Евгений Горбунов - Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости Страница 38

– Да, потому и сходил.

– Ты, ты… чтоб духу твоего здесь не было, – крик Ласки начал привлекать всеобщее внимание, – на отдел кадров!!! Немедленно!!!

Саша вдруг понял, что Дима мог приехать и экстренно переговорить с гензампредом, объяснить ситуацию. А тот даст «реверз». Но отступать было некуда.

– А ну прекращайте истерику. Объявляю всем, чтобы услышали, – как можно громче и спокойнее сказал Саша, – решением руководства я назначен ИО. Вы, Дмитрий Михайлович, уволены по причине недостатков в работе. Завтра утром вас ознакомят с приказом. Я сожалею о случившемся, но все решения уже приняты. Всё! Я думаю, что мы без комментариев оставим эту ситуацию.

– Без комментариев?.. Это тебя завтра ознакомят с приказом!!! Тебя, ты понял?!! – слюна изо рта поверженного начальника блестящей искоркой спикировала Саше на пиджак.

– Я приму любое решение высшего руководства. И разговор на эту тему считаю законченным.

– Ладно, еще посмотрим, – Ласка, нервно крутивший дешевую шариковую ручку в ладони, швырнул ее на стол и вышел из «стекляшки». За ним выскочила Иртышева.

Саша сел. От нервного напряжения все тело пробирала дрожь. Он трясущимися руками достал из кармана маленький пакетик с несколькими голубыми капсулами. Успокаивающее. Очень мощное, специально для таких случаев. Запил холодным кофе.

Через какое-то время Игнатьев пошел к Инне в приемную.

– Позвони в приемную гензампреда и спроси, был ли у них Ласка. Если был, то что и как там с ним это… было. И поподробнее. Пожалуйста.

Он сел напротив нее. Пока она все выясняла, на Сашу навалилась какая-то вязкая апатия. Капсула подействовала. Он полуприкрытыми глазами смотрел на Инну.

– Значит, так, – Инна положила трубку, – Ласка два раза был в приемной. Просился зайти по важному вопросу. Два раза ему отказал генеральный. И через секретаря передал, чтобы все вопросы решал с управлением персонала. Такие дела.

– Хорошо, – устало выдохнул Саша, – с завтрашнего дня я в этом кабинете. Начинаем новую жизнь. Не опаздывай.

– Да, Александр Михалыч, поняла вас, – сказала Инна игривым тоном, – к новой жизни готова.

– Ну вот и чудненько.

Саша пошел в «стекляшку». По пути узнал у Качко, что с позицией. Все нормально. Без пятнадцати восемь вышел из банка и сел в машину. Осенний, еще теплый ветерок ворвался в приоткрытое окно. Вдруг поймал себя на мысли: он не в силах дождаться, когда наступит завтра. Завтра, в котором, может быть, всё встанет на свои места и не надо будет жить подлостью и обманом. Захотелось ясности, спокойной и размеренной жизни и работы.

Вихрь мыслей закручивал в горле знакомый ком. Слезы потекли из глаз, и не в силах сдержаться, Игнатьев разрыдался, размазывая сопли и слезы по отделанному кожей рулю… Но ведь это еще не победа, и неизвестно, что будет в этом «завтра». Успокоился. Вытер лицо несвежим платком. Что будет, то будет. Уже пора кормить Людмилу Николаевну. Вперед!

Часть 3

Прорыв

Первая оперативка. Их было великое множество самых разных, больших и малых, но сегодня она пройдет в совсем ином качестве. Между ним, Александром Михайловичем Игнатьевым и его коллегами начинает тонкой, еле заметной трещинкой шириться пропасть начальника и подчиненных.

Сначала она настолько мала, что ее мало кто замечает. И перескочить из начальников обратно можно в одно мгновение. Потом, когда уже оседлан гребень высокой начальственной волны, бывшие коллеги издалека начинают казаться безликой серой массой с неприятным запахом…

Игнатьев волновался. До начала оставалось пара минут. Новая рубашка и галстук, строгий серый костюм подчеркивали важность момента. Сейчас все начнется.

В маленький кабинет начали входить начальники отделов и подразделений, уселись на свои места. Мелькали настороженные взгляды.

– Доброе утро всем! Начинаем нашу оперативку, – Саша нервно крутил дешевую прозрачную шариковую ручку, – все уже знают и в системе выдели приказ о моем назначении исполняющим обязанности. За последнее время в бизнесе произошел ряд неприятных событий, которые отразились на общем нашем профессиональном имидже. Высшим руководством поставлена задача выровнять ситуацию, привести в порядок все процессы и вывести работу бизнеса на самый эффективный уровень. Дмитрий Ласка уволен с сегодняшнего дня за недостатки в работе. Хочу всех предупредить, что ставить палки в колеса не позволю никому. Любые попытки будут пресекаться жестоко и раз и навсегда. Все должны выполнять свои обязанности и мои поручения четко, профессионально и в срок. Все должны понять это сейчас. Потом поблажек не будет ни для кого. Вопросы есть?

Все молчали и искоса переглядывались.

– Значит, вопросов нет. Тогда поехали.

Все по очереди начали отчитываться, звучали цифры курсов, позиций и показателей. Саша записывал. Обсудили насущные вопросы. Вроде все идет путем.

Напоследок он коротко определил:

– Для подведения итогов дня этим же составом собираемся в 18–00 здесь каждый вечер. Все, закончили. Работаем.

– А вечером-то зачем? – послышался голос Трифоновой. – Такого отродясь не было.

– Будет, – коротко резанул Саша, – а чтобы больше не было этих «зачем», я лишаю вас, Антонина Федоровна, пятидесяти процентов квартальной премии.

– Да я… – начальница управления коротношений покрылась румянцем.

– Всё, без разговоров, закончили. У меня скоро селектор.

Все вышли, и Саша остался один. Чуть слышно шелестел винчестер на компьютере. Начало было положено.

Первый день у исполняющего обязанности межбанковского бизнеса прошел нормально, по-деловому. Все вроде спорилось. Вечером, после работы он поехал в центр города покупать себе ручку для подписи. Выбирал долго.

Вроде ручки ручками, что там такого, а цены кусались. Решил не мелочиться и купил чернильную серебряную «Montegrappa». Воодушевленный приобретением красивой вещицы, он поехал домой, даже не представляя, какой его там ожидает сюрприз…

Саша откинул люк и начал спускаться по лестнице. В руке он держал пластмассовую миску с макаронами и сосиской. Сбоку в миске лежал небольшой помидор. Подземная тюрьма встретила его подозрительной тишиной.

– Людмила Николаевна! Ужин пришел! – Игнатьев гулко тряхнул решетчатой дверью.

Дайнеко лежала к нему спиной. Никакой реакции.

– Людмила Николаевна! Вы меня слышите? Вставайте.

Тут Саша увидел на бетонном полу перед кушеткой бурое пятно, вернее, несколько бурых пятен. Это, судя по всему, была кровь.

– Эй, что случилось? Эй!!! – Игнатьеву вдруг стало не по себе. Он не знал, что делать.

В углу, в небольшой тумбочке лежали ключи от замка. Помедлив несколько секунд, Саша поставил на пол миску с едой и, достав ключи, начал открывать дверь. Пленница, как показалось Игнатьеву, даже и не дышала. Громко щелкнул замок, и Саша наклонился над Дайнеко, слегка тронув ее за плечо.

– Людмила Ник…

С каким-то свистящим звериным криком она развернулась. В воздухе мелькнуло что-то вроде лезвия. Игнатьев инстинктивно чуть отпрянул и ощутил удар чем-то острым в плечо. Левой рукой Дайнеко бросила в лицо своему пленителю горсть бетонной пыли. Вскочив, с визжащим криком она бросилась на ослепленного и растерявшегося мужчину. Размахнулась и изо всей силы врезала заточенной ложкой Игнатьева по голове, целясь в глаз. Плохо, по-женски заточенное острие ударило на сантиметр выше левой брови. Ложка вылетела из рук пленницы. Саша с силой толкнул Дайнеко, и она с воем вылетела через открытую дверь к лестнице.

– Ааааа-иииаааа!! ААА-аааа! – прерывистый истерический крик прервался скрипом открываемого люка. Игнатьев бросился за своей жертвой.

– Сто-ойй, суаа! – он метнулся наверх, но был сбит вниз тяжелой деревянной люковой панелью.

Выскочив из подвала, Людмила Николаевна бросилась к входной двери. Открыть замок сходу не получилось. В большой прихожей она увидела стоящую в углу небольшую резную бейсбольную биту. Схватив ее, она бросилась с криком на выскакивающего из-за угла Игнатьева.

– На, тварь!!! НА! НА! – она со всей силы била его по голове.

Саша успел закрыться рукой, но второй и третий удар попали в цель. В глазах потемнело. Согнувшись, он метнулся от наносившей удары битой женщины в кухню. Дайнеко била его по спине. В кухне, споткнувшись о табуретку, Игнатьев упал.

– ААаааа! Тва-аааа!!! – Людмила Николаевна схватила со стола небольшой кухонный нож и кинулась на лежащего на спине Сашу.

Кончик ножа вонзился в плечо Игнатьеву. Теряющий сознание мужчина, что есть силы отбросил ее. Падая, Дайнеко опрокинула стол. Послышался звон битой посуды. Саша, приподнявшись, схватил с плиты тяжелую кастрюлю с еще горячими макаронами и ударил свою бывшую руководительницу по голове. Во все стороны разлетелись макароны. Дайнеко потеряла сознание…

Голова кружилась. Все вокруг расплывалось какими-то цветными кругами. Только бы не потерять сознание. Саша схватил Дайнеко за руку и поволок в сторону подвала. Она как раз начала приходить в себя. Тихо застонала. Саша из последних сил заволок ее в подвал, бросил на полу и судорожно начал закрывать дверь. Руки не слушались. К головокружению добавилась тошнота. Наконец-то накладной замок издал долгожданный щелчок. Дернул – проверил: всё закрыто.