Юрий Запевалов - Донос Страница 36

Прямо скажем, начало не очень приятное. Что-то они не договаривают.

Следователь долго читал и перечитывал мои признания. Затем они с опером вышли, их долго не было. Вернулись, вначале следователь, затем, через какое-то время и опер. В руках он держал уже ксерокопию моих «записок». Видно они советовались о чем-то с начальством.

– А теперь, Георгий Александрович, я должен составить Протокол официального допроса.

– Допроса в качестве кого?

– Я допрашиваю Вас в качестве обвиняемого. Предупреждаю Вас, что в соответствии с Конституцией Вы вправе… – и так далее по протоколу.

– Но ведь с этого и надо было начинать, еще до составления записки?

– Ничего, куда спешить, нам спешить некуда. Вы согласны давать показания без адвоката?

– Я же сказал, мне скрывать нечего, я готов дать показания.

Следователь с опером переглянулись.

– Вот это правильно, – вмешался опер, – адвокаты теперь дороги, да и что от них толку, если Вы хотите быть откровенным, говорить правду. Правда, она ведь и на следствии правда, – он весело рассмеялся. Странно, так же вели себя «оперы» и в Москве, узнав, что я готов с ними работать без адвоката.

Оба заметно повеселели, обмякли как-то, расслабились.

– Но Вы, – обратился я к следователю, – должны предъявить мне обвинение, в чем вы меня подозреваете, в чем конкретно я виноват?

– Это потом. Вначале давайте побеседуем, Вы ответите на некоторые мои вопросы. В зависимости от Ваших ответов и будет принято решение.

– Но я же все написал!

– Ну, нам кое-что необходимо уточнить.

– Что ж, задавайте ваши вопросы.

Ловушки я так и не заметил. Допрос без адвоката, без предъявления Постановления Прокурора. На что я надеялся? У меня незаконно устроили погром в офисе, разграбили его, произвели обыск в доме, практически арестовали и привезли сюда, в Нижний, фактически конфисковали автомашину, допрашивали в качестве обвиняемого – и все это без предъявления каких-либо разрешающих документов Прокуратуры, а я все играл в какие-то «поддавки», жил в каком-то нереальном, наивном мире. Что это, глупость, незнание законов?

Нет, наверное это годами вынянченная преданность системе, выработанная десятилетиями вера в нашу власть – они-де не могут ошибиться, разберутся, справедливость восторжествует! Или рабская зависимость от Власти, от самых сильных мира сего? Никуда, мол, от них не деться, все равно сделают как им надо! Всего здесь было понемногу, но главное все же, вера в справедливость родных Начальников. Пока именно тебя конкретно не коснется, никак ведь не поймешь, что именно они, эти начальники, по воле случая добравшиеся до власти, установили в стране этот беспредел.

Следователь в своих вопросах повторил все, что я описал в записке. И в моих ответах тоже прозвучали все описанные в записке события и факты.

– Подпишите. Вот здесь напишите «Записано с моих слов верно, мною прочитано». Подпись и число. Вот так. А теперь поедем с Вами в Изолятор временного содержания, на очную ставку с Джавабой. Сейчас выходим, садимся в машину, едем в ИВС. Джавабу туда приведут, в комнату допросов.

– Так я успею уехать в Москву сегодня? Следователь внимательно на меня посмотрел.

– Кажется, Вы еще не поняли, что происходит. Поймите, расследуется крупное мошенничество. Речь идет о миллиардах рублей. Похищенных. Дело на контроле у Министра. А Вы – о дне рождения.

Теперь-то мне понятно, что он думал. «Дурак или прикидывается? Или действительно еще не знает?»

У него в папке лежало постановление Прокуратуры о моем аресте, подписанное еще 16-го сентября. Мы вели наш разговор 19-го. Уже четыре дня я был юридически арестован!

А рассказываю ему байки про день рождения, гости, мол, родственники.

Святая наивность…

Утро выдалось тихим, светлым, безоблачным. Солнечные лучи ударяют прямо в лоб, в глаза. Они и разбудили. Рано еще, где-то около восьми.

Сегодня среда, девятое мая, торопиться некуда, можно поваляться в постели, понежиться. Днем с ребятами, после уроков – я то давно на каникулах, но ребята еще учатся, им еще с месяц надо учиться, но сегодня, после уроков мы решили устроить поход за мороженым. В городе совсем недавно появилось мороженое, в этаких деревянных бочках на колесах. Такую бочку можно увезти куда надо, поставить на самом бойком месте, и нате вам, кушайте на здоровье. Мороженое выдавливалось круглыми порциями из специальной такой баночки металлической, такой металлический ручной поршень – вафля внизу, вафля вверху, берешь этакий сливочный кружочек и облизываешь его по окружности. Сладко, вкусно. За неделю мы подкопили десятчиков и пятачков, вот днем сегодня и решили как следует полакомиться.

Но это днем, а пока рано еще, вставать неохота. Подкрутил звук у тарелки репродуктора. Какая-то торжественная музыка. И вдруг…

– Внимание, внимание! Работают все радиостанции… Передаем важное сообщение…

Проснувшись окончательно и осмотревшись, я увидел, что дома никто не спит. Нина сидит на кровати и напряженно вглядывается в репродуктор, Саша стоит у двери, прижал палец к губам:

– Тсс… тихо, слушайте внимательно…

– Победа, ребята. Война кончилась! – Все вскочили, обнимаемся.

– Ура-а-а… – Шум в коридоре, везде это громкое и радостное: – Ура-а-а!

Тут же по радио сообщили, что сегодня, 9 Мая объявляется праздник и день считается нерабочим.

В городе объявили бесплатное кино, бесплатные концерты, бесплатные спектакли в театрах.

Всенародные гуляния на площадях, в парке, на улицах. Уже в девять часов стихийно возникли митинги, сразу в разных местах – на площади, у проходных предприятий и организаций, в парке, у кинотеатров, у драмтеатра и, конечно, около Горсовета, где собралась огромная толпа, запрудила всю Советскую улицу, до самой площади, перекрыв всякое движение. Поздравления руководителей города, шум, ликования, беспрерывные Ура! Победа!

Мы, конечно же, побывали везде. На концертных площадках, в кинотеатрах, в парке, в драмтеатре. В Кургане тогда работал один из Московских театров, в этот день шел спектакль «Ромео и Джульетта». Дневной и вечерний спектакли. Мы побывали на дневном. Из театра вышли ошеломленные, восторженные, удивленные – как же так можно, все как в жизни, и все как в сказке. Долго я потом изображал в своем дворе сцены из этого спектакля.

А вечером был Салют! К тому времени к салютам привыкли, но в этот день салют принимался особым, празднично-торжественным, радостным. Победным. Ликовали все. Это потом, значительно позже, День Победы станет праздником со «слезами на глазах». А в тот, Первый Праздник, радость была всеобщей. Не забыты, конечно, голод, болезни, ранения, смерть. Но в тот день плакали только от радости – наконец-то, свершилось, мы победили, война закончилась, это сейчас главное, а помянуть и поплакать о погибших еще успеем. Теперь успеем.

Никогда – ни раньше, ни позже не было такого полного ощущения счастья и радости. Всеобщей. Весь город – как одна семья, все люди на улицах, обнимаются, ликуют, все восторженно приветствуют Салют Победы под не умолкающее – УРА! ПОБЕДА!

Так и весь 45-й год вспоминается праздничным и радостным. А к концу года приехал отец. Войну он закончил капитаном, стал заместителем командира батальона, продолжал служить на Украине, под Харьковом. Приехал за нами.

– Война закончилась, но служить поручено и, видимо, служить придется долго, надо жить всем вместе. Собирайтесь, поедем на Украину.

Следующая неделя прошла в сборах, отправка багажа, билеты у отца были оформлены заранее, так что все прошло организовано и быстро. Потом проводы, собрались друзья, знакомые, соседи. Все как положено на Руси.

С особой грустью и сожалением прощались мы с Семеном Прокопьевичем, нашим музыкальным Учителем и Воспитателем по жизни. Не будь встречи с ним, еще неизвестно, как развивались бы события в жизни пацанов нашей улицы в те тяжелые и опасные для пацанов военные годы. Он был нам всем – и учителем, и другом, и заботливым отцом. Скольких ребят спас он если не от верной смерти, то конечно от больших неприятностей и тягот.

Семен Прокопьевич посадил меня на свое знаменитое колено – ватные брюки, обшитые на коленках кожей, на котором он часто показывал мне какой-нибудь «стук», обнял, я прижался к его широкой груди. Долго молчал Семен Прокопьевич, глаза его увлажнились, сказал проникновенно:

– Жаль, Юра, расставаться с тобой, хотел из тебя сделать настоящего «ударника». Ты мог бы стать виртуозом, лучшим ударником Сибири, но что делать, жизнь направляет по другому. Ну да ничего, парень ты разумный, думаю, должно из тебя что-то получится дельное. Будешь «ударником» – «стучи», а не будешь, не переживай, главное Человеком будь. Везде, как бы не сложилась твоя судьба. Нас не забывай, напишите с Сашей, как устроитесь, что там за жизнь на этой Украине.