Татьяна Тронина - Вишни для Марии Страница 37

А если Костя и убил эту самую Машку? Убил, а потом пошел домой, спать?

Волнуясь не на шутку, Люда выскочила из дома, закрыла дверь своим ключом, заторопилась назад, к дороге. Надо бы машину в гараж загнать, да некогда… Пожалуй, на машину тут вряд ли кто покусится, слишком видная она у Люды… Тут народ больше мелочовкой увлекается.

Но куда же дальше идти? К счастью, по пыльной дороге брела какая-то старуха с козой.

– Добрый день! – бросилась к ней Люда. – Скажите, а как мне найти… Машу.

– Какую Машу? – остановилась старуха, задумчиво почесала затылок. – Замятину? Которая самогон гонит?

– Нет. То есть не знаю… Машу, которую… которую вроде как убили сегодня, – шепотом произнесла Люда.

– Убили? – вытаращила глаза старуха. – У нас тут сроду никого не убивали. Место тихое… – Она даже перекрестилась той же рукой, в которой держала веревку. А хотя случился шум этим утром. Нелька, полоумная, по деревне бегала… Но у ей от книг ум за разум зашел, да и зрением она слаба. Показалось ей, что Машу, учителку, подстрелили. Но Маша жива-здорова вроде как… Участковый наш тоже, весь встрепанный, по деревне бегал, оказалось – ложная тревога… Так тебе ту Машу, которая учительница? Третий дом по этой стороне.

– Спасибо, – пробормотала Люда. «Жива, значит. Никого не убили». Женщина теперь чувствовала себя окончательно запутавшейся. То ли радоваться тому, что Костю никто в тюрьму не посадит, то ли печалиться из-за того, что разлучница осталась жива… Или любовницей Кости была вовсе не Маша-учительница?

Женщина нашла нужный дом, остановилась напротив. А если Костя сейчас там?

Ну тогда вот он, час истины… Люда толкнула калитку рукой, шагнула во двор, прислушалась. Затем, нервничая, злясь, ругая себя почем зря – добежала до самого дома, потянула входную дверь на себя. И услышала, узнала голос мужа:

– Тогда тебе нужен я. Именно я. Мы вместе, ты и я, сами построим свое счастье! Здесь! В смысле, в Москве… Своими руками!

«С кем это он? А, с ней, наверное… Получается, наврал он мне, ничего он со своей любовницей не расстался?!»

Вновь терзаемая ревностью и гневом, Люда рванула вперед, по полутемному коридору.

И сразу же в следующей комнате наконец увидела мужа. Тот стоял перед какой-то девицей на коленях, держал ту за руку. Тут и гадать не надо, что это за девица. Она, та самая. Разлучница.

– Наврал, ведь все наврал мне… – плачущим голосом прошептала Люда, обращаясь к мужу. – И не думал ты с ней расставаться!

– Люда? – ахнул Костя и сразу же вскочил с колен.

Девица тоже вскочила, повернулась… Теперь Люда могла как следует разглядеть свою соперницу. Очень страшненькая, с острыми неприятными чертами лица, костлявая особа… Единственное – волосы у соперницы были хороши – темные, длинные, густые. «Да она на лошадь похожа!» – озарило вдруг Люду.

И все ее благостные намерения, все мысли о том, что семью надо сохранить любой ценой – теперь куда-то исчезли. Осталась лишь одна ярость.

– Так вот она какая, твоя Маша… – сквозь зубы произнесла Люда. И с ходу обратилась прямо к своей сопернице: – Маша, а ты в курсе, что у хахаля твоего – трое детей? Как не стыдно, девушка, чужих мужей уводить!

Та попятилась, молча покачала головой.

– Люда, ты все не так поняла! – закричал Костя. – Ворвалась, сразу нападаешь… Я тебе сейчас все объясню!

– От меня, значит, решил уйти? К этой лошади, да? Прекра-асно… Уходи. Но алименты у меня будешь платить как миленький. Пятьдесят процентов от зарплаты, на троих-то детей…

– Какой еще зарплаты? Я безработный теперь, – парировал муж. – Это ты меня всего лишила… Вот сама теперь и паши тут. Сама следи за производством, вози продукцию, веди бухгалтерию, присматривай за торговыми точками… Поняла?

– Ах вот ты как… – Люда уже собой не могла владеть. – Сама? Сама?! – Она схватила первое, что попалось под руку, – это оказалась настольная лампа, и швырнула ее в мужа. Грохот, звон разбитого стекла, закричала эта девица с лошадиной физиономией. – Сама… – с ненавистью повторила Люда и ногой толкнула тумбочку. Та повалилась набок, с нее упало большое темное зеркало, и разбилось вдребезги.

– Перестаньте! – закричала девица. – Прекратите немедленно… Мы не вместе! Я не с ним…

Мария все то время, что была знакома с Костей, часто думала о Людмиле, законной жене своего любовника. Пыталась ее представить.

Наверное, это милая женщина, полностью поглощенная домашними хлопотами? Не работает, всю себя детям отдает… Мария как-то раз видела ее фото у Костика, правда, давнишнее. Костик сказал, что снимок относится к временам его жениховства.

Улыбчивая, симпатичная девушка глядела на Марию… можно предположить, что внешне Люда изменилась за эти годы, еще и трое детей у нее… Но внутренняя сущность наверняка осталась все той же, думала Мария. Ведь в каждом человеке есть нечто основное, что проявляется еще в раннем детстве, и потом проносится в глубокую старость. Некий «слепок души», что ли, не зависящий от морщин и лишних килограммов. Так что и сейчас жена Костика – все такая же добродушная и веселая.

Костик о жене ничего не рассказывал, лишь о детях, причем о детях всегда – много и с подробностями.

Из этого Мария делала вывод, что ее возлюбленный бережно относится к своей супруге. Сколько неверных мужей почем зря костерят свои «вторые половинки», клянутся любовницам, что их с женой уже ничего не связывает, кроме детей…

Молчание же Костика означало, что он с уважением относится к Люде – нежной, веселой, хлопотливой хозяюшке. Да, ситуация двусмысленная, изменяющий муж – априори уже как бы не способен уважать свою вторую половинку, но… Именно поэтому Мария так долго не могла оставить Костю. Он умудрялся оставаться хорошим человеком, пусть даже и в столь нехороших обстоятельствах.

Итак, Марию мучила совесть перед этой женщиной. И поэтому все годы знакомства с Костей Маша мысленно просила прощения у Людмилы.

Мария себя ненавидела – за то, что своим существованием причиняет некий ущерб Людмиле, пусть та и не догадывается о романе мужа на стороне…

Именно поэтому Мария никогда и ничего не просила специально у Кости (если не считать той, единственной просьбы о покупке части вишневого сада). Не требовала к себе какого-то особого внимания, смиренно терпела его отлучки в город.

И главное, Мария никогда не требовала, чтобы Костя оставил свою семью ради нее. Уважала его за то, что тот с уважением относится к Людмиле.

Словом, до недавнего времени молодая женщина была уверена в том, что жена Кости – нежный ангел, чей покой необходимо беречь.

Но когда в ее дом внезапно ворвалась разъяренная фурия, Мария даже не сразу поняла, что это – именно она, Людмила. И дело даже не во внешности… Или именно во внешности и было дело?

Словом, Мария неожиданно увидела настоящую фурию. Валькирию. Огромную, мощную, очень красивую и очень страшную женщину. С бледным крупным лицом, с иссиня-черными волосами, в пунцово-красном, словно кровь, ярком платье с вызывающим декольте.

Эта женщина не являлась ни доброй, ни милой, ни веселой, и дело тут, пожалуй не в объемах… А в сочетании форм, что ли? Огромная грудь, достаточно узкая талия и обширная задняя часть. Не скрипка, но контрабас. А еще в женщине пугало сочетание цветов. Драматичный контраст белого, красного и черного.

Во взгляде незнакомки явственно читался гнев. Безудержная, непримиримая ненависть. Убивать, топтать, убивать… Марию буквально шарахнуло волной агрессии.

Потом незваная гостья заговорила. И Мария окончательно убедилась в том, что перед ней жена Костика. Какой еще там «слепок души»…

Конечно, любая женщина, даже самого ангельского характера, имеет право метать громы и молнии, если вдруг встречает соперницу, но… но Людмила совсем не напоминала тот милый образ, который сложился в голове Марии.

Это было как озарение – Мария поняла, что ошибалась все это время. Во всем ошибалась. В том, как представляла себе Людмилу, и… и даже отношения Людмилы и Кости она видела со стороны до этого момента – тоже в искаженном свете.

Людмила гневно пререкалась с мужем, кидала вещи, Костя пытался ее обуздать… Странно, но даже Костя выглядел сейчас незнакомым. Тоже грубым, резким, вульгарным. Он то оправдывался, то нападал на свою супругу.

В какой-то момент эти двое даже как будто забыли о присутствии Марии.

– Ты же сказал, что расстался с ней! – кричала Людмила.

– Я бы и расстался с ней, если бы ты не стала меня шантажировать!

– А, ты все-таки с ней собрался жить, да? Ничего не получишь, ни копейки… еще алименты с тебя сдеру…

– Ты ж меня уволила, хозяйка, нет? – огрызался он.

– А я с тебя фиксированную сумму буду взыскивать.

– Сутяжница!

Они кричали друг другу в лицо еще что-то – о каких-то вкладах, акциях и процентах, бегая вокруг стола. И это Мария тоже в принципе могла понять – а как женщине с тремя детьми не беспокоиться о своем финансовом положении? Но, с другой стороны, Людмила не защищалась, она яростно нападала на мужа. А Костя, в свою очередь, нападал на жену: