Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается Страница 35

Во дворе заскрипел вороток на колодце, напоминая ей далекое детство. Не решаясь без Еремеева заглянуть за занавеску, докторша села на стул, положив руки на колени. В доме было тепло, и Катя расстегнула пальто. Накопившаяся за две недели усталость навалилась на нее, глаза стали слипаться, и ее потянуло в сон. Чтобы взбодриться, пришлось встать и даже помотать головой. Гремя ведрами и выплескивая воду из переполненных ведер, в комнату вошел Еремеев.

– Вы пока есаула нашего смотреть будете, дай бог ему здоровья, я чайку согрею. И варенье у меня есть. А потом я вас и провожу. А не захотите идти, так у нас еще одна комнатка имеется, там господин капитан живет. Но мы его подвинем.

– Куда подвинете?

– Как куда? В чулан. Не может же барышня спать в чулане, а господин офицер в избе. Несправедливо это и не по этикету.

– Да нет, я домой пойду. – Катя вздохнула, вспомнив про коробку с «Полтавы».

– Ну как знаете. – Еремеев повесил себе на плечо полотенце и протянул ей мыло.

Глава 17

Сеул. Январь 1904 г

Вечером 24 января слухи о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией достигли Чемульпо. О них Рудневу во время ужина сообщил командир французского крейсера. По возвращении на свой корабль Всеволод Федорович отправил Павлову шифрограмму в Сеул. Несмотря на то что Павлов уже больше недели не получал никаких телеграмм из России, он не счел возможным доверять слухам. Глава русской миссии в Корее все еще ждал спасительную директиву от высшего начальства.

Не дождавшись ответа на отправленную вечером шифровку с запросом о распоряжениях для «Варяга» в связи с готовящимся уходом «Чиоды», Руднев утренним поездом выехал в Сеул. Японцы к этому времени захватили в Фузане русский пароход «Мукден», а у острова Цусима – пароход «Екатеринослав». Соединенный флот, ведомый вице-адмиралом Того, прошел Корейский пролив и приближался к острову Чеджоу.

– Второго февраля транспорт «Фудзиками-Маару» доставил в Чемульпо шестьдесят девять ящиков с винтовками и свыше пятисот ящиков с телеграфным оборудованием. Знаете зачем?

– Догадываюсь.

– Правильно. Для обеспечения связи между подразделениями японской армии. Оккупация Кореи началась, уважаемый Александр Иванович.

– Оккупация Кореи подходит к концу, Всеволод Федорович. И Россия ничего не сделала, чтобы это остановить. Сеул буквально забит японцами. Везде шныряют переодетые офицеры и солдаты. Мы все это видим и бездействуем, исполняя дурацкое предписание: не раздражать младшего брата. А брат точит нож и хладнокровно думает, как всадить нам его в спину: наполовину или по рукоятку.

– Я с вами согласен. То, что они все это делают в открытую, на глазах у великих держав, дает основание думать о серьезности их намерений по отношению к России.

– Что сделано с нашей стороны за все это время? Да ничего. Одни обещания подумать и рассмотреть. Вопрос по Корее – не решен, вопрос по Маньчжурии – не решен, вопрос о портах, льготах, транзите, концессиях и пошлинах – ничего этого нет. И в Токио прекрасно понимают, что Россия не намерена им все это уступать. А знаете почему?

– Почему?

– Да потому, что мы великая держава. А кто они? Да о них до середины прошлого века вообще никто ничего не слышал. «Мы не уступим им ни пяди», – кричат наши черносотенцы. «Как бы прочно ни стоял Порт-Артур, мы возьмем его», – вторят им японцы из антирусской лиги.

– Я согласен с вами. Япония выросла из пеленок, и, как говорится, пришло время носить штаны.

– Безусловно. И первый удар они нанесут здесь. – Павлов топнул ногой, с хрустом давя несчастную ледышку, случайно попавшую ему под каблук.

– А что корейцы?

– Большинство из них патриоты, а остальные скоро ими станут. Они ненавидят японцев и очень болезненно воспринимают их появление на полуострове. – Павлов сшиб тростью ледяную сосульку, свисающую с куста акации. – Но в военном деле они дети. Начнись война между Кореей и Японией – и через час она превратится в бойню. И все это здесь прекрасно понимают, поэтому и стараются не перечить японцам.

Несмотря на конец января, было тепло. Накануне приезда Руднева в Сеул в городе прошел дождь. Черепичная крыша, подоконники, деревья и даже кованый забор с имперскими орлами были покрыты свисающими сосульками. От этого здание было похоже на сказочный терем, в котором уютными желтыми пятнышками светились окошки, а на вертеле в огромном зале, в пылающем камине, жарился молодой ягненок. На стол уже поставили пинту хорошего немецкого пива. Прислуга бойко сервировала стол, а секретарь посольства смотрел в окно, наблюдая за гуляющей по парку парой.

Руднев и посол в Корее Павлов не спеша шли по аллее внутреннего дворика российской дипмиссии в Сеуле. Под ногами хрустели ледышки. Снег, о котором все мечтают с приходом зимы, выпал только раз – под Новый год. Запорошил город, преобразив его словно по мановению волшебной палочки, продержался пару дней и растаял, не в состоянии противостоять теплым юго-восточным ветрам, приходящим со стороны Филиппин.

– У меня один вопрос: когда?

– Я думаю, в течение недели все решится. У Токио, в отличие от Петербурга, есть цель, к которой японцы и идут. Как говорят на Востоке, даже хромая черепаха может пройти тысячу миль.

– Перед отъездом к вам я был зван на «Палладу». Где в довольно тесном кругу зашла речь о восточном коварстве и ударах в спину и из-за угла. Так вот, капитан Готье, раскупоривая очередную бутылку шампанского, изложил суть секретной телеграммы, полученной портовыми поставщиками из Токио. В данном письме шла речь о необходимости бесперебойного снабжения русских кораблей в Чемульпо, чтобы у команды не возникло подозрений о приближающемся разрыве отношений и начале войны.

– И как? Перебоев не было?

– Пока нет.

Павлов остановился и посмотрел на Руднева. Из-за огромной окладистой бороды консул был похож на Джеймса Максвелла. Павлов, как и его прототип, имел удивительный нюх на закулисные интриги, и если Максвелл был докой в инженерных делах, то консул – в дипломатических. Павлов умел налаживать контакты, и именно он передал Рудневу шифровку о том, что, по сведениям корейского императора, в Чемульпо идут десять японских военных кораблей. Он чувствовал приближение войны, но, как зависимое лицо, продолжал вилять, стараясь плавно обтекать данную тему.

– Ну вот вы и ответили на свой вопрос. Война начнется, как только вам не пришлют продовольствие.

Несмотря на то что в последнее время японские и российские газеты запестрели взаимными поцелуями, оба были уверены, что война разразится в ближайшие несколько дней. Руднев был уверен, что японцы не решатся напасть без объявления войны, а Павлов, как знаток Востока, был совсем иного мнения.

– Скажите, Всеволод Федорович, что вы думаете о древнерусской традиции говорить врагу: «Иду на вы»?

– Превосходная традиция. В этой фразе все – и сила, и храбрость, и мужество войска.

– Пойдемте, нас уже зовут к столу. – Павлов заметил идущего к ним секретаря и кивнул ему. Тот остановился и стал терпеливо ждать. – Так вот, уважаемый Всеволод Федорович, оказывается, японцы, прекрасно понимающие, что такое «кодекс чести» и с чем его едят, при этом с презрением относятся к европейской манере вести войну, предупреждая об этом заранее. Они считают это безумием. Скрытность – вот удел азиатов. Объявить о том, что ты идешь на врага, – значит, лишить себя победы. И здесь нет страха и нет трусости. Здесь больше мистики. Помните присказку: «А вам, сударыня, я не скажу, у вас глаз дурной»? Так будет и с Россией. Скажите, когда начнется война? А вам я, голубушка, не скажу, а то еще сглазите.

Они рассмеялись и пошли к дому. Секретарь, не дожидаясь, когда они поравняются с ним, сунул руки в рукава кимоно, развернулся и, стуча сандалиями по ледяной корке, засеменил к дому.

Глядя в спину секретарю-корейцу, верой и правдой служившему России, Руднев вспомнил фразу Павлова насчет окрика из Петербурга: не раздражать японцев. Вспомнил и подумал, что имей наш император хоть часть той воли, которую имел Петр I, или хотя бы каплю бабской екатерининской прозорливости, вооружил бы корейцев винтовками, перекинул сюда две-три дивизии казаков и военспецов из офицеров, что посмышленей, и ни о какой войне не могло бы идти и речи.

– Вы о чем-то задумались? – Павлов уловил минутную паузу, возникшую между ними, и, как истинный дипломат, тут же прореагировал на нее.

– Задумался. – Руднев не стал объяснять причину.

За последние несколько часов они несколько раз перемыли кости не только императорскому окружению, но и самому Николаю II. Обсуждать было противно и неприятно, от этого тошнило и хотелось вымыть руки и лицо, но это была единственная возможность сбросить пар. На фоне глобальных приготовлений Японии к войне то, что творилось в русском стане, вызывало только озлобление и недоумение. Войска бездействуют, никаких стрельб, никаких маневров. Укрепления не обновляются, торпеды ржавеют на складах. Команды кораблей списываются и меняются на новобранцев. Снаряды на складах не того калибра, маскировки нет, патронов нет, планов по обороне нет. Одним словом – настоящий русский бардак.