Лариса Райт - Королева двора Страница 31

Дашутка металась по постели, Ксанка по квартире, а мысли ее по соседнему подъезду, в котором неверный муж сходил с ума от любви к прекрасному. Женщине отчаянно хотелось схватить дочь и принести ее на порог к Дине, чтобы та увидела, как страдает маленький человечек в то время, как она ублажает ее отца. Ксанка едва не сделала это, уже укутала ребенка в одеяло, но сдавленные хрипы девочки, ее посиневшее лицо и сбившееся, почти неслышное дыхание, заставили бежать со своей драгоценной ношей совсем в другом направлении.

Теперь же в другом направлении Оксану заставили бежать нахлынувшие воспоминания. Она развернула машину и утопила педаль газа с такой силой, как будто там, в полу, находилось спасительное убежище от тоски. Бежать. Бежать, не оглядываясь. Не давая слабины. Она – вумен с приставкой бизнес, и только. И больше никто! Больше никто! Или все-таки кто-то? Женщина снова резко затормозила, не взглянув в зеркало заднего вида и не обратив никакого внимания на визг шин позади. Ее внимание теперь полностью переключилось на список контактов в мобильном телефоне. Номер найден, кнопки нажаты.

– Алло. – Почти забытая вопросительно-утвердительная интонация.

– У меня будет время сегодня часа через два.

– Я понял.

Коротко и ясно. Именно то, что сейчас так необходимо. Ни удивления, ни упреков, ни кокетства. Ни пресловутых: «Где была? Почему не звонила?» Ни унылого: «Так почему же ты так долго не звонила?» Ни занудного, наигранного ломания вроде: «Ой, это так неожиданно! У меня куча планов. Не уверен, получится ли так быстро все устроить». Хотя таких вариантов ответа и нельзя было ожидать. Тех, кто жаждал уговоров и собирался повышать свою самооценку посредством женского унижения, Оксана не терпела. Она, конечно, способна и наступать на горло собственной песне, и попирать гордость, и пускаться в уговоры. Но все это оказывалось возможным лишь ради поставленной цели, ради объекта, которым никогда не были и не могли быть эгоистичные мажорные мальчики (назвать их мужчинами Оксана не могла даже мысленно), считающие лучшим подарком для женщины свою снисходительность. Сегодняшней Оксане нужны были те, до кого она снисходила сама. Она вдоволь пресытилась взаимными обвинениями, выяснениями отношений и разговорами о чувствах. Опыт последних нескольких лет лишь только укрепил в ее сознании ранее туманную и не вполне приятную мысль о том, что романтический антураж и кипение страстей оставляют ее совершенно равнодушной.

– Думаю, нам стоит познакомиться поближе. – Довольно робкое предложение для директора мебельного концерна.

– Куда уж ближе? – Оксана расхохоталась. Ее пальцы щекотали его шею, волосы разметались по его груди.

– Нет, я серьезно. Давай сходим в ресторан, поговорим, пообщаемся. Я хочу знать: какие фильмы ты любишь, какие книги, какой цвет твой любимый. Расскажи мне о своем детстве, о родителях.

– О родителях? – Что ж, напоследок можно было и о родителях: – Мама на кладбище, папаня сгнил в тюрьме. – И все: «Чао, бамбино. Сорри». Может быть, он и мечтал познакомиться с ней «поближе», но она отнюдь не испытывала такой потребности.

Не было у нее и потребности в постоянных звонках и просьбах о встрече.

– Может быть, встретимся сегодня? – предлагал заказчик, с которым она имела глупость переспать для того, чтобы тот прекратил вести бесконечные разговоры о скидках. Мебель свою он давно получил, квартиру обставил, а номер Оксаны забыть никак не мог.

– Нет, у меня вечером планерка, а потом ужин с клиентом.

– А завтра?

– Завтра… Завтра точно не помню, но определенно что-то было. Надо заглянуть в ежедневник.

Через пять минут новый звонок:

– Ты заглянула?

«Идиот! Ну, конечно же, нет!»

– Да. Приезжают поставщики, так что завтра тоже ничего не получится.

– Послезавтра?

– Улетаю на переговоры.

– На следующей неделе?

– Боюсь, она вся расписана.

– А когда же?

Женщины по природе своей жалостливы и тактичны. Каждая вторая мялась бы и лепетала еще тысячи «может быть», «как-нибудь» и «созвонимся». Но Оксана выкована из твердых металлов. Ей давно опротивели занудство, мягкотелость и глупость. Поэтому и ответ был короткий и твердый:

– Никогда.

Когда-нибудь, возможно, ей снова понадобятся и ужины при свечах, и долгие разговоры за бокалом вина, и тесные объятия под пледом у телевизора, на экране которого Ричард Гир увозит в сказочное будущее Джулию Робертс. Впрочем, «снова» здесь неуместно. Ко всей этой волшебной картинке подходило то самое пресловутое «никогда», ведь таких романтических ментов в жизни Оксаны пока еще не случалось. Да и необходимости в них не было. Не тосковала душа по романтике, не жаждала близости, не вожделела тепла. Хотела ясности и простоты.

– Приедешь?

– Приеду.

Время обозначено. Место, небольшая гостиница в центре, давно известно. Не надо ни уговоров, ни расспросов, ни обещаний. Нужно лишь настроение. Настроение, чтобы почувствовать себя просто женщиной без приставки бизнес. Настроение появилось и на какое-то время затмило и тягостные воспоминания, и тщательно выверенные планы, и угрызения совести из-за наличия у любовника жены и троих детей. Но какое-то время – это всего лишь промежуток, дрожащий и исчезающий под властью бесконечного. Прошлое не имело конца, оно жило в настоящем. Поход в парикмахерскую Оксана могла заменить на встречу с любовником лишь потому, что сияющие глаза красят женщину гораздо больше, чем искусная прическа. Разве станет кто-то обращать внимание на даму с потухшим взором? А Оксане сегодня горящий взгляд был необходим, как воздух. Именно она должна была сиять. Именно ей должны были достаться лавры победительницы в сражении, которое она вела столько лет. Сегодняшний вечер не должен стать рядовым спектаклем, она обязана сыграть премьерный показ и превратиться в настоящую приму. Обязана, потому что… Потому что не забылась давняя обида. Не стерлась из памяти. А если бы стерлась, разве стала бы Оксана так настойчиво искать сирень?

13

Премьера даже для примы – событие очень волнительное. Настоящих актеров эмоции захлестывают во время любого спектакля. А уж если речь идет о твоем бенефисе, то сохранить спокойствие не удастся при всем желании.

«Пустая болтовня и шопинг», – нехитрый рецепт от невроза давала со страниц модного журнала одна из многочисленных молоденьких звезд, имена которых зажигались и быстро гасли на небосклоне эстрадного олимпа.

– Сто грамм и дружеская беседа, – рекомендовали актеры постарше и помудрее. – Ничто не расслабляет так, как рюмка хорошего коньяка.

Возможно, подобное средство и являлось панацеей в драматическом искусстве. Немного алкоголя расслабляет здравомыслящего человека ровно настолько, сколько необходимо, чтобы речь звучала громче и текла плавнее, чувства проявлялись ярче, а приподнятое настроение наполняло спектакль яркими красками. Если и случится кому-то слегка переусердствовать с количеством спиртного и не вполне уверенно двигаться по сцене, зрители охотно примут это за особенность персонажа. В балете же пошатывания и подергивания неуместны и не вызовут ничего, кроме осуждающего шепота. Конечно, свистеть и скандировать «на мыло» никто не станет (не та публика), но обсуждать в кулуарах будут непременно и расскажут всем о твоем провале.

Были и другие способы избавиться от предпремьерного мандража:

– Литература, – говорила одна пожилая актриса, – вкусная, сочная, вечная. Нет ничего лучше, чем отпустить свои треволнения и помечтать при луне с Наташей Ростовой, или поволноваться о судьбе вишневого сада, или поразмышлять над вечным «Кто я? Тварь дрожащая или право имею?».

Читать Дина любила. Пристрастилась к книгам, еще живя в общежитии, где единственным развлечением помимо разговоров с подружками-соперницами была библиотека. Дина стала там частым гостем, хватала с полок все подряд, не особо разбираясь в литературной ценности книги. Одни истории захватывали ее больше, другие меньше, но интерес ее не зависел от «вкусности, сочности и вечности» прочитанного. Ее занимала динамика сюжета и характеры героев. Бесхарактерные и простые – чеховские маленькие люди – были ей чужды и не симпатичны. Персонаж, о котором стоило читать, обязательно должен быть цельным, сильным и устремленным в будущее. Он обязан был идти вперед и достигать своей цели. «Бороться и искать. Найти и не сдаваться», – этому девизу Сани Григорьева из «Двух капитанов» так или иначе соответствовали все любимые лирические герои Дины. Она читала и перечитывала: вместе с мушкетерами вызволяла из Англии подвески королевы, спасала евреев из гетто с Даниелем Штайном и била французов под Аустерлицем с князем Болконским. Читала и перечитывала. Где угодно, когда угодно. Но только не в театре и не перед спектаклем.

«Работать больше, репетировать. И не о чем будет волноваться», – прочитала она как-то в одном интервью. Что это было за интервью, Дина давно забыла, а слова помнила. Уж слишком хорошо они соответствовали ее методу снятия напряжения.