Олег Рой - Тайна Страница 4
Олег Рой - Тайна читать онлайн бесплатно
– Доктор, как она? – умеряя свой зычный голос, спросил Иван. Все это время он места себе не находил, все ругал себя, что не сразу спохватился, думал, спряталась где-нибудь девка, пережидает непогоду.
Вася исподволь засмотрелся на отца – статный, крепкий, еще не старый мужчина с красивым лицом. Только вот жаль, что любит закладывать за воротник – в глаза это еще не бросается, но уже потихоньку начинают проступать пока еще еле заметные отпечатки его пагубной привычки – опухшие веки, красноватый цвет лица, какой-то жадный и одновременно жалкий взгляд.
– Пневмонии вроде нет, и она сама нетронутая, ни царапинки, ни обширного ожога, только вот тут, на груди, погляди, следы…
Отец нагнулся и действительно увидел аккуратный красноватый шрам – ровно по форме расплавившегося крестика.
– Ты теперь словно Богом отмеченная, – пошутил фельдшер.
Девочка слабо улыбнулась в ответ.
– И больше ничего? – недоверчиво уточнил Иван. – Погляди, может, что просмотрели?
– С ней все в порядке, просто удивительно. Ведь молния ударила совсем рядом…
Дядя Володя даже не мог предположить, что разряд прошел через тело девочки.
– А грибы? Грибы? – Оля с трудом подняла голову и нашла глазами брата, потом охрипшим голосом переспросила: – Грибы принесли?
Вася беспомощно огляделся и виновато покачал головой. В суматохе все забыли о корзинках, они так и остались лежать в поле. Она укоризненно вздохнула и, устало откинувшись на подушку, закрыла глаза.
– Тьфу, ерунда какая, грибы. Мы еще много-много наберем, – утешая девочку, сказал отец, – главное, ты сама-то жива осталась.
– Тебе очень повезло, – серьезно кивнул фельдшер, – немногим удается выжить после удара молнией. Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, нормально вроде. Только голова болит и спать хочется, – после некоторого раздумья сказала девочка.
– Ну, это как раз неудивительно, после такого потрясения, – усмехнулся фельдшер.
– Ты спи, спи, касатка, – засуетился отец и подоткнул со всех сторон одеяло.
Руки его слегка дрожали, что не ускользнуло от внимания фельдшера.
– Пошли, – кивнул ему Иван, и они вышли в сени. На улице уже ничто не напоминало прежнего буйства природы – светило неяркое осеннее солнце, на траве блестели капли воды.
– А где ее мать-то? – небрежно спросил фельдшер, сворачивая самокрутку.
Иван поднес ему спичку, скрутил себе цигарку и затянулся пахучим дымом.
– Да в рейсе она. Приедет не скоро, дней через десять. С почтовым вагоном поехала, – неохотно пояснил он, и было видно, что это сообщение почему-то дается ему с трудом.
Фельдшер задумался над его словами, как будто в них был какой-то потаенный смысл, потом сказал:
– Ты ей передай, пусть за девкой приглядывает, хотя бы первое время. А то мало ли чего может случиться. Все же удар был сильный, как потом на организме скажется – неясно.
Иван кивнул, сунул ему деньги и, проводив до калитки, вернулся в дом.
После того как взрослые ушли, Вася робко подошел к кровати и уставился на сестру. Она лежала неподвижно, закрыв глаза.
– Как это? – шепотом спросил он, замирая от любопытства. Оля на вопрос никак не отозвалась, и мальчик решил, что сестра спит и не слышит его. Но через долгих полминуты веки ее вдруг дрогнули, она приоткрыла глаза и грустно спросила хриплым голосом:
– Что – как?
– Ну, там, когда молния… Что ты чувствовала?
– А ничего не чувствовала, – зевая, равнодушно ответила девочка.
В этот момент вошел отец и тут же набросился на сына.
– Ну что, паршивец, загубил сестру? – страшным голосом рявкнул он.
– Пап, не надо, не ругай его… Это я сама, – подала слабый голос Оля, – сама ему приказала. Он меня послушался…
– А ты сама тоже получишь, думаешь, нет, что ли? Удумала – мальца одного вперед отпускать. Кто работать будет, если помрешь? – кричал отец.
Но, несмотря на грозные слова, было видно, что отец не сердится, наоборот, слегка подшучивает над детьми, ждет, как они отреагируют.
Васятка, уже было решивший, что ремня ему все-таки не миновать, облегченно выдохнул. Вроде отец добрый, видать, успел слегка принять на грудь, пока в этой кутерьме искали сестру да бегали за фельдшером.
Иван грузно уселся за стол, откупорил наполовину початую бутылку, плеснул в стакан и махом опрокинул. Крякнул, закусил соленым огурцом и тут же налил еще.
– Пап, может, не надо? – Вася робко потянул его за рукав, но, наткнувшись на стальной взгляд, тут же отскочил. Мешать отцу выпивать – занятие опасное, тут легко можно тумаков получить.
Со стороны кровати раздался легкий вздох.
Мать
Дед Пантелей вернулся в этот день домой только к вечеру, задумчивый и молчаливый, такой, что жена только диву давалась. Он решил, что будет держать язык за зубами, но вскоре все же не выдержал и рассказал про лосенка соседу, записному деревенскому сплетнику. Так и пошла эта история гулять по всей деревне. В большинстве своем народ, конечно, не верил в чудесное исцеление, только скептически посмеивался. Предполагали, что или лосенок был ранен только слегка, или старику все привиделось. Но находились и такие, которые, выслушав эту историю, вспоминали и особую Олину проницательность и прозорливость, и не по годам развитую рассудительность, и какую-то взрослую разумность. К тому же это жутковатое происшествие с молнией и чудесным выздоровлением девочки добавляло масла в огонь.
Словом, всяк толковал по-своему, но в итоге как-то решили считать за лучшее, что старик выжил из ума. Но многие про себя стали относиться к Оле все же с некоторой опаской – мало ли наворожит чего. Те же, у кого в семье были какие-то беды, наоборот, воспряли духом, сердце их преисполнилось надеждой – ведь непростая эта девчонка у Акимовых, совсем непростая… Когда беда стучится в дом, тут уже ничего не страшно, кроме нее самой – несчастные люди цепляются за надежду до последнего…
Уже на следующий день Оля начала потихоньку вставать и ходить по комнате. А к вечеру, несмотря на строжайший запрет отца, принялась за работу – мелкую, но столь необходимую в любом хозяйстве: помыть посуду, приготовить еду, подмести горницу, покормить домашнюю живность – болей не болей, а этого за нее никто не сделает. В этом ей никто и помешать не мог – сам Иван все же отправился на работу в этот самый колхоз. После случая с Олей он как будто внутренне собрался и, осознав ответственность за семью, решил взяться за ум – не прогуливать больше работу. Все-таки, может, чего и выйдет из этого колхоза путное. Тем более все равно деваться некуда.
Через три дня Оля уже совсем поправилась, пошла в школу и вновь, как и прежде, бегала по двору, ловко орудовала на кухне, управлялась со скотиной, приглядывала за малолетним братом и вообще волокла на себе весь дом. Только шрам на груди, быстро ставший бледно-розовым, и напоминал о случившемся. Но он не был никому виден – Оля сразу укрыла его рубахой. Такая манера сохранится у нее на всю жизнь – она всегда будет надевать закрытые платья с глухим воротом, чтобы невзначай не открылось не предназначенное для чужих глаз.
И все вроде бы стало, как и прежде. Все, да не совсем. Только Вася и заметил некоторые странности в поведении сестры, такие, что постороннему, да что там – отцу скажи, он только покрутит пальцем у виска и скажет: «Что дурью маешься?» К тому же с отца что взять, не до этого ему, устает на работе. Вечером придет, пропустит стакан и завалится спать.
А вот для Васи эти изменения хоть и казались сущей мелочью, но были вполне очевидны.
Нет, внешне это была та же Оля. Сестра все так же смеялась, шутила, легко бралась за любую работу и споро выполняла ее, но только взгляд у нее стал чуть грустнее, и молчала она чаще, чем обычно, и порой столбом застывала на месте. Раньше такого за ней не водилось.
Всегда у нее в руках все горело, крутилось, вертелось, то нитка с иголкой, то вязальные спицы, то лопата или кирка, то тряпка. Она или шила, или готовила, или вязала, а в свободную минуту, если такая выпадала, тут же хваталась за любимое вышивание. А тут – стоит по полчаса в задумчивости, смотрит вроде как в окно. А взгляд отсутствующий, ничего не видит. Или видит что-то свое, неведомое… Окликнешь ее, встрепенется, посмотрит на тебя, но ясно, что не здесь она мыслями. Поет теперь совсем редко. Голосок у нее был хоть и слабый, но приятный и нежный. Раньше, бывало, когда работает, все поет-заливается. Теперь молчит, губы сжаты, о чем-то своем думает.
Никогда такого не было. Отец ничего этого не замечал. Конечно, где ему.
А вот Вася не на шутку испугался и все искал в сестре признаки того, что ошибся, почудилось ему, но находил только подтверждение замеченным переменам.
Играли они все реже. Раньше, бывало, то в догонялки, то в прятки, а теперь у Оли то времени, то желания нет. И вся она стала какая-то чужая и отстраненная – грустит постоянно, словно томится от какой-то непонятной печали, изнывает от тяжелого груза, словно она взрослый человек, а не ребенок.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
-
Прочла на одном дыхании. Потрясающее произведение. Сколько же покалеченных судеб... Хочется верить что эту многострадальную семью все же оставили в покое....