Наталья Волнистая - Девять дней в июле (сборник) Страница 40

– Ну пойдем хоть куда-нибудь, – ныла я.

– Это же не навсегда, – бормотал, засыпая, муж.

– Ага, когда мне будет 90, в коляске покачу на дискотеку, – хлопала я дверью и уходила укладывать Сандрика.

В один прекрасный день муж пришел домой какой-то загадочный и небрежно вручил мне длинный навороченный конверт с тиснениями.

– Это сегодня в офис принесли, – сказал он мимоходом. – Крутая тусовка предвидится, надо пойти в смокинге и с сюпрюгой в атласном чехле, а более респектабельных шлангов, чем мы, во всем бизнес-центре не сыщешь.

Не веря своим ушам, я вскрыла конверт и на выуженном оттуда еще более навороченном листке с монограммами, эполетами, бантами и аксельбантами прочла, что какой-то-там рекламный холдинг проводит рекламную акцию с участием всех мыслимых местных и зарубежных ТВ, заинтересованных в присутствии бизнеса в Заказказье, с руководителями местных компаний и представителями деловых кругов.

– Правда, пришлось внести за участие 150 долларов… – слегка пококетничал Давид.

– ВАУ!!! – заорала я, изучив письмо до дырок. – Остался всего один день!

Сандрик бросил надевать папины туфли и с интересом воззрился на скачущую мать – обычно он видел меня сосредоточенной и хмурой.

Вся накопленная в бездействии энергия была брошена на решение одной колоссальной задачи: прийти на прием самой потрясающей парой! Эта колоссальная задача делилась на множество маленьких, но не менее трудоемких и жизненно важных: прическа. Одежда. Обувь.

А поскольку муж должен был служить мне выигрышым фоном, то задача удваивалась, превратившись в шесть разных проектов. Ну, скажем, над его прической думать нечего – набриолинится, и все дела. Значит, остается пять пунктов. И всего 24 часа.

От перевозбуждения я вертелась в постели, как ужаленная, и лишь под утро мой измученный феерическими картинами мозг отключился.

…Во сне меня истязали вспышки фотокамер, нацеленных на нас с Давидом, официанты с подносами пузырящегося шампанского и какой-то важный продюсер, которого должна была развлекать именно я, стоявшая на немыслимых шпильках в таком декольте, что полиция нравов уже была на подходе…

Адская скачка по магазинам, бутикам и толкучкам увенчалась приобретением Давиду сногсшибательного костюма Ди Стефано (серый буклированный твид, френч) и черного элегантнейшего наряда (отделка бархатом, Вадим). Честно говоря, ни одного ни другого я не знала и знать не желала, но – впервые за долгое время мы позволили себе шикануть, и это было упоительно.

Давид вдруг почувствовал вкус к мотовству и позволил коварным продавщицам соблазнить его на покупку часов себе и серо-голубого плаща неземной красоты мне. Я же только бешено вращала глазами, пытаясь его урезонить, но потом вспомнила, что деньги могут кончиться, а одежка останется навсегда со мной, да и плюнула на скромность.

Последним пунктом была парикмахерская.

Надо сказать, шла я туда с опаской. Ибо моя проверенная батумская Галя была далеко, а здешняя Цицо месяц назад вместо мелирования спалила мне волосы в патологический блондин, который я кусками закрасила каштановым цветом, оказавшимся с бордовым отливом.

Знаменитый на весь Тбилиси Гарик был поддат, лыс и очень весел.

– Гого-джан, ты трехцветный флаг на голове делала? – изрек он после ревизии материала.

Я было насупилась, но отступать было некуда.

– Я сегодня иду в очень, очень хорошее место, – пролепетала я. – Сделайте мне просто очень, очень красиво.

Гарик понял, несмотря на поддатость и общее разгильдяйство. Он летал вокруг меня битых два часа, напевая «А я сяду в кабриолет…» в армянской аранжировке, но, когда я встала с кресла, вся эта снобистская вакинская шатия в салоне проводила меня стоя овациями. Я шла, не отрываясь смотрела на себя в витрины и то и дело натыкалась на прохожих: неужели эта чудесная, стильная женщина с потрясающими волосами, так изящно падающими ей на лоб, и есть я?!

Давид вообще потерял дар речи и чуть было не затащил меня в ванную, но времени просто не оставалось: в предвкушении праздника я носилась по квартире, как коза, которой под хвост плеснули нашатырного спирту. Сандрик был сдан под расписку соседской бабуле. Он зачарованно посмотрел на незнакомую маму, присел, потрогал бликующие туфли и сказал задумчиво:

– Замазиа (типа «квасива»)…

На улице, где тусовалась местная шпана, случился фурор. Стоявшие на рабочем месте проститутки, увидев хрустящую, как новенький доллар, парочку лохов, забыли о своих приоритетах.

Гостиница «Метехи» не стала пятизвездочной только потому, что расположена не в центре города, но выглядела она как Голливуд для начинающей старлетки. Поругавшись из-за раздолбанного такси (я требовала непременно лимузин. А что продюсеры скажут?!), мы прочапали через стеклянные двери и, волнуясь, стали озираться.

– Боже мой, – перепугалась я, – опоздали!

Никого, кроме одинокого пианиста, воркующего блюз на черном рояле, и клюющего носом администратора, в холле видно не было. Не было ни роскошных пар в вечерних туалетах, не было толп журналистов, не было гибких ужей-официантов с подносами. Мы в тревоге обратились за помощью к администратору, который обязан был из-под земли достать наш светский прием со всеми причиндалами.

Он сонно повертел приглашение, проверил число, дату и место («Все верно»), потом послал нас проверить рестораны: один на первом этаже, второй на 22. Мне страшно понравилось кататься в прозрачном лифте, но, тем не менее, оба рестораны были пусты.

Еще немного, и от обиды я готова была удушить администратора, потому что больше душить было некого. Он подумал и вдруг заорал так, что мы вздрогнули:

– Важа! Важа!

Вышел Важа с беджиком «какой-то-там-менеджер». Мы втроем уставились на него. Он едва глянул на конверт с аксельбантами и сказал:

– А-а-а, это жулики, они были тут месяц назад. Сколько они с вас денег содрали?

…Ни один ни другой не могли понять, отчего два респектабельно одетых шланга расхохотались дуэтом, скрючившись, повизгивая и стукаясь лбами. В лучших традициях О’Генри на лбу у них ясно читалось: пара молодых идиотов.

– Давай поужинаем, я денежку с собой взял, – вытирая слезы, прохрипел Додик.

Я расцвела, выпрямилась, взяла его под руку и, хоть зрителей было всего двое – остолбеневшие админ и менеджер, прошла такой великолепной походкой оскаровской номинантки, что даже толпы репортеров не могли бы к ней ничего добавить.

Вечер удался: мы поужинали в лучшем отеле страны под блюз одинокого пианиста (интересно, как он играл без передышки два часа?), потом отправились на Перовскую в модную пивнушку и с друзьями догуляли там под банджо и саксофон. Плюс у нас осталась шикарная одежка и Гарик.

– Слушай, – следующее утро было полно вчерашних авантюрных огоньков, – дай Бог здоровья этим жуликам, а? Даже денег не жалко.

– Точно, – с довольным видом Давид поглядел на новенькие часы и поправил мою растрепавшуюся роскошную прическу.

ПОКУПКА КВАРТИРЫ

– …Конечно, за такие деньги разумнее покупать не квартиру, а островок в Карибском море, – подвела я итог нашим с Дато поискам приличного семейного гнездышка.

Выбирать было практически не из чего: все капитальное строительство на любимой родине выглядело как заброшенный марсианский пейзаж после войны миров, а ношеные квартирки хозяева продавали за такие суммы, как будто немедля после оплаты намеревались снимать блокбастер «Клеопатра и Антоний: мумия возвращается».

– Нам не островок нужен, – внушительно выбил из моей мечтательной непрактичной головы лазурные галлюцинации супруг, – а дом. Стандартный бюргерский дом.

Голова притормозила и, развернувшись, принялась мечтать в направлении английского двухэтажного особняка с лужайкой, качалкой на веранде, беседкой во дворе и со мной в перчатках у японского садика на переднем плане.

Давид, покосившись, уловил знакомое невменяемое выражение и постучал по столу с разложенной газетой объявлений.

– Квар-ти-ра, – как логопед заике, уточнил он нашу заветную цель.

Квартира появилась стремительно и в мо¸ отсутствие.

– Тебе понравится, – витиевато расписав краснокирпичный фасад дома с плющом, обрадовал меня Дато по телефону. Покричав в трубку от радости, я все-таки уловила в душе смутное чувство недоговоренности.

…Цена была божеская, а район престижный.

– Н-ну, сильно ремонта требует, – попробовал развеять мои сомнения в возможном подвохе любезный супруг.

– А посмотреть хотя бы можно? – рискнула я пойти ва-банк.

– Не-е, – поставил точку кормилец. – Они еще должны себе подыскать жилье, переехать, то-се…

То-се продолжалось два месяца.

– Я не понимаю, у них что, филиал художественного музея?! За два месяца переехала бы целая Третьяковка! – выплатив квартирной хозяйке за еще один месяц, вконец озверела я.