Евгений Касьяненко - Забытый солдат империи Страница 3

Невысокая черноволосая и довольно миловидная Люся впервые была на курорте. Глядя, как на ее глазах бешеными темпами развивается любовный роман, она, видимо, считала, что все это в порядке вещей, что такова растленная курортная жизнь, хотя сама себя вела счень тихо. Вообще, первые дни Земцов не замечал ее присутствия в их компании и, если бы кто-то у него спросил, какого цвета волосы у «третьей лишней», вряд ли бы смог дать ответ. Да, и еще: никакого отношения к творческим профессиям Люся не имела, впрочем, таковыми было большинство обитателей этого санатория, по крайней мере, в марте.

Земцов «дорвался», почувствовал себя хозяином фантастической блондинки. И повел себя соответствующим образом. Вадима раздражали длинные юбки Эвы, скрывавшие ее красивые ноги. Он взял и расстегнул три нижние пуговицы на разрезе ее длинной юбки, а на следующий день с удовлетворением отметил: и на других юбках нижние пуговицы расстегнуты. Эва с пониманием подыгрывала своему русскому любовнику. Она ему безумно нравилась, хотя он через пару дней с удивлением обнаружил, что достаточно грубые скандинавские черты лица Эвы делают ее и не такой уж красивой, как ему показалось в первые минуты знакомства. Но Эва ослепляла – своей фигурой, походкой, косметикой, странным ароматом неизвестных ему духов, своей неславянской одеждой и шармом.

И странное дело: женщина, переспавшая с ним ровно через час после того, как он ее впервые увидел, вызывала у Вадима куда большее уважение, чем его прошлые подруги, расчетливо высчитывавшие, когда посещение постели уже укладывается в какие-то выдуманные правила «бонтона». Как ни парадоксально, поведение Эвы было порядочнее и честнее. Они приехали на курорт, где значительная часть людей мечтает слегка отдохнуть от семейной жизни. И, изменяя своим женам и мужьям, как правило, вовсе не собираются с ними расставаться. Но нет ничего пошлее, чем прелюдия курортного романа, когда вполне серьезные мужчины и женщины говорят друг другу придуманные наспех, ничего не значащие слова. А Эва хладнокровно опустила эту прелюдию в небытие, предпочтя сразу перейти, если не к подлинным чувствам, то к подлинной страсти.

Во всем же остальном она была удивительно милой и понятливой. Вадим через силу – об этом ему было неинтересно с ней говорить – перекинулся парой профессиональных фраз о журналистике и понял, что имеет дело с равной по мастерству.

С первого же дня они жили «втроем», по четкому распорядку, фактически навязанному им Эвой. Утром она приходила к нему в номер на полчаса. Потом они завтракали и шли в центр, к «свечкам», где был единственный в поселке зимний открытый бассейн с подогретой морской водой. Затем осматривали абхазский музей или раннехристианский собор, пили по бокалу вина в чудном кафе с круглой дырой в небо посредине. И снова втроем шлялись по пляжу, глядя на стаи дельфинов, резвящиеся совсем близко от берегу в это время года. К вечеру сидели где-нибудь в кабачке на открытом воздухе, на чурбачках, среди реликтовых пицундских сосен. Каждая сосна была снабжена аккуратной жестянкой со своим порядковым номером. А потом допоздна травили анекдоты и пили изабеллу в номере «люкс», пока Эва не вела Вадима в его коварно обмененные скромные апартаменты. Она никогда не оставалась на ночь – это было ее единственным капризом. А, может быть, точным сексуальным расчетом – чтобы утром их вновь страстно тянуло друг к другу.

Так прошло десять дней. И каждый день приближал их неизбежную разлуку…

6

…В Сухуми они сели на гражданский аэродром, в самый дальний его угол. Маликовский, бывший здесь не раз, объяснял:

– Вот там, за аэродромом, болото, а за болотом, на берегу моря, дом отдыха внутренних войск. Три километра по прямой, но надо в объезд. Отдохнем пару дней и домой, когда следующий борт пойдет. Пошли на аэровокзал, позвоним и возьмем тачку.

«От чего отдыхать? От трех дней пьянки в Карабахе?» – подумал Вадим, шагая следом. Они протолкались через толпу улетающих и встречающих к будке телефонного автомата. Маликовский позвонил.

– Васильев? Здравствуй, дорогой! Сейчас возьмем тачку и через десять минут будем у тебя. Встречай.

Было отчетливо слышно, как в трубке его обозвали идиотом.

– Да?… Ну ладно… Ждем.

Маликовский повернулся к Вадиму и вздохнул:

– Велели идти к военному коменданту аэропорта и ждать. В Абхазии тоже неспокойно. Пришлют бронетранспортер.

….День был прекрасен и море прекрасно. Они с Семеном уже второй час не покидали воды, если не считать минутной вылазки на берег за стопариком коньячного спирта. Единственное, что отравляло жизнь – смотреть как слоняются без дела на берегу два автоматчика, охраняющие их, пока «господа офицеры» принимают водные процедуры.

Потом в доме отдыха начался переполох – приехал командующий округом. Вадим этому обрадовался – в Степанакерте взять интервью у командующего не удалось. Но генерал был хмур и на просьбу Земцова сказал, что ему некогда, через час он улетает в Пицунду. Там ЧП. На просьбу взять их на мыс, генерал ответил отказом. Вадим попросил у командующего две минуты для разговора наедине. И добился поездки.

– Что ты ему сказал? – удивился Маликовский.

– Что я сплю с его женой и, если командующий нас не возьмет, об этом узнает весь округ.

– Нет, серьезно?

– Семен, отстань, я – журналист центральной газеты. Высокая политика. Пойдем, возьмем вещи. Оттуда вертолет пойдет прямо на Ростов.

Они полетели в Пицунду.

7

(ретроспектива)

…За день до отъезда Евы Вадим устроил ей небольшой демарш – сказал, что хочет провести день «без этого хвоста», то есть Люси. Она согласилась. Они решили уйти куда-нибудь подальше от цивилизации.

Мартовский лес в абхазском предгорье больше похож на ухоженный парк. Среди еще не покрывшихся листвой дубов и буков стоят странные кусты с большими толстыми темно-зелеными листьями. Возможно, это молодые побеги магнолии, но Вадиму и Эве кажется, кто-то специально насадил комнатные фикусы, чтобы украсить лес. Он нереален, как на картинах постимпрессионистов. Эва вдруг начинает страстно целовать Вадима. Она плачет.

– В чем дело, Эвочка?

Она лишь машет головой и тут же закрывается броней своего извечного цинизма:

– Ты хочешь меня? Может, прямо здесь?

Где-то слышны голоса. Вскоре они выходят к небольшому селению в распадке гор. Просят напиться у двух пожилых женщин, окучивающих побеги лимона.

– А нельзя ли у вас купить вино?

Их ведут в комнату с земляным полом, где, однако, стоит большой цветной телевизор. На столе появляется казенный графин, вроде тех, что стоят в президиумах, с рубинового цвета вином. Потом второй такой же. Они много выпили, но хмель не идет, только тяжелеют ноги, когда они спускаются с горы.

– Пойдем быстрее домой, я хочу спать.

Эва засыпает в его кровати, едва сняв платье и при этом крепко обняв рукой Вадима.

Вечером, приняв душ, они продолжают совместные похождения.

От утреннего уныния Эвы не осталось и следа. Напротив, она очень весела. Они идут в ресторан в соседний санаторий. Весь вечер трое кавказцев из-за соседнего стола приглашают Эву танцевать и каждый раз та охотно соглашается.

В душе Вадима растет ревность.

– Эва, нам пора домой.

– Хорошо, ты иди домой, а я еще посижу полчаса за соседним столиком с теми ребятами.

Вадим растерян.

– Эва…

– Я тебе не жена. Иди домой.

– Но…

– Иди домой.

Вадим выходит из санатория. Отходит в тень деревьев и ждет.

Наконец-то! Из бокового выхода санатория выбегает Эва.

– Эва, я здесь…

– Быстро отсюда. По берегу.

Они бегут по песку. Вот и их Дом творчества. Но у забора из рабицы, уходящего прямо в море, их уже ждут. Трое. «Объехали кругом, на машине».

– Эва, отойди…

– Осторожнее, Вадим.

Он останавливается у самой кромки воды. Эти трое подходят ближе. Вообще-то, никакой угрозы для него эти праздные гуляки, с психологией насильников, не представляют. Так, курортная шелупонь. Если…если у них нет в кармане ножей. Иначе меня собьют с ног, а «девочку» затолкают в машину и увезут в горы. Поэтому надо действовать, как учили, – на упреждение. В конце концов, их трое и намерения каждого вполне понятны. Вадим ждет, когда силуэт каждого четко прорисуется на фоне белого песка. И бьет. Мгновенно и три раза. Три раза ногой. Ниже живота каждому. Неэффектно, но надежно, особенно когда тебя полгода заставляли тушить ногой свет в комнате. На пляже стоит дикий вой и мат на нескольких языках. Но похотливые коты в ближайший час никому не страшны.

– Вадим, я боялась…

– Ну что ты, Эва, я же рядом…

– Я боялась за тебя…

– Тоже мне, скажешь, это же пижоны. – Они уже поднимаются в лифте на свой этаж.

– Я боялась, что ты их сгоряча убьешь, а потом будет скандал. У тебя плохая память. Мы давно знакомы, Вадик, видели друг друга пять лет назад. В Таджикистане… в разведшколе… После прыжков. Я зайду к Люсе.