Сергей Бюлов - Сослагательное наклонение Страница 4

– Ты, наверное, думаешь, что я их украл, – произнёс Рыжов.

Сосновский в ответ промолчал.

– Он сам мне их дал, – продолжил Василий.

– Странно, а почему именно тебе? Больше никого не нашлось? – удивлённо спросил Сосновский.

– Отчасти да, ведь доступ к нему сильно ограничен. Образно выражаясь, он находится в золотой клетке. Я так подозреваю, что это акт отчаяния. Всё-таки надо принять во внимание, что он уже немолодой. А тут недавно у него с желудком плохо было. Так он предположил, что его отравить хотели. Лично я так не думаю, впрочем, как знать, у нас возможно всё. Нам ведь тоже всего не рассказывают. Близких же людей подставлять ему не хотелось бы. Если КГБ сцапает их с его бумагами, им не поздоровится, а тут сам КГБ, в моём лице, будет проводить его дело. Тем более, я уже выполнял его мелкие поручения, так что он доверяет мне.

– И как же ты, сотрудник госбезопасности, пошёл на сговор с человеком, которого партия отрешила от власти? – возмущённо спросил Сосновский.

– Не буду лукавить, он хорошо заплатил мне за это.

– Да-а-а! Я всегда знал…

– Давай обойдёмся без всех этих высоких слов и выражений, – перебил Сосновского Рыжов, – ты таких денег в глаза не видел и не увидишь никогда, ну если только по телевизору. Так что лучше оставим эти разговоры и перейдём сразу к делу.

– А какие у нас с тобой могут быть дела?

– Ты, что же, так и не понял до сих пор? – удивился Василий. – Я хочу передать это тебе. Михаил Сергеевич очень интересовался, есть ли у меня знакомые достойные люди, кто мог бы помочь, и тут я вспомнил о тебе. Уверяю, это очень интересная информация. А для тебя так просто бесценная. Факты, которые здесь изложены, представляют существующий строй в крайне невыгодном положении. О таком подарке ты даже и мечтать не мог. Убеждён, ты сделаешь всё возможное, чтобы об этом узнало как можно больше людей.

– Это всё, конечно, прекрасно, но откуда я знаю, что это не фальшивка? – усомнился Сосновский.

– Обрати внимание, что каждый лист им собственноручно подписан, так что у тебя будет возможность разобраться. Это он сделал специально, чтобы не было подозрений в подлинности, ведь можно было бы вообще электронную версию принести. И вот ещё что, – продолжил Рыжов, – у тебя будут расходы, здесь деньги.

Василий протянул Виктору довольно пухлый конверт. Потом Василий Рыжов предупредил об осторожности и посоветовал найти надёжный тайник, чтобы не держать мемуары и деньги дома. Но Сосновский и сам прекрасно осознавал всю серьёзность ситуации. Забрав папку и конверт, он поспешил уйти.

Уже через час он был у Геннадия Блажиса. Блажис был специалистом в области графологии. Именно поэтому первым делом Виктор решил встретиться с ним. Ему не терпелось узнать, действительно ли в папке, которую ему передал Рыжов, находились подлинные мемуары М. С. Горбачёва.

Так же, как и Виктор, Геннадий был удивлён происходящим. Он даже пожурил Виктора за то, что тот был недостаточно бдителен с Рыжовым. Как-никак Рыжов был кадровым офицером КГБ. Однако гнев был скоро сменён на милость.

– Я об этом пока никому не говорил, – сказал Сосновский.

– Хорошо, и не говори пока, мне нужно время, чтобы внимательно всё проверить, чтобы не было ошибки.

– Я постараюсь достать копию собственноручной подписи Горбачёва, правда я пока не знаю где. Боюсь, на это может уйти много времени, – забеспокоился Сосновский.

– Подожди, подожди, кажется, я знаю…

После этих слов Блажис стал что-то выискивать на книжных полках. Спустя непродолжительное время он нашёл между книг какую-то брошюру, достал её и с довольным видом бросил на стол прямо перед Виктором Сосновским. Сосновский взял её и стал читать, что написано на обложке.

– Устав коммунистической партии? – удивился Виктор. – Зачем нам это?

– А ты открой обложку, – усмехнулся Геннадий.

Виктор открыл обложку и на развороте увидел, что этот экземпляр устава с автографом.

– Это что, автограф Горбачёва? – спросил Сосновский.

– Можешь даже не сомневаться, я сам его взял, – улыбнувшись, ответил Блажис.

– Откуда это у тебя?

– Сорока на хвосте принесла, – засмеялся Геннадий.

– Нет, серьёзно, – переспросил Виктор.

– В далёкие студенческие времена он приезжал к нам в институт. И довольно охотно общался со студентами. Появилась возможность взять его автограф. Ничего более подходящего под рукой не нашлось, и я попросил его расписаться на уставе КПСС.

– Ну, что ж, хоть для чего-то пригодился устав КПСС, – улыбнулся Виктор.

Сосновский обрадовался. Это была, бесспорно, большая удача. В противном случае поиск образца подписи Горбачёва, даже в копии, мог бы занять огромное время и потребовать огромных усилий. А тут оригинальная подпись, да к тому же со 100-процентной гарантией подлинности.

– Ладно, не буду тебе мешать, – сказал Виктор, – вечером жду тебя у себя, надеюсь, к тому времени будут уже какие-то результаты.

С этими словами Сосновский поспешил уйти.

Всё время до праздничного ужина в честь его дня рождения он только и думал о том, что ему принёс Рыжов. Ещё его очень впечатлило, когда Рыжов говорил про знакомых достойных людей. Было во всём этом что-то нелогичное и где-то даже противоестественное. Однако все эти сомнения развеялись бы в Сосновском, будь он абсолютно уверен в подлинности мемуаров. Поэтому ожидание вердикта Блажиса для него было особенно мучительным.

И вот все собрались дома у Сосновского. Геннадий Блажис поспешил отозвать его в другую комнату.

– Ну, что? – не терпелось Виктору. – Это не подделка?

– Мне, конечно, ещё нужно время, но уже сейчас процентов на 90 я уверен, что это действительно подлинник.

– Потрясающе! – воскликнул Виктор. – Думаю, теперь мы можем рассказать об этом и Жене с Сашей.

С одобрения Геннадия Виктор позвал их общих друзей. И хотя их первой реакцией стала лёгкая обида, что им не рассказали всё сразу, всё-таки они крайне позитивно встретили эту новость. Все тут же сошлись во мнении, что их непременно нужно переправить на Запад. В противном случае опубликовать их просто не представлялось возможным. Ни одно советское издательство за опубликование подобного материала никогда не возьмётся. Конечно, их можно было бы напечатать и тайно и в такой же тайне распространять. Однако тираж был бы несопоставимо меньшим, а риск распространения очень велик. Всё-таки это не листовки. В результате аудитория покрытия была низка, дело бы могло быстро провалиться, а мир, пускай для начала лишь на Западе, так и не узнал бы правды. Однако понимание этого сулило немалые сложности. Западный журналист, с которым они последнее время сотрудничали, около полутора лет назад был объявлен персоной нон грата, а связной, который обеспечивал с ним связь, не был арестован только потому, что по роковому стечению обстоятельств в день предполагаемого ареста погиб в автокатастрофе. Только эта ужасная трагедия спасла Виктора Сосновского и его друзей от преследования КГБ, однако их деятельности всё-таки был нанесён серьёзный урон. В частности, выход на Запад был пока отрезан.

– Это что же, получается, висит груша – нельзя скушать? – процитировал известную поговорку Евгений Котов.

– Не в бровь, а в глаз, – так же, поговоркой, сказал Блажис.

– Ладно, хватит упражняться в русской словесности, надо что-то думать, – слегка сурово произнёс Сосновский, – в конце концов, мы не можем отказаться от этой идеи, такой шанс выпадает нечасто.

– Итак, – как бы подытожил Александр Голубев, – нам срочно нужен человек, который бы вызывал у нас доверие и который имеет доступ на Запад.

По большому счёту ничего нового Александр не предложил. После ситуации с французским журналистом эта задача была актуальна на протяжении всего последнего времени. Однако, тем не менее, история с мемуарами дала новый толчок для активации действий в этом направлении. Поэтому все яро погрузились в размышления. Но, при очевидной постановке вопроса, решение этого же самого вопроса не было столь очевидным. Не так просто найти человека, имеющего возможность выезда за границу или имеющего контакты на Западе, кому можно было доверить секретное дело. И также было немаловажно, чтобы это был человек не приметный для властей, а ещё лучше имеющий определённый авторитет у последних, на кого и подумать-то даже невозможно. И тут Евгений Котов вспомнил про Николая Евстафьева.

– Послушай, – сказал он, обращаясь к Голубеву, – а твой школьный друг, Николай, не смог бы нам помочь? Кажется, ты говорил, он скоро в Италию собирается ехать?

– Действительно, – подхватил эту идею Сосновский, – по крайней мере, никто никогда не подумает и не догадается, что он может попутно что-то захватить. Помнится, ты рассказывал, что он очень уважительно относится к Горбачёву.

– Да, но не следует забывать, что Николай верный коммунист, – возразил Геннадий Блажис, – согласится ли он?