. Остались буквы «… VEGE…» Что было за судно? Что с ним случилось? Мне неизвестно.

Я ощущал себя совершенно Робинзоном, а море выносило и выносило предметы с проходящих в невидимой дали кораблей. Однажды я нашёл в прибое баллончик, похожий на баллон из-под «Дихлофоса» или другого ядовитого средства. С баллончика океанская вода смыла всю краску, и прочесть, что там внутри, было невозможно. А внутри содержимое осталось. И ещё там отчётливо слышалось присутствие нескольких маленьких металлических предметов, возможно, шариков. У баллончика отсутствовал и разбрызгиватель, торчала только пластмассовая пупочка.

Я долго рассматривал и изучал этот предмет и даже вспомнил, что в каком-то американском фильме видел, как герой, кажется полицейский, пользовался пеной для бритья из такого баллончика. Я подумал, что нечто подобное волны принесли и мне. Я нажал на пластмассовую пупочку палочкой – из баллончика пошла белая пена. Она лежала у меня на ладони… Я почувствовал очень вкусный запах, не парфюмерный, а именно вкусный, и не без страха лизнул. Так я впервые в жизни попробовал взбитые сливки. Это были самые вкусные взбитые сливки в моей жизни. На бесконечно далёком берегу, у гремящего прибоя, принесённые невесть откуда, неведомо с какого корабля. Никогда ни до, ни после я не ощущал мир таким бескрайним и таким манящим.

27 ноября

Отлично помню времена, когда сильно и постоянно слушал музыку. Знал составы любимых групп наизусть, помнил все альбомы… Я не понял тогда, почему приятели, не так страдающие меломанией, как я, перестали с удовольствием ходить ко мне в гости. Просто я приводил их и ставил им свои любимые песни, причём во время прослушивания сидел рядом, заглядывал в глаза и ещё пальчиком грозил: вот самый лучший момент или: вот это гитарное соло нельзя пропустить.

А потом я попал в гости к одному любителю джаза, и со мной было проделано то же, что я делал со своими друзьями, и я всё понял. Так что любимая мною музыка остаётся теперь при мне.

В 1990 году я слушал только довольно тяжёлую музыку, а попсу не слушал вовсе.

И вот группа студентов Кемеровского университета поехала в Таллин, тогда ещё советский. В этой группе были моя будущая жена и я. Я был тогда влюблён, но ещё не сокрушительно. Ездили мы зимой, погода была гадкая. Но – молодость, путешествие, любовь, студенчество…

В один из дней нас повезли на экскурсию на таллинскую телебашню. Ничем не особенная, она стоит недалеко от моря, и с неё открывается сильный вид. На большой высоте этой башни есть (или был) большой круглый обзорный зал ресторана, который к тому же медленно вращался вокруг башни, как вокруг оси.

Мы поднялись туда и удивились тому, что зал не вращается, но нам объяснили, что он включается только в 14.00, зато вид от этого хуже не становится. Нам ещё предложили всмотреться, пообещав, что мы увидим за заливом Финляндию. Мы всматривались, но ничего не увидели. Рядом со мной стояла моя будущая жена, под нами были воды залива с корабликами, за горизонтом – невидимая Финляндия… И вдруг наступило 14.00. Пол медленно двинулся под нашими ногами, началось вращение, и громко зазвучала песня, которую я с тех пор не просто люблю, а очень люблю.

За минуту до того, как она зазвучала, я не поверил бы, что мне может понравиться такая песня, для меня это была попса. Это была песня «Pet Shop Boys» «You are always on my mind». И горизонт медленно уходил куда-то вправо, и я ощущал себя внутри прекрасного музыкального видео.

А сколько таких историй! И сколько прекрасной музыки! Сколько сложных периодов в жизни совпадали с какими-то конкретными мелодиями и песнями. И есть люди, которых нет уже в живых, но с которыми связана какая-то музыка и о которых непременно вспоминаешь, когда она звучит.

29 ноября

…Когда-то я вернулся с воинской службы в состоянии сильной обиды. Но через какое-то время понял, что жить с обидой – всё равно что оставаться с незалеченной раной, то есть быть почти инвалидом. Я знаю многих моих ровесников, которые со своей обидой так и не справились. Многие эмигранты живут обидой. Я и спектакль «Как я съел собаку» делал с целью с обидой расстаться.

Но с обидой жить довольно просто, механизм обиды многое упрощает. Я хороший – они плохие, вот я и обиделся. Обида снимает вину, обида даже оправдывает, но если обижаться долго и на многое, через некоторое время можно обнаружить себя прекрасным человеком, живущим в плохом и обидном мире среди плохих и обидных людей. А если не обижаться, вопросы возникнут по большей части к самому себе. И тогда можно ощущать себя не самым умным, не самым правым и не самым прекрасным в мире, но при этом жить среди хороших людей и не в худшем из миров.

3 декабря

Вчера, благодаря выборам, по телевизору показали первую серию «Шерлока Холмса». У меня, конечно, есть фильм на DVD, но (об этом удивительном феномене я говорил в спектакле «ОдноврЕмЕнно») именно по телевизору такое кино можно смотреть, не отрываясь. Вчера я остро вспомнил, как видел его в первый раз.

Думаю, мне было лет четырнадцать, Конан Дойла я уже к тому времени прочёл. В старых переводах Ватсон писался как Уотсон – и Ватсон мне не нравилось. Я вообще начинал смотреть фильм не без скепсиса. Но какой же был восторг! Теперь об этом бессмысленно говорить, это уже классика. Но какое счастье расставаться со скепсисом и отказываться от предубеждений в процессе просмотра фильма или прочтения книги! От этого впечатление только усиливается.

А тогда мы только переехали в новую квартиру на проспекте Химиков в Кемерово, был конец зимы, папа уехал в командировку. Мы сидели с мамой в абсолютно пустой квартире, на окнах не было штор, было ощущение начала нового периода в жизни. И мы впервые услышали ту музыку из фильма, и началось острое удовольствие. Фильм тогда не перебивался рекламой, телевизор был чёрно-белый… От удовольствия захотелось есть… Отчётливо помню, что нашлись сосиски и початая банка зелёного горошка. Первая серия премьеры «Шерлока Холмса», на тарелке сосиски и зелёный горошек. От скепсиса не осталось и следа… Я тогда и подумать не мог, что когда-нибудь сыграю в кино и буду иметь представление о том, как кино делается. Я просто получал полное возможное наслаждение, какое только можно получить от кино дома у телевизора.

И до сих пор я наслаждаюсь тем, как пользуются разнообразными предметами герои этого фильма. Как же в этом фильме много приятных и красивых штуковин и штучек! Как они едят и пьют. Как они там одеты. Когда я вышел в Лондоне на Бейкер-стрит, я понял, что Бейкер-стрит в том кино, снятая в Риге, мне гораздо приятнее и роднее, чем эта реальная, огромная улица в настоящем Лондоне. Кстати, именно из этого фильма я узнал, как англичане пьют подогретый херес. Делаю так зимой, очень вкусно. Не было бы фильма, я бы не знал и не чувствовал этого вкуса. А на съёмках они наверняка пили не херес, а какой-нибудь разведённый чаёк или, как мы на съёмках «Прогулки», вместо виски пили яблочный сок. (Кстати, на соке бывают пузырьки, а на виски не бывают.)